— Верю, верю, — безучастно сказала Тора, думая совсем о другом — об ошибке, которую они допустили с самого начала, исключив из своего списка присутствовавших на сеансе и служащих отеля. — Сколько времени требуется, чтобы отсюда доплыть на байдарке до бухты, где произошло первое убийство? — спросила она.

— Минут пять, если идти морем. — Тростур индифферентно пожал мощными плечами. — Расстояние небольшое, не нужно огибать прибрежные скалы. В смысле мне потребуется минут пять, если море спокойное. Человеку, никогда не плававшему на байдарке, как минимум десять.

— А легко управлять байдаркой, если раньше на ней не плавал? — поинтересовался Мэтью, до этого безмолвно присутствовавший при разговоре.

— Да, если руки не совсем кривые, — ответил Тростур. — Чтобы плавать хорошо, конечно, нужно учиться. А так, добраться из пункта А в пункт Б может каждый, и большого умения тут не требуется. Нужна только сила. — Он поднялся. — Пойду приму душ перед разговором с полицией. Дело у меня серьезное: естественно, на преступника я буду подавать в суд, — поэтому следует подготовиться. — Он с шумом задвинул кресло под стол и зашагал было к гостинице, но через несколько шагов оглянулся. — Да, там еще стояла машина, а в ней сидел какой-то парень. Он должен был меня запомнить, и его наверняка не сложно найти.

— Какой парень? О чем вы говорите? — спросила Тора.

— Выехав из туннеля, я увидел машину, припаркованную на обочине. Я подумал, что случилась какая-то неполадка, и подъехал. Водителем оказался молодой парень, инвалид, весь изуродованный. Я предложил подбросить его куда нужно, но он отказался — мол, никуда не едет, просто отдыхает, а с машиной все в порядке. Потом он закрыл окно, и я уехал.

— В каком часу это было? — спросил Мэтью.

— Примерно около шести, — ответил Тростур. — Возвращаясь назад поздним вечером, я его не увидел. Наверное, надоело отвечать на расспросы желающих помочь. Я не единственный подъезжал к нему, была еще одна машина. — И он устремился к дверям отеля.

Мэтью выразительно посмотрел на Тору.

— Стейни наверняка проехал за Бертой по туннелю, убедился, что она укатила, постоял немного на обочине, потом вернулся и прикончил Эйрикюра. Тростур заметил его, когда тот просто выжидал время. Как видишь, все сходится.

— Не сходится. Очень зыбко и хлипко, — возразила Тора. — Если он в шесть находился возле туннеля со стороны Рейкьявика, ему пришлось бы, добираясь сюда, преодолеть приличное расстояние. И когда бы он приехал? Поздним вечером?

— Нам неизвестно точное время смерти Эйрикюра, — напомнил Мэтью. — Полиция утверждает, что он умер приблизительно в обед. А обедают люди по-разному. — Мэтью поднялся. — Пойду за списком автомашин. Хочу посмотреть, когда он проехал на юг. Забыл сделать это раньше, обнаружив номер его машины.

Тору мысль о возвращении в вонючий холл не вдохновляла, и она решила остаться в саду. Мэтью вскоре вернулся с пачкой бумаг.

— В сторону Рейкьявика в пяти машинах от него следовала Берта! — торжествующе объявил он, опускаясь на стул. — Все сходится, я абсолютно прав. Стейни хотел убедиться, что Берты нет возле места преступления. — Мэтью хлопнул бумагами по столу. — Нужно немедленно поговорить с ней, и картина станет полной.

— Только если она что-то знает и захочет с нами поделиться, — скептически заметила Тора. — У меня нет никакой уверенности в ее горячем желании выдать Стейни. Не думаю, что она запрыгает от радости, когда мы назовем ее родственника и друга убийцей. Ей потребуется время осознать, какой ужасный поступок он совершил. Если он вообще совершал его.

Тора хлопнула себя по лбу.

— Фу, наконец-то я поняла, что меня все время так мучило! Порядок наследования. Когда ребенок переживает мать и деда, имущество может попасть в плохие руки. Разумеется, Гримур ничего бы не получил, останься ребенок жив.

Они сидели в машине напротив «Креппы», где надеялись застать Берту. Однако парковка перед входом, как и сама ферма, выглядела безлюдной.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Мэтью. — Разве не старший родственник все наследует после смерти матери, деда ребенка и его самого?

— Нет, — покачала головой Тора. — Все достается отцу ребенка.

— В данном случае — Магнусу? Такое мне просто в голову не приходило, — признался он.

— Гримур, конечно же, ничего не получал. Вот почему он взял девочку к себе и впоследствии постарался, чтобы все сведения о ней исчезли. — Тора задохнулась от волнения. — Больше того, если бы его собственная дочь Малфридур знала об убийстве, и ее права на наследство являлись бы незаконными.

— Неужели? — удивился Мэтью. — Если ее отец завладел наследством преступным путем, она не имеет на него никаких прав?

— Не могу сказать точно, но, по-моему, все зависит от того, знала она о преступлении или нет. Правда, согласно моей версии она была в курсе. Кстати, Малфридур жива. Дети по выданной ею доверенности заключили от ее лица сделку с Йонасом — продали ему землю. В доверенности говорилось, что мать является официально признанной единственной владелицей земли, доставшейся ей по наследству. То есть пункт о соучастии в мошенничестве к ним неприменим.

— В любом случае они многое теряли, — отозвался Мэтью. — Немало выигрывал и отец ребенка, старый Магнус.

— Да, совершенно очевидно, что ему абсолютно незачем убивать Бирну, ведь она ничего не знала о девочке. Напротив, убийство привлекло к нему ненужное внимание. — Тора рассматривала старую ферму в лобовое стекло. — Другое дело Элин и ее семья. Берте, к примеру, не досталось бы дома в западной части Исландии. Когда на Гримура свалились финансовые затруднения, Бьярни спас его, дом в Стиккисхольмюре перешел к нему, как и ферма Гримура, — продолжала Тора. — Если бы у Берты не было в здешних местах дома, Стейни пришлось бы несладко. — Она повернулась к Мэтью. — Может быть, переговорить с ним? Кто знает, появится ли здесь сегодня Берта. Но мы ее найдем без проблем. Сольдис наверняка знает, где она живет.

— Торольфура будем ставить в известность? — поинтересовался Мэтью. — Попросим его сюда приехать или нет?

Тора ненадолго задумалась.

— Нет, не стоит. Получится как со стеной. Давай не будем создавать ему дополнительных проблем, у него и так есть чем заняться. Сначала нужно убедиться в справедливости наших предположений.

Мэтью и Тора ждали, когда Стейни откроет дверь.

— Иду! — крикнул он изнутри, но с тех пор прошло почти десять минут.

— Похоже, он нездоров, — заметил Мэтью, плотнее запахиваясь в куртку. Температура понизилась, стало холодно, и Мэтью с Торой продрогли до костей. — Сейчас точно июнь? Ты ничего не перепутала?

Прежде чем Тора успела ответить, дверь приоткрылась.

— Что вам нужно? — послышался голос из-под знакомого капюшона.

— Здравствуйте, — мягко произнесла Тора. — Вы нас не помните? Мы приезжали вчера в «Креппу», разговаривали с вами и встречались возле бухты.

— Я вас помню. Что вам нужно? — повторил он невнятно, словно говорил с набитым ртом.

«Ему, наверное, трудно открывать рот. Надеюсь, хотя бы не больно, — подумала Тора. — Что бы он там ни сделал, парню можно только посочувствовать».

— Мы хотели поговорить с вами, — пояснила она, ожидая приглашения войти. — О воскресном вечере.

Кресло откатилось, и дверь распахнулась.

— Проходите, — бесстрастно сказал Стейни.

Тора с Мэтью обменялись быстрыми взглядами и через прихожую направились в глубь дома.

— Давно вы тут живете? — поинтересовалась Тора, приветливо улыбнувшись Стейни, когда они вошли в скромную гостиную.

Жилище Стейни показалось им мрачным. Везде царили чистота и порядок, но оставалось впечатление, будто здесь никто не жил: ни фотографий, ни личных вещей или любимых безделушек. Лишь у двери в гостиную, чуть более уютную, чем прихожая, стояли костыли. Унылую обстановку несколько скрашивала ваза с полевыми цветами на столе. «Наверное, Берта принесла, — решила Тора. — Маловероятно, чтобы он сам собирал цветочки. Своими скрюченными руками он до них просто не дотянется с коляски».