И что, черт возьми, мне было тогда терять?

Уже три копа оживленно переговаривались, не спуская с меня глаз. Я выудил из кармана телефон и позвонил в «Метрополитен-клаб». Спустя мгновение у администратора затрезвонил аппарат. Я представился помощником шефа Гулда и сказал, что мне срочно нужно с ним переговорить. Один из стюардов, спешно протопав по шашечным плиткам, прервал беседу Дэвиса с Гулдом.

Едва Гулд покинул столовую, я влетел туда, прошмыгнув мимо копов. Один кинулся было мне вслед и встал в дверях, отрезав меня от выхода.

Дэвис немало изумился, когда я как из-под земли нарисовался перед его столиком. Я наклонился над столом и прошипел:

– Гулд в деле. – И показал ему картинку на своем мобильнике: открытую сумку с пачками купюр.

Дэвис не задал ни единого вопроса, даже в лице не переменился.

– Уходи, – лишь бросил он.

Полицейский был начеку. Он сцапал меня за предплечье, недвусмысленно давая понять, чтоб я не рыпался, и потянул обратно в библиотеку, где нас ожидали другой коп со все тем же стюардом.

– Ты был вчера в этом здании, сынок? – спросил меня детектив в штатском, явно руководивший парадом.

– Да.

– Обожди-ка тут немного.

Полицейские велели стюарду найти номер телефона адмирала Кэссиди. К зданию, вспыхивая мигалками, подъехали еще несколько патрульных машин. Копы обступили меня с боков.

Итак, я прокололся. В голове уже вырисовывался каждый дальнейший шаг: наручники, полицейская тачка, пересыльная тюрьма с очком посреди камеры, толпа всякого отребья, допросы, отвратительный кофе, безразличный государственный защитник, предъявление обвинения. И вот судья взирает на меня так же, как и десять лет назад. Только теперь у меня нет второго шанса. И все наконец увидят, кто я есть на самом деле: прохвост в халявном костюмчике. Из-за синей полиэстеровой стены полицейской униформы я не мог даже разглядеть, что произошло дальше между Дэвисом и Гулдом.

– Я могу быть вам чем-то полезен, господа? – прошелестел у меня за спиной голос Дэвиса.

Стюард под его взглядом сразу скис. Копы малость от меня отступили.

– Вы знаете этого человека? – спросил один.

– Разумеется, – ответил Дэвис. – Он сотрудник моей фирмы. Причем один из лучших.

– А он состоит в знакомстве с адмиралом Кэссиди?

– Я собирался представить их друг другу вчера за коктейлем, но задержался в офисе. Я подумывал ввести этого джентльмена в состав членов клуба. Так что позвольте отрекомендовать: Майкл Форд.

– Рад знакомству, – кивнул стюард. Нетрудно было увидеть, как он весь ощетинился под своей вышколенной улыбкой.

– Взаимно, – буркнул я.

– Так и в чем тут дело? – поинтересовался Дэвис.

– Небольшое недоразумение, сэр, – сказал стюард.

– Тогда, с вашего позволения, господа, мы пойдем.

– Разумеется, – ответил детектив.

При всем своем вежливом обращении Дэвис определенно тут командовал.

Я же наконец получил возможность заглянуть в столовую. Гулд по-прежнему сидел за столом, глядя в кофейную чашку, словно пытался разглядеть там свое будущее. Вид у него был совершенно раздавленный.

– Наверное, тебе лучше уйти, – тихо сказал мне Дэвис с загадочно-непроницаемым лицом.

Я так и не понял, спасло ли мое форточничество наше нынешнее дело и отразилось ли это как-то на моей карьере. Очень может быть, Дэвис спас меня от копов, чтобы самолично меня наказать. Уже развернувшись, чтобы уйти, я услышал:

– В три будь в моем кабинете.

Апартаменты Дэвиса были в самом конце коридора, показавшегося мне в тот день бесконечно длинным. Я понимал, что слегка драматизирую ситуацию, но никак не мог стряхнуть наваждение, раз за разом рисующее мне последний путь в камеру смертников. До трех двадцати мне пришлось прождать в маленькой прихожей возле его кабинета. Уже почти тридцать четыре часа я был на ногах, и усталость давила на тело, точно свинцовый фартук в кресле у дантиста.

Наконец прибыл Дэвис. Пройдя сразу в кабинет, он пригласил меня войти. Я зашел следом и остановился, едва босс развернулся ко мне у стола.

Некоторое время он буравил меня своим таинственным взглядом, затем что-то извлек из кармана, зажав между большим и указательным пальцем. Это был шуруп, причем досадно знакомый. Прикрепляя на место заднюю стенку шкафчика, я ввернул достаточно шурупов, чтобы она не болталась, а пустые дырки присыпал опилками. Этот, похоже, и был из тех, неприкрученных.

– Ты, Форд, играл в последнее время в сквош?

Я решил не раскрывать рта, покуда не пойму, к чему он клонит. Шеф между тем стоял, неторопливо вертя между пальцами шуруп. Внезапно Дэвис подбросил его в воздух. Я поймал шуруп в футе от груди.

– Гулд ответил «да», – сообщил шеф.

– А полиция?

Дэвис только отмахнулся.

– Да, и насчет адмирала тоже не беспокойся. Старик в последнее время малость тронулся – представляется собственному отражению в зеркале.

– Прошу меня извинить…

– Забудь. Я б, конечно, не стал выкидывать таких безбашенных фортелей, но самое главное, что Гулд дал согласие. А это – пятьдесят восемь миллионов долларов.

– Пятьдесят восемь? – охнул я.

Он кивнул.

– На этой неделе я подписался еще на нескольких субъектов.

– А что с Гулдом? Вы обратитесь к генеральному инспектору Министерства торговли или в полицию?

Дэвис помотал головой:

– Девяносто девять процентов таких дел кладут под сукно. Конечно, если бы в той сумке оказались куски тел, был бы совсем другой разговор. Но, видишь ли, как ни печально, в этом городе «подмазыванье» на каких-то сто двадцать штук баксов – сущая мелочь. Хотя я очень рад, что ты их нашел.

– И как вы его обработали? Пригрозили, что выведете на чистую воду? Это пахнет… – Я замялся, подбирая подходящее слово.

– Шантажом?

– Нет, сэр! Я вовсе не это…

– Что ты! Ты, парень, нисколько не задел моих чувств! – довольно хохотнул Дэвис. – Шантаж – всего лишь грубоватое, упрощенное наименование того, чем мы на самом деле занимаемся. Хотя это, я б сказал, свежая и очень прямолинейная альтернатива. Только вообрази! Ты показываешь некоему деятелю фотографию, где он в мотеле жарит раком какую-нибудь шлюху, и требуешь: давай-ка немедленно проводи кампанию финансовых реформ, а не то тебе крышка! – Он сделал паузу, как будто всерьез над этим раздумывая. – Все же, думаю, это чересчур откровенно. Нет, Гулд хороший мужик, и надо-то было всего лишь ему сказать: слышал я, дескать, что вляпался ты, парень, по самые уши, да намекнуть, что можешь помочь ему избежать неприятностей. Как правило, тут и говорить-то больше ничего не надо – он и так сразу начинает к тебе прислушиваться, с тобой соглашаться. Люди не прибегают к силе, желая остаться в тени, – по крайней мере, до тех пор, пока это согласуется с их интересами. И в выигрыше обе стороны. Как правило, субъект уничтожает ту дрянь, на которой его поймали, гораздо быстрее, нежели до нее доберется расследование должностных злоупотреблений. А мы взамен получаем нужную нам стратегическую линию. Так что их дурное поведение мы используем самым что ни на есть наилучшим образом.

Я стоял у окна, держа в распухших пальцах маленький шурупчик и молча его разглядывая.

– Просто ты слишком неожиданно столкнулся с жесткой игрой, Майк. В газетах такого не вычитаешь. Но именно так делаются дела. Надеюсь, ты уже отошел?

Мне не казалось это правильным. То, что Дэвис мне вещал, вызывало какое-то необъяснимое отвращение. Так бывает, когда долгое время к чему-то всей душой, неистово стремишься – и вдруг шарахаешься в испуге, когда наконец-то можешь это желаемое получить. Или, может быть, мне просто хотелось разделить все на черное и белое? Ведь я желал достойной жизни без всяких там серых лоскутков. И вот теперь я обнаружил, что то, к чему я так стремился, оказывается, тесно сопряжено с тем, от чего я убегал.

– Кое-что, думаю, вам следовало бы знать, сэр. Я хочу, так сказать, полностью раскрыть карты… Это связано с моим давним преступлением…