Через полтора часа я стоял у входа в испанский ресторанчик на ярко освещенной Чаринг-кросс-роуд, скрывая лицо под надвинутой на глаза черной бейсболкой с надписью «Я люблю Лондон». Шел дождь, и улица почти полностью опустела. Напротив, через дорогу, запоздавшие театралы искали убежища от непогоды в «Кембридж армс». Поуп еще не появился.

Я отступил под козырек ресторана и достал сигарету. Седьмая за день. Парочка в вечерних платьях, прячась под одним, слишком маленьким для двоих зонтиком, пробежала на другую сторону улицы между медленно ползущими автомобилями и повернула в сторону Сохо. Появившийся из-за угла автобус остановился на остановке и временно скрыл их из виду. Когда он отвалил, они уже исчезли.

По пути сюда меня не оставляла одна мысль. Какое отношение имел Ричард Блэклип, мерзкий педофил и ничего больше, к смерти Азифа Малика? Может быть, и никакого, но в таком случае что-то в моей схеме не складывалось. Блэклипа арестовали за надругательство над собственной дочерью — я прочел об этом в газетной вырезке, которую Поуп прислал Томбою, и из статей в Интернете. Но он был также знаком с Поупом и, судя по всему, доверял ему настолько, что даже сообщил о намерении податься в Манилу. Поуп же — по неведомым пока причинам — предпочел убрать беглеца, связавшись для этого с Томбоем.

Я неторопливо затянулся и тут же поежился — вода с козырька падала на бейсболку и скатывалась за воротник. Сменив дислокацию и убравшись с линии огня, я посмотрел влево, потом вправо и внезапно увидел Леса Поупа, проходившего мимо, не более чем в пяти ярдах от меня, в компании какого-то мужчины. Меня они не заметили, но, перейдя улицу, направились к пабу. В какой-то момент спутник Поупа повернул голову, и я увидел пересекавшую лицо длинную рану. Отметина не оставляла сомнений — это был шотландец, мой недавний знакомый, встреча с которым прошлым утром получилась такой запоминающейся. За ним еще числился должок. Как и за Поупом, нарушившим инструкции и явившимся на рандеву в компании телохранителя.

Я отступил в тень. Поуп с шотландцем проследовали в паб. За десять минут до назначенного времени.

Спешить было некуда; я спокойно докурил, потом неторопливо перешел дорогу и занял позицию в нескольких ярдах от передней двери. Номер Поупа уже впечатался в память, так что я достал телефон и набрал его, не выходя на свет.

— Да?

— Меняем место, мистер Поуп.

— Послушайте, что же это такое? Я только что…

— Паб «Три борзых», чуть дальше по той же стороне улицы. Совсем близко от «Кембридж армс», на Мур-стрит. Там безопаснее.

— Что вы хотите этим сказать? Почему безопаснее?

— За «Кембридж армс» ведется полицейское наблюдение. Полагаю, вы уже там. Выйдете, повернете направо, потом еще раз направо. Пройдете тридцать ярдов и увидите вывеску. Встречаемся через пять минут.

Я тут же дал отбой, досчитал до двадцати и подошел к двери «Кембридж армс». С другой стороны к пабу приближалась толпа студентов, но они были еще далеко и так резвились, что уже ничего не замечали.

Дверь открылась. Появившийся первым шотландец бросил взгляд через дорогу, в сторону испанского ресторана, где я стоял всего пару минут назад. Наверное, высматривал несуществующее полицейское наблюдение. Сделав шаг вперед, я ударил его по переносице рукояткой револьвера. Удар получился исключительно точным — что-то сухо хрустнуло. Секундная задержка, и из ноздрей хлынули два потока крови. Я стукнул его еще раз, теперь уже по затылку, и оттащил подальше от двери. Замычав от боли и схватившись за перебитый нос, шотландец неуклюже осел на тротуар.

Из паба вышел Поуп.

— О Боже… — прошептал он и попытался вернуться в паб.

Адвокаты, однако, не самые проворные и быстрые люди, и я успел схватить его за воротник и оттащить назад, прежде чем он развернулся на девяносто градусов. Кстати оказавшийся в руке револьвер ткнулся дулом в солидный животик.

— Будешь шуметь, прострелю кишки. Понял?

Поуп пробормотал что-то неразборчивое, но по тону и языку тела я понял, что предупреждение принято во внимание. Имея такую физиономию, на успех у женщин рассчитывать трудно; брюшко же указывало, что и боец из него никудышный. Типичный стряпчий. Умеет делать деньги. Больше не годен ни на что.

Я оттащил его от двери и притянул к себе. Потом бросил взгляд на шотландца. Тот сидел на тротуаре, закрывая окровавленное лицо окровавленными руками, и, похоже, никак не мог оправиться от удара по голове. Что ж, некоторые способны учиться только на собственном опыте.

— Эй, что это тут происходит? — резанул слух американский акцент.

К нам приближалась молодая пара, причем девушка вела себя гораздо увереннее своего спутника. Горячая и храбрая, она определенно не боялась вмешаться в любую конфликтную ситуацию, что само по себе достойно уважения и даже восхищения — но только не сегодня.

Я изобразил крайнюю степень огорчения.

— А, черт. Ну надо же! Извините, но не могли бы вы обойти нас сторонкой? Мы здесь снимаем. — Я кивком указал куда-то через дорогу, и она инстинктивно отступила, чтобы не мешать невидимому оператору. Поуп заволновался, и мне пришлось охладить его порыв тычком в бок.

— Ну и ну, а у вас реалистично получается. — Американка покачала головой и оглянулась, отыскивая взглядом скрытую камеру.

— Тот парень особенно хорош, — добавил молодой человек, указывая на шотландца.

— Прекрасный актер. — Я подтолкнул Поупа, и мы зашагали по улице. Проходя мимо студентов, остановившихся при виде сидящего на земле окровавленного шотландца, я опустил голову.

За спиной у нас американка спросила спутника, видит ли он кого-нибудь из съемочной группы, но прежде чем тот успел ответить, шотландец сердито проорал что-то насчет «гребаных камер». И тут мы свернули за угол.

— Куда вы меня ведете? — хмуро поинтересовался Поуп, безуспешно пытаясь придать голосу властный тон.

— Туда, где тихо и спокойно и где мы сможем поговорить без свидетелей. Не останавливайтесь. Сейчас я отпущу вас, но если попытаетесь удрать, пуля догонит, и тогда уже вам придется отвечать на мои вопросы с кровавой пеной на губах.

Я разжал пальцы и убрал револьвер. Мы шли по узким улочкам, ведущим в Сохо, порочное сердце Уэст-Энда. Баров и ресторанов здесь было больше, как и прохожих, но мы шли дальше, в район пип-шоу и секс-шопов. Подальше от ярких огней.

— Не понимаю, что вам от меня нужно, — снова завел свое Поуп.

Мне пришлось отступить в сторону, чтобы пропустить группку промокших, но хихикающих японских туристов, так что ответить сразу не получилось. На пару секунд нас разделили несколько ярдов и с полдюжины человек, и Поуп мог бы попытаться удрать, но не воспользовался моментом и даже замедлил шаг, дожидаясь, пока я поравняюсь с ним. По-видимому, угрозы возымели действие.

— Думаю, вы совершили ошибку, — продолжал он. — Я не имею к этому ни малейшего отношения.

— А вот я так не думаю. Кто поручил вам организовать убийство Билли Уэста?

— Уверяю вас, я здесь ни при чем. Я всего лишь сделал несколько звонков Томбою Дарку по поручению одного моего клиента.

— Его имя?

— Вы прекрасно понимаете, что я не могу вам этого сказать.

— Что ж, как хотите. — Я снова взял его за локоть и перевел через дорогу.

Поуп попытался протестовать, и я посоветовал ему заткнуться.

Мы свернули в узкий переулок, ведущий к Руперт-стрит, и мой спутник напрягся. Здесь было темно, и прохожих стало заметно меньше. Впереди показался один из самых печально знаменитых баров Сохо, заманивавший простодушных клиентов обещанием знакомства с хорошенькой полуголой девицей. Переступив порог и проведя с новой подругой какое-то время, простофиля понимал, что знакомство ограничивается разговорами и улыбками, а обязательная выпивка стоит ему половины недельной зарплаты. Красотка, дежурившая сейчас у дверей заведения, имела формы восточногерманской толкательницы ядра и соответствующее личико и вряд ли могла соблазнить даже подвинувшегося на сексе юнца-наркомана, проглотившего пару таблеток виагры, но свои обязанности исполняла исправно и даже подмигнула Поупу.