— Энн Тейлор и не упоминалась, — сказала Андреа. — Дело в том, что Энн, когда сбежала из дому, поменяла имя и фамилию. Раньше ее звали Соня Блэклип.
Глава 28
Словно почувствовав, что сказала слишком много, Андреа замкнулась и умолкла. Сказала она и впрямь немало, и теперь картина предстала передо мной под несколько другим углом. Грант тоже притих, и хотя я продержал их еще минут десять, ничего интересного они больше не сообщили.
Прежде чем уйти, Андреа попросила, чтобы я оставил их в покое. Я пообещал. Они ушли вместе, придавленные, грустные, понурые, испуганные теми последствиями, которые могло повлечь мое неожиданное вторжение в их тихую жизнь. Мне было жаль эту пару. И еще я сильно сомневался, что сумею сдержать данное слово. Они знали больше, чем рассказали. Скорее всего Энн Тейлор поведала подруге нечто важное, нечто такое, чем Андреа поделилась с Грантом и о чем эти двое после смерти Энн поклялись молчать.
Отец Энн, Ричард Блэклип, был на фотографии вместе с Лесом Поупом. Поуп организовал убийство Малика и Джейсона Хана, Хан был парнем дочери Блэклипа. Связи, связи. Но куда и к кому они все ведут?
* * *
Четверть часа спустя я шел по Эссекс-роуд, еще не зная, куда иду, и говорил по телефону с Эммой Нилсон. Она так и не нашла ничего интересного о Тадеуше и его возможных связях с Маликом, Поупом или Николасом Тиндаллом и до сих пор не получила ответа от своего знакомого по поводу телефонных номеров из мобильника Билли Уэста. Мою просьбу узнать что-нибудь о болезни Энн Тейлор или хотя бы имя ее психиатра Эмма восприняла без особого удовольствия.
— Деннис, у меня куча дел. В три часа редакционная летучка, а в половине шестого мне нужно быть дома, потому что придут менять окно. Я уже потратила на это расследование уйму времени.
— Пожалуйста, это важно.
— Почему? Это имеет какое-то отношение к делу?
— Я не могу сейчас объяснять. Пожалуйста, поверьте мне, ладно? Еще раз. Поверьте, я бы не просил, если бы не думал, что это важно.
Она громко вздохнула, но пообещала сделать все, что сможет, а я сказал, что перезвоню попозже.
Закончив разговор, я вдруг понял, что стою перед баром «Полумесяц». Бар находился в полумиле от полицейского участка, где прошла немалая часть моей прежней жизни, и всего в нескольких сотнях ярдов от Ислингтон-Грин и ярких огней Аппер-стрит. Я заглянул в окно. У стойки курили и смеялись двое мужчин, незнакомый бармен полировал бокалы. Когда-то я знал хозяина заведения и частенько заглядывал сюда после утренней смены — пропустить пару пинт пива, потрепаться о пустяках в приятной, радушной обстановке. Здесь ли он еще? Может, зайти? В какой-то момент желание почти перевесило здравый смысл — уж больно захотелось тепла и общения.
Но осторожность все-таки победила. Рядом участок. Слишком рискованно. Нечего даже и думать. Мысленно я отругал себя за глупые мысли. Сюда мне вход заказан. Навсегда. Прошлое не вернешь. Для меня оно закрытая книга.
И все же, как себя ни убеждай, прошлое не отпускает. Даже то, что хотелось бы забыть. За три дня, что прошли после возвращения в город, зияющая бездна, измерявшаяся днями, месяцами и годами, сократилась до тоненькой, едва заметной трещинки. Каждый шаг, каждый узнаваемый запах, каждая знакомая улица настойчиво тянули меня назад, через время, а после того как Андреа упомянула Коулман-Хаус, призраки тех последних горьких дней снова выходили из тени и взывали ко мне: погибшие невинно, получившие по заслугам и, конечно, прекрасная и таинственная Карла Грэхем, женщина, на несколько мгновений ставшая мне ближе, чем все остальные.
Я еще долго, слишком долго стоял в тусклом свете зимнего солнца, пока холодный ветер не пробрался под куртку и не тронул меня стылыми пальцами. Только тогда я повернулся и зашагал прочь, спеша удалиться от того, что напоминало давние времена. Но чем дальше я уходил, тем явственнее ощущал дыхание призраков, не желающих, как всегда, выпускать жертву из своих цепких объятий.
Глава 29
— Соня Блэклип, — сказала Эмма, еще не зная, что это имя уже знакомо мне.
Она сидела, подобрав под себя ноги, на оранжевой софе, в простенькой белой футболке и джинсах, и ее только что вымытые волосы падали вольными прядями на плечи. Время от времени Эмма прикладывалась к бутылке пива, которое я принес с собой. Выглядела она, учитывая недавние события, на удивление свежей, бодрой и домашней. Я сидел в кресле напротив, слушая ее, попивая пиво и потягивая сигарету. Часы показывали начало восьмого, и я тоже позволил себе расслабиться.
— Настоящее имя Энн Тейлор, — вставил я.
— Верно, — подтвердила Эмма, после чего подробно изложила все, что разузнала об Энн, дополнив то, что уже рассказали раньше Андреа и Грант. — Тот курс психотерапии, пройти который обязали Энн, начался в октябре прошлого года. Работала с ней женщина по имени… — Эмма заглянула в блокнот, — Мэдлин Чини, насколько мне удалось выяснить, большой специалист в своей области. Несколько лет изучала проблему возвращения и реконструкции памяти. Проведя ряд сеансов, она узнала от Энн некоторые детали ее прошлого, о которых девушка прежде никому не говорила. История, что и говорить, печальная. Полный отчет закрыт для публичного доступа, но доктор Чини представила суду письменные показания, из которых следует, что Энн на протяжении ряда лет подвергалась сексуальному насилию со стороны отца. Началось это после смерти матери, когда девочке было четыре года, и продолжалось до достижения ею одиннадцати лет, когда она сбежала из дому и оказалась в Лондоне. — Эмма посмотрела на меня. — Должна признаться, читать такое страшно. Из показаний следует, что насиловал ее не только отец, но и его друзья, и что жертвами той же группы были другие девочки. Полиции, однако, установить насильников не удалось, так что обвинения были предъявлены только одному человеку, отцу Энн, Ричарду. Блэклипу удалось выйти под залог и бежать из Англии, но впоследствии его нашли убитым в номере отеля в Маниле. Суд так и не состоялся.
— Мне нужно поговорить с доктором Чини. Где она работает? Вы знаете?
— Вы такой скромный, Деннис, многого не просите, правда? — съязвила Эмма и помахала блокнотом. — У меня есть номер ее телефона и адрес. Но мне бы хотелось знать, какое отношение это все имеет к убийству Малика и Хана.
Я отхлебнул пива. Эта девушка определенно нравилась мне все больше. Я рассказал ей о визите к Джеми Делли, упомянув и обстоятельства, предшествовавшие нашей беседе, а также передал разговор с Андреа и Грантом.
На Эмму, похоже, произвело впечатление не то, каким пыткам подвергся Джеми, а то, что мучили его люди Тиндалла.
— Тогда получается, что сам Тиндалл к убийству Малика и Хана не причастен, верно? Иначе бы он знал, ради чего они встречались. Правильно?
— Похоже, что так.
— А если так, то кто тогда прислал мне ту проклятую куклу?
— Этого я тоже не знаю.
— И все-таки вы что-то недоговариваете, — твердо заявила она. — Ничто из сказанного вами не указывает на то, что психическое состояние Энн Тейлор в какой-то степени связано со всем этим. Итак?
— По-моему, Андреа и Грант знают больше, чем говорят. Уж очень они старались увильнуть от темы ее болезни и лечения.
Эмма покачала головой:
— Нет, тут что-то еще. И я хочу услышать все.
Вопрос был поставлен, и уклониться от ответа я не мог. Мы достигли кульминационной точки наших отношений. Я всегда старался получить и переработать как можно больше информации, отдав при этом своим источникам как можно меньше. Что толку от того, что ты раскроешь другим свои секреты и станешь в результате более уязвимым? Но теперь я чувствовал, что должен выложить все как на духу. Если дам ей основания для подозрений, наше сотрудничество обречено.
— Я получила список людей, чьи номера телефонов вы дали мне в субботу, — продолжала Эмма. — Номера якобы из телефона Леса Поупа. Один из них и принадлежит самому Поупу. Получается, он звонил сам себе? Думаю, вы просто обманули меня, и те номера из какого-то другого телефона. Логично, не так ли?
