Позднее Декарт выдвинул значительно видоизмененный вариант своей картины мира как машины. Его знаменитая философия дуализма делила мир на объективную сферу материи (область компетенции науки) и субъективную сферу ума (область компетенции религии). Таким образом, Декарт освобождал научное исследование от ортодоксии могущественной церкви. Декарт заимствовал идею объективности у Аристотеля. Ее основное положение заключается в том, что объекты независимы и отдельны от ума (или сознания). Мы будем называть это принципом строгой объективности.

Кроме того, Декарт внес вклад в законы физики, который должен был научно увековечить его идею мира как машины. Однако именно Ньютон и его последователи в XVIII в. прочно установили материализм и его следствие — принцип причинного детерминизма, утверждающий, что любое движение может быть точно предсказано на основании знания законов движения и начальных условий объектов (того, где они находились и с какой скоростью двигались).

Чтобы лучше понять ньютоно-картезианскую точку зрения на мир, представьте себе вселенную как огромное множество бильярдных шаров — больших и маленьких — на трехмерном бильярдном столе, который мы называем пространством. Если нам известны все силы, действующие на каждый из этих шаров во все времена, то простое знание их начальных условий — их положений и скоростей в некий начальный момент времени — позволяет нам вычислять, где будет находиться каждое из этих тел в любой будущий момент времени (или, если на то пошло, где они находились в любой момент времени в прошлом).

Философское значение детерминизма лучше всего резюмировал математик XVIII в. Пьер Симон Лаплас: «Интеллект, который в некий данный момент ознакомился бы со всеми силами, приводящими в движение природу, и с состоянием тел, из которых она состоит, мог бы — будучи достаточно обширным, чтобы подвергнуть данные анализу — охватить в одной и той же формуле движения самых больших тел вселенной и движения легчайших атомов; для такого интеллекта ничто не было бы неопределенным, и будущее, как и прошлое, было бы открыто его взору».

Кроме того, Лаплас написал успешную книгу по небесной механике, которая сделала его знаменитым — настолько знаменитым, что император Наполеон пригласил его во дворец.

«Господин Лаплас, — сказал Наполеон, — в своей книге вы ни разу не упомянули Бога. Почему?» (В то время обычай требовал, чтобы в любой серьезной книге было несколько упоминаний о Боге, так что у Наполеона, очевидно, были причины для любопытства. Что за смелый человек этот Лаплас, чтобы нарушать столь почтенный обычай?)

Ответ Лапласа стал классикой:

«Ваше величество, я не нуждался в этой гипотезе».

Лаплас правильно понимал значение классической физики и ее причинно-детерминистической математической структуры. Во вселенной Ньютона Бог не нужен!

Теперь мы познакомились с двумя фундаментальными принципами классической физики: строгой объективностью и детерминизмом. Третий принцип классической физики открыл Альберт Эйнштейн. Теория относительности Эйнштейна — расширение классической физики на тела, движущиеся с высокими скоростями — требовала, чтобы наивысшей скоростью в природе была скорость света. Эта скорость огромна — 300 000 километров в секунду — но все равно ограничена. Следствие этого предела скорости состоит в том, что все взаимодействия между материальными объектами в пространстве-времени должны быть локальными: они должны передаваться через пространство с конечной скоростью. Это называется принципом локальности.

Когда Декарт делил мир на материю и разум, то рассчитывал на молчаливое соглашение не подвергать нападкам религию, которая обладала бы высшим авторитетом в том, что касается разума, в обмен на верховенство науки в материальной сфере. Это соглашение соблюдалось в течение более чем двух столетий. В конце концов успехи науки в предсказании природных явлений и управлении ими побудили ученых ставить под сомнение обоснованность любых религиозных учений. В частности, ученые начали отрицать ментальную, или духовную, сторону картезианского дуализма. Таким образом, к перечню постулатов материального реализма прибавился принцип материалистического монизма: все в мире, включая ум и сознание, состоит из материи (и таких обобщений материи, как энергия и силовые поля). Наш мир полностью материален.

Конечно, еще никто не знает, как выводить ум и сознание из материи, и потому был добавлен еще один обязательный постулат: принцип эпифеноменализма.Согласно этому принципу, все ментальные феномены можно объяснять как эпифеномены, или вторичные феномены материи, путем соответствующего сведения к предшествующим физическим условиям. Основная идея такова: то, что мы называем сознанием, — это просто свойство (или группа свойств) мозга, если мозг рассматривается на определенном уровне.

Таким образом, эти пять принципов составляют философию материального (или материалистического) реализма:

1. Строгая объективность

2. Причинный детерминизм

3. Локальность

4. Физический, или материальный, монизм

5. Эпифеноменализм

Эту философию также называют научным реализмом, из чего следует, что материальный реализм необходим для науки. Большинство ученых, по крайней мере бессознательно, все еще верят в это, несмотря на твердо установленные данные, которые противоречат пяти принципам.

Важно с самого начала отдавать себе отчет в том, что принципы материального реализма представляют собой метафизические постулаты. Это предположения о природе бытия, а не выводы из экспериментов. Если обнаруживаются экспериментальные данные, противоречащие любому из этих постулатов, то от данного постулата следует отказаться. Точно так же, если рациональное доказательство показывает слабость того или иного постулата, то обоснованность этого постулата следует ставить под сомнение.

Главная слабость материального реализма состоит в том, что его философия, по-видимому, полностью исключает субъективные явления. Если придерживаться постулата строгой объективности, то многие убедительные эксперименты, выполняемые в когнитивной лаборатории, будут неприемлемы в качестве данных. Материальные реалисты полностью осознают этот недостаток: так, в последние годы много внимания уделялось вопросу о том, можно ли понимать ментальные феномены (включая самосознание) на основе материальных моделей — в особенности, компьютерных моделей. Мы исследуем основную идею, стоящую за подобными моделями: идею машинного ума.

Задача науки после Ньютона, разумеется, состояла в том, чтобы насколько возможно приблизиться к всезнающему интеллекту Лапласа. Проницательность классической физики Ньютона оказалась весьма впечатляющей, и делались важные шаги в направлении такого рода приближения. Ученые постепенно разгадывали, по крайней мере частично, некоторые из так называемых вечных тайн — как возникла наша планета, откуда берут энергию звезды, как создавалась вселенная и как воспроизводится жизнь.

В конце концов последователи Лапласа брались за проблему объяснения человеческого ума, самосознания и прочего. Со своей детерминистической проницательностью, они не сомневались, что человеческий ум тоже представляет собой ньютоновскую классическую машину, подобно мировой машине, частью которой он является.

Один из убежденных сторонников понимания ума как машины, Иван Павлов, очень радовался тому, что его собаки подтверждали это убеждение. Когда Павлов звонил в звонок, у его собак выделялась слюна, даже хотя им не предлагали никакую пищу. Павлов объяснял, что у собак выработался условный рефлекс ожидать пищу всякий раз, когда звонит звонок. В действительности, это совершенно просто. Давай стимул, наблюдай реакцию, и если это та реакция, которая тебе нужна, подкрепляй ее вознаграждением.

Так рождалась идея, что человеческий ум — это простая машина с простыми входами и выходами, связанными однозначным соответствием, которая действует на основе стимула—реакции—подкрепления. Эту идею много критиковали на том основании, что подобная простая поведенческая машина не могла бы осуществлять такие умственные процессы, как мышление.