Дорожка ужасно воняла. Цеховые пользовались этой тропой как общей уборной. Азоту было плевать, вляпается ли он в дерьмо. У него внутри царила жуткая пустота.

Крыс поднялся с крыльца и, улыбаясь жестокой улыбкой, указал острием меча на шею Азота:

— Стоять!

Азот вздрогнул.

— Крыс, — произнес он и проглотил слюну.

— Больше ни шага, — приказал мучитель. — У тебя самодельный нож. Дай его сюда.

Азот чуть не плакал. Достав из-за пояса нож, он протянул его Крысу рукояткой вперед.

— Послушай… я не хочу умирать. Прости… Я сделаю все, что ни пожелаешь. Только не трогай меня.

Крыс взял нож.

— Признаю, он смышленый, — сказал Дарзо. — Но одного ума тут мало. Ты не раз его видела, вместе с остальными цеховыми детьми. Как по-твоему, в нем достаточно?..

Он щелкнул пальцами, пытаясь подобрать нужное слово.

— Большинство из них я вижу только зимой. Весной, летом и осенью они спят на улице. Я даю им лишь крышу над головой, Дарзо, отнюдь не дом.

— Ты видела его.

— Да, видела. — Мамочка К. прекрасно помнила Азота.

— Достаточно ли он изворотлив, Гвинвера?

Крыс засунул нож за пояс и обыскал Азота. Другого оружия при нем не оказалось. Страх Крыса улетучился, ему на смену пришло торжество.

— Не трогать тебя? — Он нанес Азоту удар слева.

Тот пролетел над землей, приземлился в грязь и медленно встал. На его ладонях и коленях алела кровь. «Мелюзга, — подумал Крыс, мысленно смеясь над самим собой. — И чего я испугался?»

В глазах Азота горел страх. Окутанный тьмой, он лил слезы и хныкал.

— Мне придется тебя наказать, — сказал Крыс. — Ты сам меня вынудил. Я хотел, чтобы все было иначе. Хотел, чтобы ты был со мной добровольно.

Азот вернулся в цех и так совсем убитый. Но Крысу этого было мало. Ему хотелось, чтобы Азотово унижение не проходило никогда.

Он шагнул вперед, схватил Азота за волосы и, дернув за них, заставил его встать на колени. Азот визжал, что доставляло Крысу радость.

Страсть к удовольствию, которым он собирался потешиться, возникла в нем благодаря Нефу. Не то чтобы Крыс предпочитал мальчиков девочкам. Особой разницы между теми и другими он не ощущал. Просто Неф объяснил ему, что для уничтожения чувства чьего-либо собственного достоинства оружия надежнее не существует.

Теперь это издевательство было у Крыса одним из самых любимых. Девчонок мог напугать кто угодно, а мальчишки больше никого не боялись так, как Крыса. Они смотрели на Бима, или Уиза, или Пода, или Джарла и содрогались от ужаса. А Крыс с каждым разом все больше и больше входил во вкус. Один вид стоящего на коленях Азота, с круглыми от страха глазами, действовал на Крыса возбуждающе. Это было самое приятное: наблюдать, как буря протеста в его жертве ночь за ночью сходит на нет, потом вспыхивает вновь и угасает навсегда.

— Идеальный убийца должен уметь забывать обо всем на свете, — сказал Дарзо. — Даже о себе. Чтобы стать мастером нашего дела, нужно быть готовым подстраиваться под каждое отдельное убийство. Ну, ты понимаешь, Гвинвера. Правильно?

Мамочка К. снова положила ногу на ногу.

— Понимание — главное, чем куртизанки отличаются от шлюх. Мне приходится ставить себя на место каждого мужчины, который сюда приходит. Если я понимаю мужчину, тогда знаю, как доставить ему удовольствие, как управлять им, чтобы он стремился еще и еще раз купить мою любовь, чтобы чувствовал себя соперником других моих клиентов и при этом не ревновал меня к ним.

— Убийце точно так же следует понимать своих жертв, — сказал Дарзо.

— Азот, по-твоему, на это не способен?

— Нет, почему же. На это — способен. Но когда ты прекрасно узнаешь человека, когда побываешь в его шкуре, пройдешься в ней милю-другую, непременно прикипаешь к нему душой…

— Это не настоящая любовь, — тихо произнесла Гвинвера.

— В то мгновение, когда убийца влюбляется в жертву, он должен ее убить.

— Вот что не по силам Азоту.

— Он слишком мягок.

— Даже теперь? Даже после того, что случилось с его маленькой подружкой?

— Даже теперь.

— Ты прав, — сквозь слезы сказал Азот, глядя на возвышавшегося над ним, залитого лунным светом Крыса. — Я знал, чего ты хочешь, и сам хотел того же, просто… не решался. Теперь же я готов.

Крыс смотрел на него с легким сомнением во взгляде.

— Я даже подыскал для нас подходящее местечко… — Азот резко умолк. — Это не столь важно. Можно заняться этим и здесь. — Взгляд Крыса оставался напряженным, но угадать его чувства было невозможно. Азот медленно поднялся, не отдаляясь от мучителя ни на шаг. — Давай же, прямо здесь. Пусть нас слышит весь цех. Пускай все-все узнают!

Азота всего трясло, и он не мог ничего с собой поделать. Отвращение пронзало его разрядами молнии, но ему удавалось прикидываться, что эта дрожь всего лишь от неуверенности.

«Нет, я этого не вынесу, — думал он. — Не вынесу. Лучше пусть убьет меня. Я вытерплю все, что угодно, только не это…»

Ему вдруг стало ясно, что если он сию секунду не заглушит свои мысли, то пропадет.

Поднявшись на цыпочки, он протянул дрожащую руку к щеке Крыса и поцеловал его.

— Нет! — воскликнул тот, ударяя Азота. — Все будет по-моему.

— Чтобы стать мастером этого дела, надо забыть о каких бы то ни было ценностях, пожертвовать… — Голос Дарзо оборвался.

— Всем? — спросила Гвинвера. — Хочешь сказать, что у тебя это всегда получалось? Моя сестра бы возразила, и многословно.

— Вонда мертва, потому что я не такой, каким должен быть, — произнес Дарзо, не глядя на Гвинверу.

Чернота за окном только-только начала светлеть. Гвинвера посмотрела на грустное щербатое лицо Дарзо, освещенное желтым светом лампы, и ей стало его жаль.

— Ты влюбился, Дарзо. Получается, даже убийцы уязвимы. Любовь — это сумасшествие.

— Любовь — ошибка. Я потерял все, потому что допустил оплошность.

— А что станешь делать, если и Азот оступится? — спросила Гвинвера.

— Позволю ему погибнуть. Или убью его.

— Он тебе нужен, — ласково сказала она. — Ты сам говорил, что благодаря ему получишь ка'кари.

Не успел Дарзо ей ответить, как раздался стук в дверь.

— Войдите! — крикнула Мамочка К.

Из-за двери показалась голова служанки, возможно тоже бывшей жрицы любви, теперь слишком старой для работы в борделе.

— К вам пожаловал мальчик, миледи. Его зовут Азот.

— Пусть войдет, — распорядилась Гвинвера.

Дарзо взглянул на нее.

— Что, черт возьми, он тут делает?

— Понятия не имею. — Гвинвера довольно улыбнулась. — Но полагаю, что если из мальчишки можно сделать настоящего убийцу, значит, он не лишен талантов.

— Проклятье! Я видел его каких-нибудь три часа назад, — сказал Дарзо.

— И что с того?

— И пригрозил, что убью его, если он явится без доказательств. Бросать слова на ветер я не могу, ты знаешь. — Дарзо вздохнул. — Может, ты и права, но у меня нет выбора.

— Он пришел не к тебе, Дарзо. А ко мне. Так что лучше пусти в ход свой трюк с тенью и исчезни.

— Трюк с тенью?

— Не прикидывайся, Дарзо.

Дверь раскрылась, и на пороге появился жалкий окровавленный мальчик. Даже в таком виде — жестоко избитого — Гвинвера узнала бы его из тысячи цеховых крысят. У этого крысенка горел огонь в глазах. Лицо разбито, с губ и с носа капала кровь, но он стоял не горбясь и — то ли потому, что был слишком юным, то ли благодаря редкому уму — смотрел не на полуобнаженную грудь Мамочки К., а прямо ей в глаза.

— В тебе, если сравнивать с остальными, есть что-то особенное, верно я говорю?

Она произнесла эту фразу с утвердительной интонацией.

Азот даже не кивнул. Подстраиваться под нее и отвечать вопросом на вопрос он не мог. В немигающем взгляде горело нечто новое.

Ах да, все понятно, подумала Мамочка К.