Важный господин вмешивается: «Глубокой ночью, и когда вокруг никого нет, я бы признал, что у меня есть сомнения. Но моя мать учила меня, что в случае сомнений гораздо лучше притворяться незнающим. Мы ничего не знаем о сознании. Сознание относится к психологии, вон к тем ребятам». — Он жестом указывает в угол.

«Но, — упорствую я, — предположим, что мы определяем сознание, как фактор, который воздействует на квантовые объекты, делая их поведение воспринимаемым. Я уверен, что психологи приняли бы во внимание такую возможность, если бы вы со мной согласились. Давайте прямо сейчас попытаемся изменить наше сепаратистское мировоззрение». Теперь я полностью уверен, что шанс Герники обрести сознание зависит от того, сумею ли я объединить этих людей.

«Говорить, что сознание причинно воздействует на атомы, — значит открывать ящик Пандоры. Это бы перевернуло объективную физику с ног на голову; физика перестала бы быть самодостаточной, и мы бы утратили всякое доверие». В голосе говорящего слышна окончательность. Кто-то еще говорит голосом, который я уже слышал до этого: «Никто не понимает квантовую механику».

«Но я обещал Гернике, что буду просить о его сознании! Пожалуйста, выслушайте меня». Я протестую, но никто не обращает никакого внимания. Я стал для этой группы несуществующим — не-сознанием, подобно Гернике.

Я решаю попытать счастья с психологами. Я узнаю их по скоплению крысиных клеток и компьютеров в их углу.

Женщина, выглядящая знающей, объясняет что-то молодому человеку. «Допуская, что мозг-ум представляет собой компьютер, мы надеемся выйти из порочного круга бихевиоризма. Мозг — это аппаратное обеспечение компьютера. В действительности, есть только мозг; это то, что реально. Однако состояния аппаратного обеспечения мозга выполняют во времени независимые функции, подобные программному обеспечению компьютера. Именно эти состояния аппаратного обеспечения мы называем умом».

«Тогда что же такое сознание?» — допытывается молодой человек.

О, как вовремя. Я пришел сюда узнать именно это — что психологи думают о сознании! Должно быть, они — как раз те, в чьей власти сознание Герники.

«Сознание подобно центральному процессору, командному центру компьютера», — терпеливо отвечает женщина.

Спрашивающий, не удовлетворенный таким ответом, энергично продолжает: «Если мы, хотя бы в принципе, можем объяснять все соотношения наших входов и выходов с точки зрения активности компьютерных цепей, то сознание представляется абсолютно ненужным».

Я не могу сдержаться: «Пожалуйста, пока не отказывайтесь признавать сознание. Оно нужно моему другу Гернике». Я рассказываю им о проблеме Герники.

Как будто вторя моему недавнему знакомому-физику, аккуратно одетый господин небрежно замечает: «Но когнитивная психология еще не готова для сознания. Мы даже не знаем, как его определить».

«Я могу сказать вам, как физик определяет сознание. Оно имеет отношение к кванту».

Это последнее слово привлекает их внимание. Сначала я объясняю, что квантовые объекты представляют собой волны, которые могут существовать более чем в одном месте, и то, каким образом сознание может быть фактором, фокусирующим волны, так что мы можем наблюдать их в одном месте. «И это — решение вашей проблемы, — говорю я. — Вы можете взять определение сознания из физики! И тогда вы, возможно, сумеете помочь Гернике».

«А вы не путаете? Разве физики не говорят, что все состоит из атомов — квантовых объектов? Если сознание тоже состоит из квантовых объектов, то как оно может причинно воздействовать на них? Подумайте сами».

Меня охватывает легкая паника. Если эти психологи знают, что говорят, то даже мое сознание — это иллюзия, не говоря уже о сознании Герники. Но психологи правы только если все сущее, включая сознание, действительно состоит из атомов. Внезапно мне в голову приходит другая возможность! И я выпаливаю: «Вы совершенно не правы! Вы не можете быть уверены в том, что все сущее состоит из атомов — это лишь допущение. Предположите вместо этого, что все сущее, включая атомы, состоит из сознания!»

Мои слушатели кажутся ошеломленными. «Послушайте, есть некоторые психологи, которые так думают. Я признаю, это интересная возможность. Но она не научна. Если мы хотим поднять психологию до статуса науки, нам следует сторониться сознания — и особенно той идеи, что сознание может быть первичной реальностью. Извините, приятель». Голос женщины, которая это говорит, в действительности, звучит вполне сочувственно.

Но я все еще не продвинулся к сознанию Герники. В отчаянии я обращаюсь к последней группе — к третьей вершине треугольника. Они оказываются нейрофизиологами (исследователями мозга). Возможно, их мнение действительно что-то значит.

Исследователи мозга тоже спорят о сознании, и мои надежды оживают. «Я утверждаю, что сознание — это причинная сущность, которая придает существованию смысл, — говорит один из них, обращаясь к более пожилому и довольно худому мужчине. — Но оно должно быть эмерджентным феноменом мозга, а не отдельным от него. В конце концов, все состоит из материи; кроме нее ничего нет».

Худой господин, говоря с английским акцентом, возражает: «Как может что-то, состоящее из чего-то другого, причинно воздействовать на то, из чего оно состоит? Это все равно, как если бы телевизионная реклама повторялась, воздействуя на электронные цепи телевизора. Избави Бог! Нет, чтобы оказывать причинное воздействие на мозг, сознание должно быть отдельной от него сущностью. Оно принадлежит к отдельному миру вне материального мира».

«Но тогда как же взаимодействуют эти два мира? Дух не может воздействовать на машину».

Грубо прерывая их, третий мужчина с волосами, завязанными в «конский хвост», смеется и говорит: «Оба вы городите чепуху. Все ваши проблемы возникают от попыток найти смысл в по своей основе бессмысленном материальном мире. Послушайте, физики правы, когда говорят, что не существует никакого смысла, никакой свободной воли, и все сущее — это беспорядочная игра атомов».

Английский сторонник отдельного мира сознания отвечает с сарказмом: «И вы думаете, что сказанное вами имеет смысл? Вы сами — игра беспорядочного, бессмысленного движения атомов, однако вы сочиняете теории и думаете, что ваши теории что-то значат».

Я вмешиваюсь в спор. «Я знаю, как можно иметь смысл даже в игре атомов. Предположите, что все состоит не из атомов, а из сознания. Что тогда?»

«Откуда вы взяли такую идею?» — требуют они.

«Из квантовой физики», — говорю я.

«Но на макроскопическом уровне мозга нет никакой квантовой физики, — авторитетно заявляют они все, объединяясь в своем возражении. — Квантовая физика — для микроуровня, для атомов. Атомы образуют молекулы, молекулы образуют клетки, а клетки образуют мозг. Мы ежедневно работаем с мозгом; нет нужды привлекать квантовую механику атомов для объяснения макроскопического поведения мозга».

«Но вы же не претендуете на полное понимание мозга, не так ли? Мозг не так прост! Разве кто-то не говорил, что если бы мозг был настолько простым, что мы могли бы его понимать, то мы были бы настолько простыми, что не были бы на это способны?»

«Быть может, это и так, — уступают они, — но как идея кванта помогает понимать сознание?»

Я рассказываю им о том, что сознание воздействует на квантовую волну. «Понимаете, это парадокс, если сознание состоит из атомов. Но если мы переворачиваем наше представление о том, из чего состоит мир, то этот парадокс очень удовлетворительно разрешается. Уверяю вас, мир состоит из сознания». Я не могу скрывать свое возбуждение и даже гордость — это такая значительная идея. Я прошу их присоединиться ко мне.

«Грустно то, — продолжаю я, — что если бы обычные люди действительно знали, что связующим звеном, соединяющим их друг с другом и с миром, является сознание, а не материя, то их взгляды на войну и мир, загрязнение окружающей среды, социальную справедливость, религиозные ценности и все другие человеческие устремления претерпели бы радикальное изменение».