Последнее, что ощутил мальчишка – как его затылок с глухим стуком входит в соприкосновение с пластиковой стенкой купе. Глаза плотно закрылись, сумрак вагона сменился непроницаемой тьмой… и тут же ударил слепящий свет. В ушах по-прежнему звучали райские напевы божественно прекрасного голоса, но теперь в них вплетался знакомый глухой непрерывный гул, сквозь который едва слышно пробивались вкрадчивые потаенные шорохи. Словно множество призрачных голосов быстро бормотали слова, значения которых он никогда не мог разобрать, но теперь, казалось, вот-вот поймет, стоит только прислушаться. Медленно, как пробиваясь сквозь воду, он потянулся к лежащему рядом мечу и последним усилием сомкнул пальцы на рукояти. Песнь Алконоста взвилась до невероятной, нестерпимо высокой ноты…

Он точно очутился в середине фейерверка. Каждый звук этой одной-единственной ноты, недоступной никакому человеческом горлу, рассыпался на сотни крохотных сверкающих искр. Они разлетелись по купе переливчатым сияющим дождем, драгоценной пылью осыпали волосы спящих девчонок… Завертелись безумными спиралями и колесами, взвились фонтанами многоцветного пламени, понеслись по купе в сияющем танце живого огня…

Мальчишка понял, что самая большая ракета этого фейерверка взорвалась прямо под ним. Шар золотого, как новогодняя фольга, пламени вздулся вокруг… Им будто выстрелили из пушки! Засвистело, загудело, пластиковый потолок купе ринулся в лицо. Окутанный струями вихрящегося пламени, он пронзил насквозь железную крышу вагона и понесся навстречу окутавшим небеса тучам. Окружающий мир просвистел мимо одной сплошной смазанной полосой. Столб пламени поднимал его все выше, выше… Остановился… Замер… И вдруг сложился сам в себя. Одно мгновение – и последний сполох втянулся обратно сквозь железную крышу вагона. Вознесенный к облакам мальчишка остался одиноко парить в поднебесье…

Взлетел чуть повыше, кувыркнулся и спокойно оглядел себя. Так и есть! Ветер развевал за его плечами алый рыцарский плащ. Серебряный обруч охватывал виски, полупризрачные пальцы с привычной уверенностью сжимали простую рукоять бледно светящегося меча, а ноги в удобных стареньких кроссовках вполне уверенно опирались на пустоту.

«Забористая штука – песнь Алконоста! – подумал здухач. – Надо же, как меня проперло!»

Он поглядел вниз, на поезд, где осталось его бесчувственное тело с ноутбуком на коленях и заправленными в уши наушниками, в которых продолжал звучать голос райского птаха. Он даже сейчас – нет, не слышал – чувствовал волшебную песнь. Ночь и раньше не мешала взгляду здухача сквозь закрытые веки – для него мир никогда не был темным, он полыхал яркими, сверкающими, как в 3D-мультах, красками. Но сейчас среди множества цветов и оттенков он начал различать и те, которые никогда не видит человеческое зрение и которым нет названий.

Несущийся под ним поезд казался пестрой змеей, разрезающей гибким телом плещущиеся вокруг озера света. Крыши вагонов представляли собой ошеломляющее зрелище – прямо сквозь них проступали огоньки: очень яркие и еле заметные, игривые, радостных тонов, и едва мерцающие, или даже такие, что казались неприятно грязными. Они то светились «гнездами» по четыре, то полыхали сплошной россыпью.

«Это же люди! Спящие люди!» – понял здухач. По четыре в купе и сплошняком в плацкартах! На мгновение он растерялся, не в силах сообразить, где в этом изобилии огней остался он сам. Воин сновидений двинулся над составом, стараясь соразмерять стремительный полет с неторопливым движением поезда. Завис. Буквально прожигая крышу вагона, под ним полыхали нестерпимым блеском два огня – изумрудно-сапфировый и изумрудно-рубиновый. А между ними что-то темное, глубокое, мерно, как дыхание спящего человека, испускало серебристое сияние. И эти лучи тянулись прямо к нему, наполняя его силой и жизнью.

Воин сновидений облегченно колыхнулся, купаясь в потоках ветра – вот он где! Первое правило здухача: отправляясь в полет, всегда точно знать, где ты находишься, и по возможности держаться к самому себе поближе. Себя терять нельзя – можно потом и не найти!

Успокоившись насчет собственного местоположения, он еще раз оглядел сверкающий и переливающийся поезд. А ничего себе Танька полыхает! Слабее, чем Ирка, но все равно, круче, чем целый вагон! Интересно, как светится он сам, когда просто спит, а не шмыгает над крышами в облике здухача…

Возвращаться он не торопился. Он никогда раньше не оставлял свое тело просто так, а только для драки – выскочил, вломил кому надо и обратно. Когда еще удастся побыть здухачем спокойно, без мордобоя? К тому же райская песнь Алконоста, похоже, не просто вышибла его вон из тела – в свои прошлые выходы он не видел и половины того, что открывалось сейчас.

Лес под ним был наполнен движением, деревья кружили и вроде бы даже менялись местами. Меж ветвями и среди корней шмыгали существа, о которых наверняка не знал учитель биологии. По земле стелились черные деревья-тени, от них веяло ощутимой угрозой. Здухач дал себе слово проверить, не водится ли такая же дрянь в городских парках. И вообще посмотреть, как станут действовать в городе эти новые, дарованные песней Алконоста возможности. Саму песнь райской птицы он перепишет на телефон – чтоб всегда была под рукой.

Пора, наверное, и возвращаться, неизвестно, сколько еще он может без последствий находиться отдельно от тела. Он как-то спрашивал у Таньки, но та отмолчалась, а переспросить он забыл…

Собираясь нырнуть в себя сквозь крышу вагона, Богдан напоследок огляделся по сторонам… И тут же завис в воздухе, затормозив свой полет над поездом. Далеко в стороне сквозь плывущие над головой тяжелые осенние тучи мелькнул багровый отсвет. Сплошной тучевой покров лопнул, будто вспоротый изнутри, и сквозь разрыв вырвался луч грязно-багрового света. Новое зрение позволяло здухачу видеть все с завораживающей отчетливостью. Ветви деревьев занялись мгновенно, словно облитые из огнемета, почерневшие стволы лопались от жара. Внутри четко очерченного овального пятна насквозь мокрый после частых осенних дождей бор полыхал, как пропитанный бензином.

Воин сновидений завис в воздухе, совершенно не представляя, что же ему делать! Он умел сражаться с нечистью, но понятия не имел, как быть с лесным пожаром. Вернуться в тело и разбудить ведьм…

Тучи разорвались снова – теперь уже в десятке мест одновременно. На теле леса вспыхнули огненные раны… Здухач понял, что слышит беззвучные вопли. Лес бился и шумел, скрипели, будто кричали, стволы, качались кроны охваченных паникой деревьев.

Горячий от вспыхнувшего пожара воздух мелко дрожал. Над лесом вкрадчиво, точно наслаждаясь ужасом жертвы, шевельнулся ветерок, заставляя пламя вздуться сильнее. Ветер подхватил пляшущие на погибающих стволах лепестки огня и погнал их, куда пламя еще не доставало. Наверху вновь блеснул багровый луч…

«Это кто ж там такой пожароопасный?!» – подумал здухач. Пожары он потушить не может, но вот уделать того, кто их вызывал – это как раз его работа. Причем срочно, пока весь лес не занялся. Не оглядываясь на увозящий его тело поезд, он крутанулся и штопором ввинтился в облака.

Влажный серый туман клубился вокруг него. Когда-то в Крыму, задолго до того как Богдан стал здухачем, легендарным воином сновидений, они с родителями поднялись на Ай-Петри – в самый центр зацепившейся за вершину горы грозовой тучи. Тогда клубы тумана так же прорезали конусы света – подсвечивая дорогу фарами и тихонько урча мотором, катил по плоской вершине груженный сеном грузовичок. Только тот свет был теплым, золотисто-желтым, а шарящие сейчас сквозь тучи лучи оказались цвета темного огня. И было их не два, и даже не десяток, как показалось вначале, а ровно двенадцать. И урчание слышалось гораздо сильней. И вообще, все это походило на преследование арабского террориста-маньяка вертолетами доблестной American police. Ни единого шанса на спасение. Стоит только попасть в луч – пулеметная очередь прошьет насквозь, превратив в груду дымящегося мяса.