– Gnadiger Herr, – осторожно сказал откуда-то из-за моей спины Зи. – Она работает на нас и просто заблудилась.
Иногда этот старик очень мне нравится, но я никогда не была так счастлива, как услышав сейчас этот голос.
Морской иной не шелохнулся, только чуть поднял глаза, но я была уверена, что сейчас он смотрит на Зи. Я не хотела отводить глаза, но стала осторожно отступать, пока не коснулась ноги Зи: это убедило меня, что он не плод моего воображения.
– Она не из малого народа, – сказал другой.
– Но и не человек.
В голосе Зи звучало что-то очень близкое к почтительности, и я поняла, что мои опасения небеспочвенны.
Незнакомец неожиданно прошел вперед и опустился передо мной на одно колено. Без всякого «с вашего позволения» схватил меня за морду и провел свободной рукой по моим глазам и ушам. Его ледяные руки не были грубыми, но если бы Зи меня не подтолкнул, я бы стала сопротивляться. Неожиданно он отпустил мою голову и снова встал.
– Она не раб эльфов, и от нее не пахнет снадобьями, от которых некоторые забредают сюда и умирают. И я знаю, что твоя магия недостаточно сильна, чтобы вызвать такое. Так как же она сюда попала?
Когда он заговорил, я поняла, что это говорит не гарвардский преподаватель, а сама Веселая Старая Англия.[13]
– Не знаю, mein Herr.[14] Думаю, она и сама не знает. Ты лучше всех должен знать, как непостоянен и одинок мир Подхолмья. Если моя подруга смогла разрушить чары, скрывающие вход, ее не удержать.
Морской обитатель застыл – и волны тоже стихли, как кошка, готовящаяся к прыжку. Клочья туч на небе потемнели.
– А как ей удалось разрушить наши чары? – очень тихо спросил незнакомец.
– Я привел ее, чтобы она обнаружила убийцу. У нее очень острое обоняние, – сказал Зи. – Если в чарах и есть изъян, то это запах. Едва она разрушила эту часть иллюзии, сразу последовало все остальное. Но она не сильна и не представляет угрозы.
Океан ударил без предупреждения. Огромная волна обрушилась на меня, сбила с ног, ослепила. В одно мгновение она отняла у моего тела все тепло, и не думаю, что я смогла бы дышать, даже если бы мой нос не погрузился в воду.
Сильная рука ухватила меня за хвост и резко дернула. Было больно, но я не протестовала, потому что вода уходила и могла бы унести меня с собой, если бы не эта поддержка. Как только вода опустилась до уровня моих колен, Зи разжал руку.
Как и я, он весь вымок, хотя не дрожал. Я закашлялась, выплевывая проглоченную соленую воду, встряхнулась и осмотрелась, но морского жителя не было видно.
Зи коснулся моей спины.
– Чтобы ты вернулась, придется взять тебя на руки.
И, не дожидаясь ответа, поднял меня. На одно головокружительное мгновение все мои чувства смешались. Он опустил меня на покрытый плиткой пол. Ванная. И темно, хоть глаз выколи.
Зи включил свет, который после роскошного заката казался желтым и искусственным.
– Продолжать можешь?
Я посмотрела на него, но он резко помотал головой. Говорить о случившемся он не желал. Меня это раздосадовало, но я прочитала достаточно волшебных сказок, чтобы знать – нельзя говорить о малом народе в его присутствии. Выберусь из резервации – добьюсь ответов, даже если придется сесть на Зи.
А до тех пор придется отставить любопытство и обдумать, что ответить на его вопрос. Я дважды чихнула, прочищая нос, и опустила его к полу, собирая сведения о тех, кто здесь побывал.
На этот раз Зи пошел со мной; он держался позади, чтобы не мешать, но не отставал. Он больше ничего не сказал, а я не обращала на него внимания и пыталась понять, что же со мной случилось. Реален ли этот дом? Зи сказал тому иному, что я разрушила их чары, так может, реален как раз тот ландшафт? Но тогда выходит, здесь целый океан, а это вряд ли вероятно – хотя, если постараться, еще можно почувствовать его запах, Я знала, что Подхолмье – волшебное царство, но рассказы о нем очень туманны, если не прямо противоречивы.
Солнце уже село, и Зи повсюду включал свет. Я хорошо вижу в темноте, но была ему за это благодарна. Мое сердце все еще было уверено, что нас съедят, и колотилось вдвое быстрей обычного.
Неприятный запах смерти привлек мое внимание к закрытой двери. Будь я одна, легко могла бы открыть дверь сама, но я считаю, что нужно использовать других, если есть такая возможность. Я заскулила (койоты вовсе не лают, как собаки), и Зи послушно открыл дверь, за которой оказалась лестница в подвал. Впервые в этих домах я увидела подвал – если в предыдущих он не был спрятан.
Я спустилась по лестнице. Зи включил свет и последовал за мной. Подвал с виду был как подвал: груды беспорядочно набросанного старья, неоштукатуренные стены и цементный пол. Я пошла по полу на запах смерти и остановилась перед плотно закрытой дверью. Зи, не спрашивая, открыл и эту дверь, и я наконец нашла место, где был убит живший в этом доме иной.
В отличие от всего дома эта комната до смерти хозяина была безупречна. Пол под ржаво-бурым пятном крови блестел. Вдоль стен – книжные шкафы, а в них вперемешкупотрескавшиеся кожаные тома с подлинной неряшливостью допечатных книг, потрепанные романы в мягких обложках и университетские учебники по биологии и математике.
Комната оказалась самой окровавленной – а если вспомнить картину первого убийства, это кое о чем говорит. Даже засохшая и старая, кровь была везде. Иной боролся с убийцей, и его кровь натекала лужицами и разбрызгивалась повсюду. Ею были залиты нижние полки трех шкафов. Столы перевернуты, на полу разбитая лампа.
Я могла бы не понять этого, если бы чуть раньше не думала о них, но в этом доме жил селки. Я никогда раньше не видела селки, но бывала в зоопарках и знаю, как выглядят тюлени.
Мне не хотелось заходить в эту комнату. Обычно я не щепетильна, но в последнее время видела слишком много крови. Там, где собиралась кровь: в бороздках между плитками пола, на раскрытой книге, возле одного из шкафов, где пол был недостаточно ровный, – она не высыхала, а начинала гнить. В комнате пахло кровью, тюленем и тухлой рыбой.
Стираясь избегать этой грязи, я в то же время старалась не думать о том, от чего уклониться не могла. Постепенно то, что сообщал мне нос, отвлекло меня от неприятных ощущений. Я обошла комнату, Зи оставался у входа.
Направляясь назад к двери, я что-то уловила. Большая часть крови принадлежала иному, но на полу, перед самой дверью, пролилось несколько капель чужой.
Будь Зи полицейским, я бы тут же переменилась и рассказала ему, что обнаружила. Но я прекрасно знаю, что ждет подозреваемого, если я укажу на него пальцем.
Вервольфы поступают со своими преступниками так же. Я не возражаю против наказания убийц, но если я обвиняю, то, учитывая последствия, хочу быть абсолютно уверена. А тот, кого я собираюсь обвинить, мало подходит для убийцы стольких иных.
Зи вслед за мной поднялся по лестнице, выключив свет и закрыв за собой двери. Я больше не стала искать. В подвале, кроме запаха дядюшки Майка, витали только еще два. Либо селки не приглашал гостей в свою библиотеку, либо тщательно убрал за последним посетителем. Кровь оказалась красноречива.
Зи открыл входную дверь, и я вышла в ночь; уже взошла луна. Сколько времени я просидела, глядя на невозможное море?
У порога шевельнулась тень и превратилась в дядюшку Майка. От него пахло солодом и горячими крылышками, и на нем был костюм трактирщика: просторные болотно-зеленые брюки и зеленая футболка с его именем на груди, написанным белыми буквами. Это не эгоцентризм: «Дядюшка Майк» – так называется его трактир.
– Она мокрая, – сказал он с ирландским акцептом, более сильным, чем немецкий акцент Зи.
– Морская вода, – ответил Зи. – С ней все в порядке.
Красивое лицо дядюшки Майка застыло.
– Морская вода?
– Мне казалось, ты сегодня вечером работаешь.
В голосе Зи, когда он менял тему, слышалось очевидное предостережение. Может, он не хотел говорить о столкновении с морским обитателем или защищал меня – или и то и другое.
