— Нет, воин, — ответила она наконец. — Хотя, вероятно, мы могли бы стать гармоничной парой…

— Но почему, Аэ?

— Всё очень просто. Я замужем, у меня двое детей, и я люблю своего мужа — он мне достаточно дорог. Мы с ним совпадаем, как мне кажется…

— Но почему тогда…

— А вот об этом ты мог бы и не спрашивать, мудрый Маг, — Эндару показалось, что в голосе Аэль мелькнула тень обиды, хотя сказать наверняка было затруднительно — сознание Волшебницы задёргивал защитный покров, а взламывать его силой… — Я свободная эскиня, и я использую своё право на выбор и на поиск истинной половинки! Разве для тебя это новость, эск?

Казалось, всё встало на свои места и сделалось предельно ясным. Институт брака был священен у всех Высших Рас. Дети рождались нечасто и, как правило, в браке. Зачатие могло произойти только по обоюдному согласию обоих — ведь любой из пары легко блокировал несложной магией хрупкий биологический механизм физического тела. Время и, что важнее, место зачатия выбиралось тщательно, предпочтительнее в тех областях Вселенной, где силён был эгрегор данной Магической Расы, дабы снизить до возможного предела вероятность инкарнации несовершенной Души или вообще какой-либо отрицательной Сущности. Тайна вселения Первичной Матрицы в создаваемую известным с незапамятных времён способом грубоматериальную оболочку была Тайной Предельной, и разгадка её, похоже, лежала вне способностей и возможностей даже сильнейших из Магов — ещё один из Ненарушимых Вселенских Законов.

Но вместе с тем право Разумного на свободу чувства и привязанности никем и никогда не подвергалось сомнению или какому-либо порицанию. За сотни и тысячи лет воплощения просто невозможно сохранить приверженность однажды сделанному выбору (как для мужчины, так и для женщины), тем более что домом для эсков являлась вся необъятная Познаваемая Вселенная с её мириадами Миров и бесчисленными сонмами Разумных. Хотя иногда такие случаи бывали — истинные половинки находили друг друга, — но исключения только подчёркивают общее правило. Однако деторождение и связанная с этим физическим актом инициация очередной инкарнации Бессмертной Души оставалось прерогативой брака — слишком уж ответственное это дело облекать плотью Душу, и не где-нибудь, а в обществе могущественных Магов, способных создавать и рушить Миры. Поэтому у любовников дети рождались крайне редко, и почти всегда только тогда, когда один из пары не был настоящим Магом.

Что ж, оставалось лишь поблагодарить Целительницу за прямоту и за то наслаждение, которая она ему подарила. Правда, неясной была ещё одна мелочь: если муж Аэль тоже Целитель (Эндару почему-то показалось, что это именно так), то отчего тогда они здесь не вместе? В этом санатории-госпитале Мира Сказочных, замыкавшегося на множество горячих Миров, работы для врачевателей явно хватало, зачем же разделять почти совпадающую супружескую пару?

— Готовится Великое Очищение, — ответила эскиня, когда Капитан напрямик задал ей этот вопрос, — тебе ли не знать об этом? А когда сотни тысяч Воителей Ордена столкнутся с десятками миллионов Пожирателей Разума… Совет Магистров сейчас набирает сведущих в исцеляющем чародействе по всем населённым белыми эсками Мирам, и мой муж…

Недоговорив, Аэль вдруг приподнялась на ложе, как будто прислушиваясь к чему-то, слышимому только ей, опустила босые ноги на пол, пружинисто встала. Вокруг её тела сгустилась и материализовалась пламенеющая ткань, Целительница извечно-женским движением поправила волосы и выскользнула из комнаты. Эндар проводил её внимательным взглядом, ясно сознавая, — что-то всё-таки не так…

…Капли дней стекали в струйки недель, сливавшихся в ручейки месяцев. Над Миром Сказочных вставало местное дивное светило, наполненное волшебством, прокладывало свой извечный путь по голубому своду небес и уходило за синеющую кромку горизонта, уступая сцену сонму (их было иногда три, иногда четыре) цветных лун, совершавших еженощный танец на чёрном звёздном небе.

Этот Мир — Мир причудливых фантастических существ — полностью оправдывал своё имя. Сказкой здесь дышало всё: и зелёный густой лес, сотканный из мириадов причудливых растений; и странные звуки и голоса, раздававшиеся ниоткуда; и быстрые тени неведомых созданий, скользившие в листве, в ковре разнотравья, в хрустально чистом воздухе, в прозрачной влаге ручейков и речушек. И вдобавок ко всему, магия этого Мира была спокойной, не угрожающей, а напротив — умиротворяющей и не враждебной. Эндара не покидало ощущение, как будто бы он впервые за всю свою долгую-долгую жизнь звёздного воина, жизнь, до краёв наполненную болью, кровью и опасностью, смог остановиться и передохнуть, оглядеться и подумать. Краткие минуты отдыха (вроде того памятного Пира Победителей в Закольцованном Мире Хранительниц) были слишком уж краткими, и кроме того, такие минуты выпадали редко. И только теперь, вдыхая загадочные ароматы здешнего Мира и впитывая его ауру, Алый Маг смог отдохнуть по-настоящему. Да, пожалуй, стоило поблагодарить магический клинок Разрушительницы, благодаря которому Капитан оказался здесь, в этом санатории для увечных Воителей.

Днями Эндар был предоставлен самому себе (не совсем, конечно, — Аэль знала своё дело и вела Мага бережно и осторожно, но неотрывно) и мог распоряжаться временем по собственному усмотрению. Он забирался далеко в дебри зелёного лесного лабиринта, уходил под поверхность небольших озёр, телепортировался и летал над отвесными скалами недальних гор. И всюду слушал, внимал, осязал и запоминал. И думал…

Он продирался через чащобу, проходил пешком многие мили, наслаждаясь гибкостью и силой возрождающегося тела. На нём была надета лёгкая и прочная одежда, специально сотворённая для подобных путешествий: облегающая рубашка и не стеснявшие движения брюки, заправленные в высокие сапоги. В колдовском лесу запросто можно было напороться не только на острые сучья и колючки, но и — Магия Познания предупредила — на нечто живое и зубастое. Маг не боялся никого и ничего, однако шипы или, более того, острые зубки, весьма вероятно ядовитые, — это не самое лучшее, что может быть рекомендовано для прикосновения к обнажённой плоти. Поэтому создание соответствующего одеяния перед выходом в Лес (с небольшим, но вполне достаточным добавлением Защитной Магии) стало для Алого такой же естественной и привычной процедурой, как утреннее омовение. После этого каждодневного ритуала он целыми днями бродил по чащобе, мимолётно сталкиваясь с её диковинными обитателями (эск не вызывал у них особого любопытства — идёт себе, и ладно), наблюдал, запоминал, сопоставлял. И думал…

А ночи принадлежали тантрической магии Аэль — она предавалась любви с пылкостью и с не меньшим умением, чем присущее истинной Целительнице умение врачевать. Лишь иногда Эндар оставался в ночи один — в тех редких случаях, когда он почему-то хотел одиночества. Аэль безошибочно определяла настроение Мага своим обострённым чутьём и покидала его, исчезая тихо и незаметно, словно туманная утренняя дымка под первыми солнечными лучами. Эндар не переставал удивляться этому умению молодой эскини и как-то поймал себя на пришедшей ему на ум странной мысли, что жаркая любовь Волшебницы на самом деле есть не более чем часть — пусть и очень важная — общего ритуала излечения. Ну что ж, если это так, то нельзя не признать эффективность подобной методики…

С каждым днём Эндар чувствовал себя лучше и лучше, память, силы, знания и умения возвращались в полной мере, он становился прежним Алым Воителем, суровым рыцарем Дорог Миров, беспощадным бойцом с многоликим Вселенским Злом. Последние следы воздействия страшного Чёрного Яда исчезали, стёртые искусной исцеляющей магией Аэль (с добавлением доброй толики магии любовной), и вынужденный отдых начинал уже мало-помалу тяготить Мага. Эндар знал, что скоро вернётся к тому образу жизни, каковой был для него привычным и единственно правильным в течение столетий. А пока он проводил время в прогулках по удивительному Миру Сказочных.