По интеллекту он был ей ровней. Такие мужчины встречались редко.
И все же почему он полюбил именно ее?
Должна быть какая-то зацепка. Но сколько бы она ни искала, ничего не находилось.
Конечно, в ее жизни были мужчины. Она пережила множество коротких романов, но ни на одном из них не задерживалась – и никогда не стремилась продлить отношения. Сначала она была сосредоточена на получении образования, на что требовалось много времени. Отметка “хорошо” воспринималась как поражение, удовлетворение она получала только от “отлично”, но порой и этого было мало. Ее способности и достижения должны были вызывать восторг у педагогов, что оказалось непросто. Кроме нее, были и другие талантливые студенты. Поэтому она всегда считала свой успех недостаточным – и училась с еще большим рвением.
Ровесники обзаводились семьями, в то время как она, к огорчению матери, продолжала оставаться одна. В последнее время мать говорила об этом все реже, да и соответствующий возраст был уже на исходе, но раньше мать постоянно причитала, что никогда не увидит внуков. Где-то глубоко в душе Моника тоже сожалела об этом, хоть ни за что не призналась бы в этом ни матери, ни кому-нибудь другому.
Жить в одиночестве непросто. В культуре ли это заложено или нет, кто знает, но где-то глубоко в человеческой природе лежит основополагающая тяга к единению. Ее тело говорило об этом вполне внятно. После месяцев одиночества оно требовало прикосновений. Она же не была связана никакими обязательствами. И заводила несерьезный роман, чтобы слегка подсластить существование, но никогда не позволяла чувствам взять верх. Она признавала только контролируемую влюбленность и никогда не допускала, чтобы отношения стали играть слишком важную роль. Во всяком случае, для нее. Эта неукротимость вызывала у мужчин неизменный интерес, но никому не позволялось и близко подойти к той сердцевине, где обитала Моника-ребенок, где она тщательно прятала свои страхи.
И свои тайны.
С сексом проблем не было. В отличие от настоящей близости. Всегда наступал момент, когда равновесие нарушалось. Мужчина начинал звонить слишком часто, требовал слишком многого, делился надеждами, строил планы на будущее. И чем сильнее он проявлял интерес, тем прохладнее становились ее чувства. Она с подозрением наблюдала за тем, как растет энтузиазм партнера, – и в конце концов разрывала отношения. Потому что одинокая – это лучше, чем брошенная.
Ее называли снежной королевой, она считала, что это комплимент.
А потом ей встретился Томас.
Это случилось в поезде, в вагоне-ресторане. На выходные она отправилась к друзьям – в дружную семью, которая жила в деревне. Ехать решила поездом, чтобы в дороге прочитать статью о новых методах лечения фиброматоза. На обратном пути ей стало грустно – двое суток она наблюдала то, чего не хватало в ее собственной жизни. Собственное существование казалось ей незначительным. Она получила шанс остаться в живых – и им не воспользовалась. Впрочем, кто сказал, что она имеет право на счастье?
Решила выпить бокал вина в вагоне-ресторане, заняла место у окна. Он сидел напротив. Они не сказали друг другу ни слова, даже взглядами ни разу не обменялись. Она смотрела, как меняется пейзаж за окном. И почему-то каждой клеткой своего тела ощущала его присутствие. Она была не одна, их объединяло молчание. Ничего похожего она никогда раньше не испытывала.
Когда поезд подъезжал к ее станции, она встала и, бросив на него быстрый взгляд, направилась в вагон за сумкой. А на перроне он ее неожиданно догнал:
– Послушайте, простите, пожалуйста…
Она удивленно остановилась.
– Вы можете считать меня сумасшедшим, но мне показалось, что я должен попытаться…
Он выглядел растерянным, будто ситуация и ему самому казалась странной. Но потом набрался храбрости:
– Я хотел поблагодарить за компанию.
Она молчала, его беспокойство заметно нарастало.
– Мы с вами сидели напротив друг друга в вагоне-ресторане.
– Я знаю. И вам спасибо.
На его лице появилась широкая улыбка – он понял, что она его узнала.
Он снова заговорил, и в его голосе уже звучало оживление:
– Простите меня еще раз, но я хочу спросить, может быть, вы тоже почувствовали что-то похожее?..
– Что именно?
– Знаете… это трудно выразить…
Он снова немного растерялся, и она в ответ осторожно кивнула – и на его лице расцвела такая улыбка, от которой она должна была убежать без оглядки из одного лишь чувства самосохранения. Но она осталась на месте.
– Ура!
Он смотрел на нее так, словно она только сейчас внезапно появилась на перроне, а потом начал рыться в карманах. Быстро вытащил смятую квитанцию и, оглядевшись, ухватился за первого встречного:
– Извините, у вас не найдется ручки?
Проходившая мимо женщина остановилась, поставила на землю портфель, открыла сумочку и вытащила дорогую ручку. Быстро нацарапав что-то на квитанции, он протянул Монике бумажку:
– Вот имя и телефон. Лучше бы, конечно, вы дали мне ваш, но просить я не смею.
Он вернул ручку, и женщина, улыбнувшись, пошла дальше.
– Томас, мобильный телефон… – прочитала Моника.
– Клянусь, если вы не позвоните, я никогда больше не посмотрю ни одного фильма с Хью Грантом.
Она не смогла сдержать улыбку.
– Так что запомните – вся его карьера теперь в ваших руках.
Несколько дней она колебалась. Жила как обычно, пыталась не замечать проснувшуюся симпатию, но, если честно, думала о встрече постоянно. В конце концов она убедила себя, что просто позвонит и что от одного звонка ничего плохого не случится. Они могут даже встретиться, всего один раз. К тому же тело уже давно тосковало, и это поможет ей набрать десять цифр.
В общем, через три дня она послала ему СМС.
“Долг перед Хью становится невыносимым. Хочу сложить с себя эту ответственность”.
Он перезвонил через минуту после того, как сообщение ушло.
Тем же вечером они впервые ужинали вместе.
– Знаете, что такое Columba livia?
Улыбаясь, он наливал ей вино.
– Нет.
– Так по-латыни называются почтовые голуби.
– По животным я не спец. А вот если у вас проблемы с какой-нибудь частью тела, тут я вам могу помочь.
И, только произнеся эти слова, сообразила, как это звучит.
– Я имею в виду латинское название.
Она почувствовала, что краснеет, хотя обычно с ней этого не случалось. Поняла, что он тоже заметил и что его это развеселило.
– Когда я был маленьким, мой дед разводил почтовых голубей. Летом я часто гостил у них и всегда помогал на голубятне. Кормил, выпускал, учил летать, окольцовывал и все прочее, это ведь целая наука.
Он погрузился в приятные воспоминания, а она тем временем изучала его. Он был красив, без преувеличения.
– У деда не просто была голубятня – он жил птицами. Бабушка не всегда разделяла эту его страсть, но ничего не запрещала. А знаете, как почтовые голуби находят дорогу домой?
Она покачала головой.
– Они чувствуют магнитные поля.
– Вот как, а я где-то читала, что они ориентируются по звездному небу.
– А как же они тогда находят дорогу днем?
– Ну… не могу сказать, как-то не задумывалась.
Официант убрал тарелки, они дружно заверили его, что еда была вкусной, отказались от десерта и заказали по чашке кофе. Моника успела забыть о голубях, но он вдруг снова вернулся к этой теме.
– А знаете, почему они всегда возвращаются домой, а не улетают в какое-нибудь другое место?
Она покачала головой.
– Они тоскуют по дому, и эта тоска указывает им путь.
Он наклонился вперед.
– Разлучить пару голубей невозможно. Они верны друг другу на протяжении всей жизни, и, если одного из них отпустить, он все равно вернется. Однажды дедушкин голубь налетел на электрический провод и лишился обеих лап, но он все равно вернулся – вернулся домой, к подруге.
Она задумалась.
