С некоторого времени — относительно недавно, на памяти одного поколения, — в этом Мире начало происходить что-то странное, сопоставимое по своим последствиям с моровым поветрием. И поражала эта «болезнь» — если такое определение применимо — только наиболее продвинутых представителей обитавших в Пуповине народов: учёных и магов людской расы, волшебников-эльфов, гномьих чародеев и колдунов из орочьего рода.
Происходило всё примерно по одной схеме — каждый раз. «Заболевший» без видимых причин впадал вдруг в некую отрешённость, переставал интересоваться даже тем, что ещё совсем недавно составляло смысл его жизни, искал уединения и подолгу пребывал в состоянии глубокой задумчивости. Расспросы встревоженных сородичей, как правило, ничего не проясняли, и очень скоро захворавший просто исчезал — бесследно. И лишь незадолго до появления Эндара и Бродяг-по-Мирам в Пуповине местным волшебникам общими немалыми усилиями удалось кое-что узнать.
Оказалось, что вспышки неведомого заболевания как-то связаны с периодическими появлениями в Мире Пуповины неких странников-пилигримов, появлявшихся неизвестно откуда и уходивших неведомо куда. Пилигримы встречались и с людьми, и с эххами, и речи странников были причудливы и загадочны. Смысл того, что они говорили, остался тёмен, но одно удалось установить достоверно — все исчезнувшие обитатели Пуповины (маги проверили несколько сотен последних случаев) так или иначе встречались с таинственными пилигримами, адептами какой-то непонятной и никому не известной веры.
Суть этой веры осталась за рамками понимания — что-то о Зовущем Вечном, об объятиях Бога, в которые надо пасть незамедлительно, и так далее, — тем более что живых свидетелей разговоров со странниками не оставалось. Эххам и людям пришлось делать выводы, опираясь лишь на косвенные магические данные, на неясные следы неведомого чародейства, присущего пилигримам.
Услышав всё это, Эндар тут же сопоставил кое-что и понял, что Искатели вплотную приблизились к разгадке тайны Обители. Понял это и Свард — у него даже ноздри зашевелились, как у хорошего охотничьего пса, наконец-то взявшего след давно разыскиваемого зверя. Уж очень многое из того, о чём вели свои туманные речи таинственные пилигримы, совпадало — при соответствующей аппроксимации — с основами воззрений Серебряных Всеведущих.
Как только местные ушли (Эндар помочь, конечно же, согласился, но попросил какое-то время на подготовку), Тан собрал Атаманов ватаг. Присутствовала и Мерсена — помимо всего прочего, юная ведьма сделалась для бывшего Властелина кем-то вроде адьютанта-порученца, избавившего Эндара от необходимости заниматься всеми мелочами самому.
— Что скажете, соратники?
— А тут и говорить нечего! — Свард всегда был прям, как лезвие меча Викинга. — Всё ясно — это они. Серебряные Познающие, а точнее — Отрешённые из Оголтелых, те самые, которых мы ищем. Я чую это.
Остальные Атаманы без слов, одними короткими кивками подтвердили своё согласие с тем, что сказал Свард.
— Думаю, что вы правы, эски, — подытожил Эндар. — Ну и как нам действовать дальше?
И снова заговорил Свард. У этого Атамана были явные задатки вождя, и он непременно станет Таном, как только Эндар покинет Золотых, — а в том, что им придётся расстаться рано или поздно, бывший Капитан Алого Ордена не сомневался. Слишком уж различны Пути его и Звёздных Викингов, и совпали их Дороги Миров временно…
— Действовать? Да так, как я уже предлагал — взять «языка»! — Свард сжал растопыренные пальцы в кулак. — Только теперь нет необходимости ловить любого из этих святош наобум, надо поймать кого-нибудь из этих полоумных пилигримов, а дальше…
— Разумно, — одобрил Алый. — Значит, засада. Но где и когда — тут надо немного подумать…
Но подумать, даже немного, Эндару не дали — на следующей же день в лагере Звёздных Викингов появилась уже знакомая им эльфийка, запыхавшаяся от быстрого перемещения.
— Эккерт заболел, — без всякого предисловия выдохнула она, как только увидела Эндара. — Нужна ваша помощь, пришельцы!
Так, значит, Эккерт — тот самый маг из людей, который стоял во главе побывавшего здесь посольства. «Где» и «когда» по-прежнему не очень ясно, зато точно известно «кто»…
Алый Маг размышлял два-три мгновения, не больше.
— Свард! — Атаман уже стоял рядом со своим Таном, готовый ко всему. — Поднимай свою ватагу. Больше — не надо, меньше — не стоит.
— Я понял тебя, Тан, — и Свард быстрым шагом направился к своим.
— Я с тобой! — тут же вскинулась вездесущая Мерсена.
— Девочка, — мягко, но непреклонно сказал Маг. — Слушайся меня, пожалуйста, — хотя бы иногда. Твоё присутствие в данном случае совершенно излишне. Более того, ты можешь даже помешать мне, так как я буду думать ещё и о том, чтобы с тобой ничего не стряслось.
Ведьма надулась, но спорить не стала, — Молодая Колдунья умела быть разумной, — а Эндар повернулся к эльфийке:
— Ты проводишь нас до жилища Эккерта?
— Конечно, пришельцы, — мы сможем даже долететь туда.
— Тогда не будем терять времени, волшебница лесов, — и Тан Викингов Вселенной подал знак уже собравшейся ватаге Сварда. — Выступаем.
…Ночь выдалась безлунной и беззвёздной — всё небо затягивали густые облака. Отчего-то Эндар был уверен в том, что «пилигрим» появится именно этой ночью, и поэтому торопился. И предчувствия не обманули алого эска — они едва не опоздали.
Против ожидания, обиталищем Эккерту служил не укреплённый замок и не дворец. Маг жил в простом бревенчатом доме на опушке леса, на значительном удалении от людских поселений. Нет, Эккерт вовсе не исповедовал аскетизм, просто он любил уединение и близость к природе.
Когда эльфийка довела десятерых эсков — Тана и ватагу Викингов во главе со Свардом — до места, сделалось уже совсем темно. В доме Эккерта не светилось ни одно окно, но хозяин бодрствовал — Эндар определил это по его ауре. Однако результаты полного сканирования этой самой ауры Тану Янтарных очень и очень не понравились.
Эккерт пребывал в состоянии некоего странного оцепенения, полной утраты интереса ко всему, что творится вокруг. Мысли мага шевелились вяло, как осенние мухи, да и содержание этих мыслей… Бытиё бессмысленно, и чем скорее оно прервётся, тем лучше… Надо возвращаться в объятья Вечнождущего, только там истинное отдохновение и покой… Оставь суету жизни, ибо это не более чем мгновение пред ликом Вечного… А всё сознание Эккерта оплетали нити серебристой паутины — несомненный след чародейства Отрешённых.
Засаду эски организовали по всем правилам. Не только человеческий, но и магический взгляд не различил бы ничего подозрительного возле немудрёного бревенчатого строения. Янтарные укрылись плащами полной невидимости, растворились в окружающем, чутко следя при этом за всем происходящим. Не отстала от них и эльфийка — дитя лесов стала частью леса, незримо присутствуя у дома Эккерта бесплотной тенью. «Сильная волшебница, ничего не скажешь, — подумал Алый Маг с уважением. — Сильная — и очень беспокоящаяся за свой народ перед лицом нависшей над ним непонятной угрозы. Эххи чем-то похожи на нас, эсков, хотя и бесконечно от нас далеки…»
И всё-таки первым заметил «гостя» сам Эндар. От опушки леса скользнула неярко светящаяся тень — среднего роста человеческая фигура, закутанная в длинный плащ с надвинутым до самых глаз капюшоном. Тень не таилась, она явно не ожидала встречи с чем-либо неожиданным. Призрак — нет, Сущность во плоти! — приближалась к дому, и цвет плаща существа был серебристо-платиновым.
Пилигрим (а это был именно он, сомнений не осталось) не стал проникать сквозь стены дома (хотя явно — судя по оценённому Магами уровню доступного страннику чародейства — мог такое проделать). Он просто подошёл к двери и постучал. Какое-то время в доме было тихо, а потом послышались шаги. Скрипнула дверь, и в осветившемся дверном проёме появился маг Эккерт со свечёй в руке — пламя её трепетало от шевеления ночного воздуха.
— Готов ли ты, сын мой? — прозвучало из темноты. — Готов ли ты пройти Путь, который благословенен?
