Впервые за все время их недолгого знакомства Полемей улыбнулся. Но, даже улыбаясь, он оставался грозным.

— Вполне достаточно, чтобы пнуть моего дорогого дядю по яйцам. Но вполовину меньше того, что он заслужил.

«Это теперь ты так говоришь, — подумал Менедем. — А пару лет назад ты был правой рукой своего дорогого дяди. Думаю, тебе просто пришлось не по душе, что у него подросли сыновья».

Но вслух, разумеется, Менедем ничего подобного не сказал — Полемей не относился к людям, располагающим к подобным откровениям.

— Ты знаком с кем-нибудь из капитанов Птолемея? — спросил племянник Антигона.

Менедем покачал головой.

— Прости, господин, но я простой торговец.

— Ты не простой торговец, иначе Птолемей не послал бы тебя за мной. — Взгляд Полемея был острым, хищным и жестким, как у орла. — Ты встречался с кем-нибудь из его морских командиров?

— С одним-единственным, — ответил Менедем. — Его пятиярусник остановил нас на пути в гавань Коса. Тогда нам задавали всякие вопросы, которые морские офицеры обычно задают незнакомцам.

— Ага! — Полемей подался вперед. Весь вид его говорил: «Ну наконец мы хоть к чему-то пришли!» — Как его звали? Сколько серебра у вас ушло, чтобы заставить его посмотреть в другую сторону?

— Я так и не узнал его имени, — слегка раздраженно ответил Менедем. — И этот человек не поднимался на борт нашего судна, поэтому подкупить его не было возможности.

Судя по виду племянника Антигона, тот не поверил ни единому слову.

— Тогда как ты заставил его пропустить вас? Птолемей, как и многие другие, платит своим офицерам за то, чтобы те всех подозревали. От них не было бы большой пользы, будь они другими.

— Как, о несравненнейший? — Терпение Менедема начало истощаться. Ему не нравилось, что его допрашивают с пристрастием на борту его же собственного судна, тем более что в вопросах Полемея он не видел никакого смысла. — Я показал ему шкуру тигра, вот как. После этого офицер оставил меня в покое и больше не докучал.

Но Полемей не понял намека. Он просто изменил направление своих вопросов.

— А где ты достал тигровую шкуру? Ты был в Индии? Не может быть, чтобы ты ходил туда с Александром, ты слишком молод!

Люди, ходившие в походы с великим македонским царем, явно собирались тыкать этим в лицо младшему поколению до скончания своих дней. Менедем уже слышал такие высказывания чаще, чем ему хотелось бы.

— Нет, я не был в Индии, — ответил он. — Эту шкуру привезли с Востока. Я купил ее на рыночной площади в Кавне.

— А…

Полемей даже не потрудился скрыть свое разочарование. Он отвернулся и снова пошел на нос.

Менедем потихоньку облегченно вздохнул и снова сосредоточился на управлении «Афродитой», которая шла по каналу между Эвбеей и материком. Рыбацкие лодки торопливо уходили к Эретрии, второму большому полису острова, едва заметив акатос и вооруженных людей в доспехах на его борту.

К радости Менедема, ни одна военная галера не приблизилась, чтобы разузнать, что это за судно.

«Они, должно быть, подумали, что мы обычные пираты, так что не о чем особо беспокоиться».

Эта мысль и опечалила, и рассердила его.

Город Дистос, расположенный к югу от Эретрии, лежал не на самом морском берегу, а возле маленького заболоченного озера. Его стены были сложены в форме многоугольника («Как именно называется такой многоугольник, сказал бы Соклей, это он интересуется такого рода вещами», — подумал Менедем) и имели десять или двенадцать башен, чтобы сдерживать врагов. Должно быть, башни не слишком хорошо справлялись со своей работой — хотя брешей в стенах не было, Дистос казался порядком заброшенным и даже более того.

Вскоре на ют пришел Соклей, и Менедем приветствовал его улыбкой.

— Клянусь египетской собакой, я рад твоей компании.

— Да неужели? — Его двоюродный брат, приподняв бровь, положил ладонь на лоб Менедема, как будто проверяя, нет ли у того жара. — Ты хорошо себя чувствуешь?

— Во всяком случае, лучше, чем раньше, — со смехом сказал Менедем. Потом он понизил голос: — Ты и Полемей задаете множество вопросов, но ты задаешь их по-дружески, а он — свирепо.

— И о чем же он тебя спрашивал? — так же тихо поинтересовался Соклей. — Я, кстати, затем и пришел, чтобы это узнать.

Менедем объяснил, и Соклей довольно немелодично присвистнул.

— Разве это не любопытно? Ты понимаешь, что он делает?

— Сует нос куда попало без особых на то причин, — ответил Менедем.

— Сует нос — да, но я думаю, что у Полемея есть на то причины.

Соклей посмотрел вперед, чтобы убедиться, что племянник Антигона не обращает на них внимания.

— Похоже, он пытается выяснить, нет ли у Птолемея офицеров, которых можно будет подкупить.

Свист Менедема был еще более фальшивым, чем свист Соклея.

— Думаю, ты сложил все детали вместе, как паз, соединяющий пару деталей корпуса судна. Именно этим Полемей и занимается, забери меня эринии, если не так! — Менедем снова свистнул. — Он та еще штучка!

— Много есть чудес на свете… — начал Соклей.

— …Человек — их всех чудесней, [5]— закончил за него Менедем цитату из Софокла и кивнул в знак согласия. — Ни разу еще я не встречал никого, кто так бы рвался вцепиться в кормящую его руку. Ты оказался умнее меня, раз быстро его раскусил.

Менедем с любопытством взглянул на Соклея. Его двоюродный брат обычно не был так проницателен в оценке людей.

— Он похож на ожившего персонажа Фукидида, — сказал Соклей. — У таких людей на уме лишь заговоры и амбиции. Характер обычного парня куда труднее распознать, по крайней мере мне.

«Потому что сам ты — не обычный парень», — подумал Менедем.

Он любил подсмеиваться над братом, но теперь, после того как Соклей разрешил загадку, которая сбила с толку самого Менедема, промолчал. Его братец-философ заслужил передышку… Ненадолго.

Пока «Афродита» шла на юго-восток, пробираясь через Киклады к Косу, Полемей выбрал себе имя — Алким из Эпира.

— Алкимом зовут одного из капитанов наемников, служащих моему дяде, — объяснил он Соклею и Менедему. — Это очень, очень высокий человек.

Теперь Полемей не скрывал своего македонского акцента; на взгляд обычного эллина, это смахивало на речь варвара.

«А он умен», — нехотя признал Соклей.

Может, у них это качество было такой же фамильной чертой, как и высокий рост? Антигон славился своим умом, и его сыновья, Деметрий с Филиппом, тоже были весьма образованными и толковыми. А Полемей был одним из главных военачальников Антигона, пока не надумал пойти против своего дяди. А никто никогда не мог сказать, что Одноглазый Старик терпел около себя дураков.

Но дурак Полемей был или умный, он беспокоил Соклея. Амбиции светились в глазах этого человека, как яркий костер. Сможет ли он утаить свою амбициозность, когда попадет на Кос? Если не сможет, то сколько времени пройдет, прежде чем Птолемей ее заметит? Правитель Египта произвел на Соклея впечатление очень умного человека.

Конечно, воины Полемея последуют за ним на Кос. Сколько у него было людей и сколько людей имеется в распоряжении Птолемея на Косе? Этого Соклей тоже не знал, хотя и мог догадываться, судя по размерам флота Птолемея. Останутся ли все его люди верными ему, или Полемей сможет переманить их у своего почти тезки? Интересный вопрос, без сомнения.

Чтобы не привлекать к своему судну лишнего внимания, Менедем решил вернуться другим путем, не тем, которым пришел в Халкиду. Тогда никто не сможет заметить, сколько дней прошло между двумя его заходами в порт — по пути на запад и по пути на восток, — а следовательно, никто не сможет догадаться, куда именно он плавал. Из Каристоса на южном берегу Эвбеи он повел «Афродиту» прямо через бурный пролив и благодаря быстрому северному бризу добрался к закату до острова Китнос.

Инжирные сады и виноградники оспаривали друг у друга места на песчаных холмах Китноса. Глядя на северо-запад, Соклей видел мыс Сунион — огромную каменистую громаду, отмечающую границу Аттики.