– Никита, ломай! – приказала она охраннику.

Тот налег плечом на дверь, покраснел, поднатужился… Хрустнул замок, ахнула Вера, первой заглянувшая в образовавшуюся щель. Елена, опомнившись, обернулась к постояльцу:

– Прошу вас, вернитесь в свой номер! У нас тут небольшое недоразумение…

Но тот не собирался уходить и вряд ли вообще что-то услышал. Мужчина не сводил глаз с жалкого, затравленного существа, жавшегося в углу ванной, под раковиной, среди кучи сорванных полотенец. Существо корчилось и вопило, словно терзаемое сотней бесов, его неестественно огромные глаза были пугающе яркими и мало походили на человеческие. Такие глаза-блюдца рисуют принцессам маленькие девочки, еще незнакомые с законами анатомии. Увидев толпившихся в дверях людей, существо под раковиной окончательно потеряло рассудок от ужаса и попыталось покончить с собой, намотав на жилистую худую шею поясок от халата и крепко затянув его концы трясущимися руками.

Елена, совладав с первым испугом, с помощью Веры и Никиты предотвратила несчастье. Они перетащили упиравшуюся женщину, которой бог знает что мерещилось, в комнату, силком уложили ее на диван, и пока Вера прикладывала ей ко лбу холодный компресс, а Никита выдворял из номера сбежавшихся на шум зрителей, Елена вызвала «скорую». Врач навскидку определил приступ белой горячки и поздравил персонал с тем, что они успели предотвратить попытку самоубийства.

– Им в этом состоянии мерещатся всякие черти, и они на все готовы, только бы «спастись», – пояснил он. – Она из этой бутылки пила? Немного приняла, грамм сто… Потому, видно, все и случилось. Выпила бы больше, легла бы себе спать.

– Она не похожа на алкоголичку, – растерянно проговорила Елена. Больную уже несли на носилках, предварительно вколов ей несколько ампул лекарства. Она стонала, обводя стены померкшим взглядом и с ненавистью косясь на санитаров.

– А я каждый день таких красавиц откачиваю, – махнул рукой врач, продолжая быстро писать на бланке. – Денег у них полно, так что не живется-то, спрашивается?

Дама вернулась через трое суток, поздно вечером, когда Елена уже заступила на смену. Она выглядела все такой же замкнутой, холодной и благополучной. О случившемся не было сказано ни слова. Дама оплатила счет, оставила чаевые и отбыла со своими чемоданами как ни в чем не бывало. Но Елену уже не обманывал ее корректный вид. Теперь она замечала то, что ускользнуло от ее внимания раньше, – отсутствующий взгляд гостьи, ее неестественно прямую спину, вялую речь. Она будто спала наяву, и ее глубокое равнодушие к окружающему миру можно было объяснить неврологическим расстройством.

– Часто такое тут бывает? – спросила Елена у Веры, когда клиентка, доставившая всем так много хлопот, уехала.

– А ты не жалуйся, – прищурилась та, радуясь случаю дать очередной совет. – Дамочка ничего особенного не натворила. Пошумела немножко, и ау! Я на своем веку видала таких, которые поджигали номер, били стекла, да и с ножом на персонал кидались, бывало… Нет, не здесь, тут еще ничего не случалось, это же совсем новый отель, чистенький, без прошлого! А я десять лет проработала в «России», вот там навидалась… И ты еще насмотришься, привыкнешь. Главное – не теряйся, помни, что они тебя не съедят!

Новая приятельница любила давать советы, но Елена впервые в жизни была за это благодарна собеседнице. Она в самом деле нуждалась в поддержке. Даже если ночь проходила спокойно и ничего не случалось, она все равно ощущала стресс. У нее пропал аппетит, зато все время хотелось спать. Возвращаясь домой часам к одиннадцати утра, Елена зарывалась в постель, накрыв голову подушкой, чтобы не слышать дневного шума многоквартирного дома, и засыпала как мертвая. Ей ничего не снилось – за полтора месяца ни разу. И она была уже за это благодарна новой работе. Хотя бы семь-восемь часов в сутки Елена не думала о том, что ее прежняя жизнь разбита вдребезги, что она в одночасье потеряла мужа, лучшую подругу и мужчину, в которого была влюблена[1].

Смирился ли Руслан с тем, что она собиралась ему изменить, Елена не знала. Она редко созванивалась с мужем, после того как он ушел из дома. Руслан безостановочно разъезжал по области, жил на строительных объектах, где его фирма монтировала антенны, или у холостых друзей. Иногда приезжал в спортивный интернат к сыну, привозил подарки, интересовался успехами и неизменно передавал «привет маме». Артем переадресовывал матери этот привет с саркастической улыбкой, давая понять, что в грош его не ставит. Елена чувствовала себя виноватой и в свою очередь тоже привозила мальчику подарки, сладости – чаще, чем прежде, когда в их семье царил мир.

«Что я делаю, а еще педагог по образованию! – ругала она себя после очередного такого визита. – Забрасываю парня подачками, вместо того чтобы правдиво с ним поговорить о том, почему мы с папой расстались! Ведь он все понимает и скоро начнет пользоваться нашей трусостью!» Однако как трудно было удержаться от покупки очередного подарка, когда мальчик говорил: «Папа привез мне бутсы, знаешь, фирменные, какие я давно хотел…

Папа обещал мне ноутбук, если я закончу год без троек… Папа…» Вступая в безмолвное и почти бессознательное соперничество с мужем, Елена пыталась отстоять свои права на сына, делала ошибку за ошибкой и ненавидела себя за это…

Старая подруга, с которой она порвала после того, как узнала об ее двойном предательстве, больше не пыталась до нее дозвониться. Как ни удивительно, Елена почти простила Лере то, что та когда-то завлекла ее мужа и умудрилась на краткое время стать его любовницей. Это было почти смешно, ведь впоследствии эти двое просто ненавидели друг друга, будто стыдясь того, что натворили. Но вот то, что Лера выдала ее Руслану, когда Елена рассказала ей о своем тайном романе, набиравшем обороты…

«Она донесла на меня, хотя я даже не решилась изменить мужу. С этого момента все пошло прахом… Руслан превратился в тупое ревнивое чудовище, я оправдывалась до тех пор, пока не начала злиться, – настоящей-то вины на мне не было… А с Мишей у нас так ничего и не получилось».

Михаил, кстати, звонил ей куда чаще, чем муж, хотя она никак его не поощряла. Их роман рухнул, дойдя до критической точки, когда, собственно, должна была начаться фаза серьезных отношений. В события вмешалось нечто роковое, то, чего никто не мог предвидеть. Внебрачная дочь Михаила была заподозрена в жестоком убийстве своего отчима. Частично подозрения пали и на самого Михаила. Потом ему пришлось дать объяснения по поводу исчезновения драгоценностей, принадлежавших дочери… И полностью доказать свою невиновность он так и не смог. Михаил был задержан, ему предъявили обвинение в краже, и если бы Елена не уговорила его дочь забрать заявление, дело обернулось бы несколькими годами тюрьмы.

Сейчас, пару месяцев спустя после всех этих событий, слушая его оживленный голос в телефонной трубке, она поражалась тому, как быстро этот человек умеет забывать. «Как с гуся вода! А ведь был абсолютно раздавлен! Если бы я не вмешалась, не упросила Киру простить его, он бы сейчас сидел… Обокрасть собственную дочь, для которой за всю ее жизнь не сделал ровным счетом ничего, разрушить мою семью, так что я не представляю, о чем говорить с мужем и как смотреть в глаза своему ребенку… И после этого отпускать шуточки, рассказывать анекдоты, вычитанные из Интернета, спрашивать, когда мы увидимся!»

– У меня нет настроения развлекаться, я слишком устаю, – ответила Елена как-то на очередную просьбу о свидании. – И потом… Мне казалось, я достаточно ясно выразилась, когда попрощалась с тобой в марте.

– Так то в марте, а сейчас май! – легко откликнулся Михаил. – И ты тогда была слишком зла.

– Неудивительно! Имелись на то причины!

– Послушай, – в его голосе зазвучали виноватые нотки, – я дал маху с побрякушками, не спорю… Но у меня были серьезные долги, а девочке драгоценности все равно ни к чему. Она же равнодушна к своему виду.