Словно не было последних серых пяти лет. Она растаяла в его объятиях, ее руки скользнули по его спине, прижимая его к себе, не замечая ничего вокруг, кроме наслаждения, струящегося по венам и рождающего стоны в глубине ее горла.

И вдруг все кончилось. Руки Розалинды продолжали сжимать его тело, но Майкл поднял голову и резко оттолкнул ее. Он прерывисто вздохнул.

— Мне кажется, теперь ты все поняла, — сказал он. Его голос звучал хрипло.

Розалинда замерла. Потеряв всякую ориентацию во времени и пространстве, она потрясла головой, чтобы развеять туман вокруг, однако это не помогло. Ее ноги подкашивались, кожа горела так, словно она испытала сильнейший шок. Она открыла рот, но из него не вырвалось ни звука. Она не знала, что хочет сказать. Что она может сказать?

Поцелуй меня снова, вспыхнуло в ее мозгу так ярко, что на одно ужасное мгновение Розалинде показалось, будто она произнесла это вслух.

— Не было… не было никакой необходимости делать это, — сглотнув, выдавила она.

— Не знаю, может, и не было необходимости, но урок тобой усвоен. Ты теперь выглядишь не разъяренной, а любящей женой.

Розалинду словно окатили холодной водой, когда она поняла, что он заметил ее реакцию. Вместо того чтобы высмеять Майкла или холодно оттолкнуть, как она поступила бы с любым другим, она прижалась к нему и ответила на поцелуй без единого протеста. Для девушки, намеревавшейся убедить его, что у нее нет никаких сожалений о прошлом, она вела себя совершенно неправильно.

Ее взгляд избегал встречи с ироническим взглядом Майкла, но внезапно встретился с недоверчивым взглядом карих глаз. Джейми, уставший ждать, когда они наконец пройдут через калитку, требовательно спросил:

— Что вы делаете?

Розалинда облизнула пересохшие губы.

— Тебе лучше спросить Майкла, — сказала она с дрожью в голосе, и Джейми послушно повернулся.

— Что ты делаешь, Майкл?

— Я поцеловал Розалинду, — ответил тот без тени смущения.

— Почему?

— Мы просто тренировались.

— Зачем?

— Почему бы тебе не пойти и не позвонить в дверь, Джейми? — пока Майкл не успел открыть рот, вмешалась Розалинда. Ее голос звучал так, словно принадлежал кому-то другому, а тело все еще дрожало после поцелуя, и ей с трудом удавалось стоять на ногах.

Важно кивнув, Джейми рванулся к двери, встал на цыпочки и нажал на старинный бронзовый звонок. Через несколько минут дверь открыла пожилая женщина с седыми волосами, благородными чертами лица, абсолютно прямой осанкой и надменным взглядом.

— Миссис Брук? Тетя Мод? Это я, Майкл, — он автоматически положил руку на талию Розалинды, — а это моя жена Розалинда… и Джейми.

Вспыхнувшей от его прикосновения Розалинде кое-как удалось произнести:

— Привет.

Мод изучала их. У нее были темные глаза, и смотрели они так же недоверчиво, как глаза Майкла. Ни малейшего сходства с растерянной старушкой Розалинда в ней не нашла. Ей казалось, что Мод видит ее насквозь и собирается обвинить ее не только в обмане, но и в том, что она плохая актриса.

— Входите, — сказала наконец хозяйка, распахнула дверь и отступила назад, — я рада вас видеть.

Она провела их в мрачную старомодную гостиную. Там было холодно и неуютно, но Розалинда, все еще ощущавшая слабость в ногах после поцелуя Майкла, была счастлива присесть.

Он опустился на диван рядом с ней и завел разговор о шоссейных и проселочных дорогах к северу от Йорка. Розалинда посмотрела на него с негодованием. Как он может так спокойно сидеть здесь и обсуждать дороги, и погоду, и чудесную деревушку Аскербай?! В нем не чувствовалось того потрясения, которое пережила она после его поцелуя.

Мод принесла слабый кофе в изящных фарфоровых чашечках и уселась, держа спину прямо, в кресло у незажженного камина.

— Я не знала, что у тебя есть жена, — сказала она Майклу обвинительным тоном. — Однако это можно было предвидеть. Тебе ведь, наверно, около тридцати сейчас?

— Тридцать один, — уточнил Майкл.

— Как долго вы женаты?

— Пять лет, — произнес он, не глядя на Розалинду.

— Хм. — Оценивающий взгляд Мод скользнул по Розалинде, которая с трудом приходила в себя. — Ты, похоже, была очень молодой, когда вы поженились?

— Мне тогда уже исполнился двадцать один год, — спокойно проговорила Розалинда.

— И ты ведь точно знала, чего ждешь от замужества, дорогая? — вмешался Майкл.

Они оба смотрели на нее. Ей нужно было что-то ответить.

— Да, — слабо вырвалось у нее из горла.

Мод подняла брови с удивлением.

— С тобой все в порядке?

— Ага. Просто я немного устала.

— Еще бы! Такая долгая поездка! — воскликнула Мод. — Я благодарна вам за проделанный путь с Ближнего Востока только ради того, чтобы увидеть меня. Тебе, наверно, было не больше десяти, когда мы в последний раз виделись? — обратилась она к Майклу.

— Девять, — улыбнулся тот. — Дядя Джон учил меня играть в шахматы.

— Я помню. — Строгое лицо Мод на минутку смягчилось. — О, дорогой, как давно это было! Все пошло бы по-другому, если бы не эта ссора с твоей бабушкой… Я бы видела, как ты растешь. Могла бы присутствовать на твоей свадьбе. — Она вздохнула. — А теперь я уже старая женщина, и слишком поздно сожалеть.

— В письме вы сказали, что стремитесь разобраться с делами дяди Джона, — быстро перевел Майкл разговор на другую тему.

— Здесь целая комната бумаг! Я не притрагивалась к ним после его смерти, — сказала Мод. — Мне хочется переехать в дом поменьше и поскромнее — с этим я уже не справляюсь, но даже не знаю, с чего начать. Не знаю, сколько у меня денег. Документы так запутаны, в них невозможно разобраться.

— Хорошо, мы, разумеется, поможем вам, — успокоил ее Майкл. — Я просмотрю все бумаги и выясню ваше финансовое положение. А Розалинда займется домом. — Он улыбнулся тете. — У моей жены были слуги за рубежом, — объяснил он, — и, я думаю, она соскучилась по готовке и уборке, даже ждет этого. Не так ли, дорогая?

Розалинда улыбнулась.

— Не могу дождаться.

— Я помню, как это бывает! — Мод, очевидно, не заметила сарказма в словах Розалинды. — Мой отец был дипломатом, и я с Джоном тоже долго жила за границей. Когда мы с ним первый раз приехали домой, я не умела даже испечь кекс.

— Неужели? — удивленно воскликнула Розалинда, в свою очередь не умевшая испечь не только кекс, но и вообще что-либо.

— Кажется, ты находишь это занимательным? — произнес Майкл с легкой иронической ухмылкой.

— О, я уверена, ты гораздо лучше подготовлена к жизни, чем была я, — вставила Мод. — Девушки теперь должны уметь все.

Майкл взглянул на длинные, безупречно наманикюренные ногти Розалинды.

— Это зависит от девушки, — сказал он.

— Вот ваша комната. — Мод открыла дверь в комнату, где стоял шкаф красного дерева, две тумбочки и ветхий зеркальный столик. И еще — старомодная двуспальная кровать.

Розалинда огляделась по сторонам. Она старалась не думать, что ей придется делить ложе с Майклом.

Одна мысль об этом ввергала ее в панику. Как она сможет спать рядом с ним, когда малейшее движение будет означать прикосновение к его коже, к его телу?

— К-какая милая комната, — пролепетала она, избегая смотреть Майклу в глаза.

— Не могу припомнить, когда и кто жил в ней последний раз, — призналась Мод, оглянувшись вокруг. — Надеюсь, вам будет здесь удобно.

— Все будет в порядке, — отрывисто бросил Майкл.

У него, может быть, и будет все в порядке, только не у меня, с грустью подумала Розалинда.

После небольшого чаепития было решено, что гости отправятся спать. По дороге Розалинда страшно нервничала, но не хотела показывать это.

— Если тебя беспокоит, что мы будем спать в одной постели, то не стоит волноваться, — будто прочитав ее мысли, произнес Майкл. — Я способен контролировать себя.

— Что-то не заметила, когда ты целовал меня у калитки, — фыркнула она.