Параллельно с приведением в божеский вид физического состояния своих подчиненных занялся я еще и боевым слаживанием. На четыре взвода я свою роту разбил еще в Червленной, а вот здесь плотно занялся обучением работе в малых группах, разбив каждый взвод на постоянные звенья-«тройки». И бойцы этих «троек» у меня теперь и спали рядом, и ели, и на всех тренировках по боевой подготовке работали только совместно. Именно так нас в свое время незабвенный прапорщик Комаров учил, и, думаю, те из нас, кто в живых остался, очень ему за эту науку благодарны были. Потому как права старая поговорка, и один в поле на самом деле – не воин. Даже если очень крутой, матерый и везучий. Раз повезет, другой, а потом зажмут тебя грамотно, и все – пишите письма мелким почерком. А все только потому, что спину тебе прикрыть некому было. Вот потому и гоняю я парней «тройками». Чтоб чувство локтя у них выработалось, сработанность, чтобы научились друг друга без слов понимать, а главное – чтобы доверять напарникам научились безоговорочно. Потому как иначе – не выжить в по-настоящему серьезном бою. Гоняю серьезно, словно новобранцев в подразделении Спецназа, без скидок на возраст и былые заслуги. Многие, особенно те, кто годами постарше и нагрузки переносит тяжелее, этому факту не шибко рады: хмурые ходят, угрюмые. Но недовольства своего ни словами, ни как-то иначе не выражают. Слишком свежи еще в памяти воспоминания о боях с турками и Непримиримыми, которые многим прочистили мозги и очень наглядно доказали, что у того, кто постоянно держит себя в форме, шансы несколько выше, чем у того, кто на все… кхм… болт забил. И низкие потери нашего отряда на фоне практически полного разгрома всех остальных – яркий тому пример. Так что, молчат мои бойцы, потеют, зубами скрипят, но молчат и работают. Эту самую штурмовую полосу и недостроенную некогда блочную пятиэтажку, которую тут, похоже, уже не одно десятилетие для тренировок использовали, орёлики мои обжили почти так же капитально, как казарму, в которой у них койки стояли.
Штурмполоса, кстати, в Ивановке хорошая, сразу видно, что камышинцы, хоть и превратились уже давным-давно в пограничников, о своем десантно-штурмовом прошлом не забыли и тренировали свой личный состав серьезно. А уж вкупе с грязью полигон здешний превратился во что-то совсем невообразимое. Так что к исходу третьего часа занятий мои воины стали похожи то ли на леших, то ли на водяных, то ли еще на какую-то до невозможности грязную и злобную нечисть. Этот же бедолага-сержант, видно, по дороге изгваздался, не исключено даже, что падал. И дыхание запаленное, будто у загнанной лошади. Что неудивительно: по таким-то раскисшим говнам особо не посайгачишь. Вывод один – что-то важное к нам у бойца.
– Мужики, старший у вас кто? – выдохнул посыльный, переводя дух и вытирая обильно текущий по физиономии пот кепкой.
– Я старший. Что там стряслось?
– Только что из Иловли звонили, вас Лапшин подъехать просил. Срочно.
Вот так номер. Пересекались мы с командиром Бригады довольно часто, но больше как-то в плановом порядке: совещания, налаживание взаимодействия, организация занятий по РХБЗ для нашего отряда, который, с легкой руки Исмагилова и стараниями Курсанта, уже почти все бойцы величают ОМОНом, кто в шутку, а кто и вполне серьезно. И всегда все встречи происходили точно по расписанию, а тут вдруг такая срочность… Ой, не к добру!
– Так, орёлики, – оборачиваюсь я к прервавшим свои побегайки и с интересом сгрудившимся у меня за спиной бойцам, – я в Бригаду по делам. Буду, наверное, не скоро. Всем – в располагу[19], мыться-стираться, а дальше – по личному плану.
На лицах явно проступает облегчение, бегать да кувыркаться по раскисшей грязи им явно больше не хочется. Ах, вот вы как?! Ню-ню, гасилы[20] грешные, дайте срок! На следующей тренировке я вам такой «детский крик на лужайке» устрою – волком взвоете! А пока – фиг с вами, живите.
Лапшин, ожидавший меня в своем кабинете, был задумчив и даже мрачен.
– Слушай, Михаил Николаевич, у отряда твоего с подготовкой вообще как? – огорошил он меня прямо с порога.
Здрасте, приехали! Нормальные такие вопросы вы мне, товарищ комбриг, задаете!
– Зависит от того, в какой области, – не стал жеманничать и напускать туману я. – Если охрана-оборона стационарных объектов или «проводка» колонн – то можно сказать, что отлично. И в теории и на практике, особенно на практике. В той части, что касается обороны…
– Да уж, наслышан я о том, как вы там туркам по сусалам настучали, – кивнул Лапшин. – Ну, а что касаемо армейской тематики?
– Общевойскового боя или всякое там боевое обеспечение, типа разведка-засада? – хитро щурюсь я.
– Догадливый, – вроде как и не удивился полковник. – Второе.
– Если второе – то неплохо. Не буду врать или приукрашивать, до того же краснодарского ЦСН[21] им – как до луны и назад, если не дальше, да и до тех же камышинцев из постоянного состава тоже, хоть к этим и значительно ближе. А вот тем же «срочникам» из ОсНаза или войсковой разведки – точно не уступают, а то еще и превосходят по некоторым параметрам. Все-таки жизненный опыт и возраст – тоже дело не последнее, да и повоевать мои мужики успели немало.
– Значит, кое-что умеют?
– Умеют, – согласно киваю я, – и продолжают учиться. Гоняю как шпротов, на совесть. Думаю, где-то через месяц мне за них краснеть ни в одной из возможных на здешнем ТВД[22] ситуаций краснеть не придется. С любой поставленной задачей справятся.
– Нету у нас месяца, товарищ лейтенант, – вздыхает полковник. – Действовать придется в самые ближайшие дни. Правда, и задача будет куда легче, чем у вас в Червленной была.
– Слушаю, – подобрался я.
– Ситуация у нас следующая, – пристально глядя мне в глаза начал Лапшин. – Особый отдел бригады уже давно приглядывает за здешним криминалитетом. Не только тут, в Иловле, здесь преступности считай, и нету, так, разве что на бытовой почве… А вот южнее имеются несколько организованных преступных сообществ… Впрочем, не о том сейчас речь. Главное, есть оперативная информация, что одна из этих групп решила сплавить на Пустоши крупную партию стрелкового оружия.
О как! А впрочем, чему удивляться? Всю жизнь так было: одни на войне жизнь теряют, другие на ней же копейку куют в промышленных масштабах. В наше время, правда, подобными делишками все больше как-то коррумпированные военные чины, обычно те, что с большими шитыми звездами, промышляли. Тут среди вояк подобное поведение не в чести, зато криминал подобных заработков не чурается. Откуда берут – вопрос отдельный, возможно, через каких-нибудь посредников у тех же украинцев или болгар, а то и у казахов, до них ведь ближе, покупают под вполне благовидными предлогами. Кроме Терского Фронта в Югороссии неспокойных, а потому вооруженных почти поголовно окраин хватает – это и Дагестан, и здешние края. Вот только потом оружие это идет не ополченцам приграничным, а в Пустоши, бредунам, которые с его помощью против тех же самых ополченцев да пограничников воевать будут. Короче – тухляком от этого дела за версту несет. Сидит где-то погань и на крови своих же земляков деньги зашибает.
– Думаете засаду устраивать?
– Именно, – кивает Андрей Васильевич. – И задумка у нас такая…
Полковник расстилает на столе крупномасштабную карту буферной зоны и начинает водить по ней остро отточенным карандашом, показывая мне, где, по его мнению, стоит накрывать сначала банду бредунов, а уже потом – приехавших на встречу «оружейных баронов».
– Андрей Василич, а откуда такая точность в координатах, если не секрет?
– Не секрет, – улыбается тот. – Радиоразведка хорошо сработала, перехватили переговоры на частоте, которую до Тьмы в здешних краях пожарные и МЧС использовали.
