Обыск хозяина зверей порадовал медной диадемой с крупным камнем и пятью крохотными, не больше ногтя, гамионами различного назначения и стеклянным кувшинчиком аша. Да еще увесистым кошельком, куда солдаты честно добавили все монеты, собранные у врагов из обуви, поясов и даже из-за щек.

Еще обнаружились три солдатских ранца, набитых награбленными на дороге вещами и продовольствием. «Мародерку» стрелки тут же распотрошили и поделили при свете зари. Первоначально я не собирался брать ничего, кроме боеприпасов. Какой смысл тащить, быть может, в последний бой деньги и прочее барахло? Но хозяйственные натуры солдат прибрали все до последнего лоскута и сухарной крошки – мне не оставалось ничего, кроме как согласиться с положением дел.

Узел не то с гадальными костями, не то с ритуальными принадлежностями, кривой посох и несколько единиц холодняка из дрянного железа вместе с приведенными в негодность обрезами оставили покойникам на вечное хранение. Кошель с монетами навьючил на Буяна, а колдовские камешки прибрал в свой ранец, – с тем и продолжили путь.

Не принимавший, казалось, участия в дележе добычи Буян протянул мне рулончик белой ткани.

– Бинт? – удивился я и попросил мастера положить его в мой ранец.

Буян хмыкнул и, зажав пальцами уголок, выпустил рулон из ладони. Раскрывшись в полете, моему взору предстал белый шелковый шарф, украшенный серебряным узором по краям и кистью на конце.

Кажется, я снова попал впросак! Офицерский шарф. Какой дурак наденет его по доброй воле? Любому снайперу за полкилометра видно будет, кого первым на тот свет оформлять! Постой, а ведь все одно к одному складывается.

– Повяжи, – приказал Буяну, чтобы не опростоволоситься со способом ношения музейного аксессуара.

Мастер обернул полосу ткани вокруг моего туловища через правое плечо и скрепил на левом боку. Сильные и, скажем откровенно, весьма грязные пальцы арбалетчика тщательно расправили шарф у меня на груди – ведь на нем красовался символ батальона и герб князя Белоярова.

– Как настоящий, – прошептал мне на ухо мастер-стрелок и оскалился, довольный своей шуткой.

Вот ведь, собачий сын, не удержался, напомнил наш вчерашний разговор, а я уж было надеялся, что приказ княжны прояснил мой статус.

– Вечером уточнишь, кто «настоящий». Ясно? – ровным голосом произнес, глядя ему в глаза.

Буян посерьезнел и согласно кивнул.

Под надежной защитой леса наш отряд добрался до Каменной Длани. Название местности происходило от руин цитадели, венчавших холм. В незапамятные времена Длань служила убежищем череде мелких властителей Скверны – черных баронов, имен которых история не сохранила.

Широкий, мощенный диким камнем тракт Висельников лениво огибал невысокий и аккуратный, словно рукотворный, холм. С первого взгляда становилось понятно, что в лучшие дни хозяева Длани держали тракт крепко и, скорее всего, трясли купчишек неслабо. Со второго бросалось в глаза, что лучшие времена этого места безвозвратно ушли. Лет десять назад Армия Освобождения взяла замок штурмом и попыталась переоборудовать его в свой передовой форпост. Но гарнизон простоял недолго и даже не успел залатать стены, слишком уж мешал бандитским шайкам, мятежным баронам, а больше всех торговым делам вольного города Грыма. Остатки укреплений гордо несли следы былых осад и артиллерийских обстрелов – в прошлом Длань не раз переходила из рук в руки. Относительно хорошо сохранился лишь донжон, некогда похожий на воздетую к небу каменную руку. Из пяти зубцов-пальцев артиллерия и время пощадили только три, но топоним уже прочно вошел в обиход.

Несмотря на стратегически выгодное положение, постоянных владельцев у Каменной Длани не появилось – восстанавливать и защищать замок в условиях регулярных усобиц и экспедиций Армии Освобождения ни баронам, ни горожанам оказалось не по средствам. Удерживать отдаленный и легко блокируемый форпост для колониальной армии выходило слишком накладно. Поэтому башни и часть стен взорвали, а вал срыли, практически полностью засыпав ров. Остатки укреплений ветшали и изредка служили стоянкой торговым караванам, в прочее же время – прибежищем бандитам и дезертирам.

Сегодня у Каменной Длани оказалось многолюдно – вокруг холма просыпался лагерь сквернавцев, на первый взгляд никак не меньше сотни голов. Караульной службой враги не пренебрегали, но четыре поста в зоне видимости несли ее не слишком уж ответственно.

В глаза бросились четыре вкопанных на обочине тракта косых креста с висящими на них человеческими телами – со следами изуверских пыток. Промелькнула мысль, что пленных замучили не ради потехи и не только для устрашения, но суфлер, против обыкновения, ясности не внес.

Укрепления на скорую руку подлатали. На месте рухнувших стен выросли баррикады из камней и габионов, усиленные рядами рогаток. Свежие груды земли говорили о работах по углублению рва. Вокруг уцелевшего донжона за остатками стены просматривались многочисленные двухколесные телеги и несколько фургонов. По всей видимости, здесь собрали захваченный обоз батальона. Этот факт наводил на нехорошие мысли – кто-то держит бандитскую вольницу в узде, кто-то достаточно сильный, чтобы предотвратить разграбление военного имущества. При том не только брезгливый, но и вполне авторитетный, чтобы удалить зловонных обитателей Скверны за пределы укреплений. Узнать у подселенца, кто командует противником, не вышло – с появлением в браслете Слезы он проявил себя только общей информацией о Каменной Длани, а затем словно в воду канул.

На всем протяжении вражеского стойбища лениво дымили многочисленные костры. Под криво натянутыми тентами ворочались клубки тел в шкурах и без. Между просыпающимися шатались ранние пташки, кто с оружием и определенной целью, а большинство же просто «пинали воздух» в ожидании кормежки и развлечений.

Неподалеку от лагеря протянулся овраг, на краю которого равномерно возлежали несколько извергов и полдюжины бойцовых котов. Большинство тварей дремало, вывалив набитые животы, парочка самых ненасытных лениво грызла мослы. Верная догадка о рационе бестий никак не отразилась на моем самочувствии. Странным образом чувства мои замерли, и я разглядывал врага без всяких эмоций. В голове корректировался план нападения, и неинформативная шелуха попросту отсеивалась. Подавляющее численное преимущество врага почему-то меня не останавливало.

Из единственной на весь бардак палатки, кутаясь в солдатское одеяло и почесываясь, вылез сквернавец в дурацком колпаке и сапогах. Суфлер вновь оставил меня мучиться в догадках, что за уродец на белый свет выбрался: колдун, главарь шайки или же простой телохранитель?

Тихонько спросил Молчуна, оказавшегося у Длани раньше всех: видел ли он остальных пленных? Ведь княжна не могла отправить нас в бой ради четырех трупов! Разведчик сообщил, что во дворе замка любого черного барона имеется большая земляная тюрьма. Работорговля и похищение людей ради выкупа вместе с контрабандой и грабительскими набегами составляют основные статьи дохода здешних «шишек». И опять обошлось без суфлера – всю необходимую информацию мне поведал мастер-стрелок, шипящим от негодования шепотом.

Значит, размышлял я, захваченные русины сидят в зиндане, спуск в который расположен где-то между фургонов и повозок. Но пока не прорвемся к руинам замка, наверняка этого не узнаем. А если пленных уже угнали в другое место? План по уничтожению врага в общих чертах оформился еще в лесу. Из всех новых обстоятельств во внимание принял только донжон, в котором засели неизвестные хозяева либо, что более вероятно, союзники сквернавцев и обстрел из которого мог серьезно спутать нам карты при штурме развалин.

Я изложил своим воинам план атаки. Никаких пафосных речей, просто четкие указания группе Молчуна, усиленной Беловым, и стрелкам под командованием Буяна. План атаки целиком и полностью строился на применении Слезы Асеня, доставить которую в центр вражеского лагеря предстояло лично мне. Последствия применения этого оружия массового поражения представлял лишь я, да и то смутно, остальным пришлось поверить господину подофицеру на слово. Благо до моего слова прозвучал приказ погибшей княжны Белояровой, без преувеличения – любимицы всего батальона. Хотя я бы вместо ее благословения предпочел ручной пулемет. Или лучше два.