Он присел на корточки, нагнулся почти вплотную к камню, закрыл глаза и тихонечко подул. Еще будучи студентом-юристом, Рейлли точно так же удалял пыль с книг, к которым очень давно никто не прикасался. Немного подождав и решив, что микробуре пора и уняться, он открыл глаза.

Большая часть резных букв растрескалась и развалилась в результате неизбежных многократных тепловых расширений и сжатий, которые камень испытал за время пребывания в этой пещере. Одна группа знаков походила на те еврейские надписи, которые Лэнг когда-то видел в синагоге. Мог ли это быть арамейский язык, на котором разговаривали евреи в древности? Рядом была надпись на латыни, сделанная почти неразличимыми буквами.

Лэнг непроизвольно глотнул воздуха, набрал полный рот пыли и закашлялся. Успокоившись, он обнаружил, что сидит, раскинув ноги, на полу пещеры и все так же смотрит на древние буквы, освещенные пляшущим лучом фонаря. Да, разгадывание ребуса было всего лишь логическим упражнением. А вот увидеть все это своими глазами — совсем другое дело.

Взбудораженные мысли мелькали, как дырочки на разматывающейся катушке спиннинга. Было невозможно даже предположить все значения этого открытия. Соньер, Пьетро!.. Они, вероятно, испытывали те же самые чувства, что и Лэнг сейчас.

Вдруг из-за его спины ударил и заполнил почти всю пещеру яркий, куда сильнее, чем у его фонаря, свет.

— Чрезвычайно изобретательно. Поздравляю вас, мистер Рейлли!

В первое мгновение Лэнг решил, что до него наконец-то добралась полиция, потом с испугом понял, что это вовсе не так.

Забыв о низком потолке, он привстал было на ноги и услышал:

— Мистер Рейлли, если хотите жить, лучше не двигайтесь. Держите руки так, чтобы я их видел.

Лэнг поднял руки в едином для всего мира жесте. Мол, сдаюсь. Не стоило провоцировать этих людей. Впрочем, убить его они могли и без всякой провокации. Несколько пар рук грубо схватили Рейлли сзади, заставили наполовину выпрямиться и прижали к стене. Затем последовал быстрый, но очень профессионально выполненный обыск. Все его карманы обшарили, извлекли из них содержимое, а потом сорвали почти высохшую рубашку.

— Оружия нет, — сообщил другой голос. — Зато есть ксерокопия, писанина какая-то.

Та самая копия, которую он сделал на почте.

Лэнг рискнул покоситься назад через плечо, но не увидел ничего, кроме слепящего света.

— Возможно, вам стоило бы прочитать это письмо, прежде чем вы… совершите какой-нибудь опрометчивый поступок, — сказал он.

Его схватили за плечи, развернули, толкнули к выходу — тут Рейлли основа больно ударился головой о потолок — и выволокли на свет. После полумрака пещеры ему пришлось зажмуриться. Когда же глаза Лэнга привыкли к свету, он увидел мужчину лет пятидесяти, одетого скорее для участия в заседании какого-нибудь совета директоров, а не для прогулок по горам на юге Франции. Он читал письмо и, судя по выражению лица, не был слишком удивлен.

Уловка с письмом на тот случай, если с отправителем что-нибудь приключится, была стара почти так же, как мир. Но Лэнг предполагал, что этот банальный ход должен был спасти ему жизнь хотя бы в данную минуту. Еще Рейлли теперь очень хотелось, чтобы его спасло хоть что-нибудь: потерянное письмо, дети, постучавшие в дверь, или любое другое событие, каким бы затасканным оно ни показалось с точки зрения высокой литературы, даже конный отряд, внезапно показавшийся из-за вершины горы.

По бокам мужчины в костюме стояли двое парней, намного моложе и заметно крупнее его. Судя по виду, в прошлом они вполне могли заниматься спортом, причем таким, где поощряются силовые приемы, а болезненные столкновения — в порядке вещей. Крахмальные воротники сорочек туго стягивали их шеи, отлично скроенные костюмы облегали тела, как шкурки сосисок — свое содержимое. Обуты оба были тоже одинаково — в итальянские туфли из блестящей черной кожи по тысяче с лишним долларов за пару, из тех, какие ожидаешь увидеть на ногах вице-президентов крупных корпораций. Такая обувь мало подходит для прогулок по горам. Завершал гардероб каждого десятимиллиметровый автомат «Хеклер и Кох МП-10» — оружие достаточно компактное для того, чтобы носить его со сложенным прикладом в кейсе обычного размера, но несравненно более мощное, чем пистолеты, которыми были вооружены двое громил, напавших на Лэнга в Лондоне. Таким оружием пользовалась и президентская секретная служба, и «морские котики», но эти парни явно не имели отношения ни к тем, ни к другим.

Лэнг не оглядывался, но у него не было ни малейшего сомнения в том, что человек, грубо вытолкнувший его из пещеры, относится к этой же породе.

Старший поднял голову. Худое загорелое лицо в окаймлении длинных серебристо-седых волос. Такие часто печатают на обложках брошюр Американской ассоциации пенсионеров.

— Кому вы это послали? — спросил он.

— Санта-Клаусу, — ответил Лэнг. — Хочу успеть до рождественского бума.

Седой чуть заметно кивнул, вернее, шевельнул подбородком. Тип, стоявший позади, тут же заломил руку Лэнга за спину и так дернул, что у того от боли дыхание перехватило.

— Никто не любит тех, кто слишком умничает, мистер Рейлли, — сказал Седой без тени гнева, словно говорил с умственно отсталым ребенком. — Можете не сомневаться, я получу ответ. Вопрос лишь в том, долго ли вам придется страдать.

Лэнг выразительно, словно актер на сцене, посмотрел направо, потом налево и проговорил:

— Что-то не вижу ни дыбы, ни «испанского сапога»… ничего из тех приспособлений, которые использовали инквизиторы короля Филиппа, допрашивая ваших людей. Вы уверены, что сможете правильно сформулировать свои вопросы без них?

Его руку тут же снова вывернули. Лэнг не знал, почудилось ему или он действительно услышал хруст рвущихся связок. Зато в том, что искры, засверкавшие у него перед глазами, были куда ярче, чем в тот раз, когда он ударился головой о потолок, Рейлли не сомневался.

— Так каков же будет ответ? — спросил Седой.

— А что произойдет после того, как вы его получите? — вопросом на вопрос ответил Лэнг. — Сомневаюсь, что вы поблагодарите меня и отпустите восвояси.

Рейлли далеко не впервые обвиняли в том, что он слишком умничает, и он искренне надеялся, что этот седой тип в костюме не окажется последним из тех, кто так говорит. Все свои реплики Лэнг произносил вовсе не для того, чтобы позлить соперников. Во время обучения управление накрепко вбивало своим агентам в головы закон: в самой тяжелой обстановке, даже если положение кажется безвыходным, продолжайте блефовать и никогда не теряйте надежды на то, что выход все же найдется. Лэнг решил, что в таком положении — когда против него двое, скорее даже трое людей с автоматами — сразу найти выход вряд ли удастся.

Седой, несомненно, руководитель, растянул губы в улыбке, лед которой вряд ли мог растаять даже на июльском солнце.

— Вы очень проницательны, мистер Рейлли.

Он кивнул богатырю, стоявшему слева от него, тот запустил в карман пиджака левую руку и извлек маленькую продолговатую коробочку, похожую на те, в которых продают ювелирные изделия. Но внутри оказался шприц.

— Послушайте, парни, вам пора открывать клинику, — сказал Лэнг. — При каждой встрече кто-нибудь из вас хочет сделать мне укол. При этом вы даже не спрашиваете, на какие лекарства у меня аллергия.

Седой опять сделал чуть заметное движение подбородком, и парень со шприцем шагнул вперед.

— Черт возьми, сказали бы хоть, что это такое, — заявил Лэнг. — Сыворотка правды?

— Нет, мистер Рейлли, не совсем, — ответил Седой. — Позже мы, возможно, и дадим вам немного пентотала натрия, а сейчас хотим лишь помочь вам успокоиться, чтобы вы, как говорят у вас в Америке, получили максимальное удовольствие от поездки.

— Пара вопросов, — поспешно произнес Лэнг. — В конце концов, мы с вами знаем, что вы не собираетесь предоставить мне возможность написать статью в газету, так, может быть, согласитесь хоть немного удовлетворить мое любопытство?