– А нигде. Журналист я. Военный корреспондент «Имперского вестника». Сам видел, что у меня в ранце бумага и письменные принадлежности.

– Это ты у нас вроде писарчука получаешься? – озадачился стрелок.

– Точно, писарчук и есть! Только без портянок, – ничуть не покривил душой я. Да и ладно, журналистом на войне назваться не стыдно, даже почетно. Особенно если мы про классика жанра говорим, например, Константина Симонова.

Буян раздосадованно хмыкнул. Никогда не слышали, как смешок тихим стоном оборачивается?

– Вот незадача. А ребятушки уже поверили, что с нами офицер. Хоть и младший, а все же надёжа. Ай-ай-ай. Как же теперь быть?

Понятно, отчего Буян враз погрустнел. Только-только у ребят просвет появился, как я этот луч света по собственной глупости уничтожил. Кто я в глазах Буяна? Шпион? Дезертир? Беглый каторжник или просто недоразумение? Нехорошие у него интонации пробились к концу речовки, совсем не добрые.

Я-то думал, что попал к простым, доверчивым людям. Вот он, мой личный особист со строгим прищуром, готовый из профессионального интереса дослушать мою нелепую легенду и вынести приговор…

– Да, без командира нам никак не выбраться из этой болотины, – я посмотрел в ясные, но холодные глаза солдата. – Ты мне поможешь стать настоящим офицером.

Я не кривил душой. Не просил. Утверждал очевидное.

– Все «настоящие офицеры», которых мне довелось знать, были настоящими ублюдками, – в голосе Буяна просто звенела ненависть к военачальничкам всех мастей. Оно и понятно. Сколько на его долю выпало зуботычин и плетей от офицерья – наверное, и не сосчитать. В батальон сослали всякую шваль из военных тюрем Империи, восстановленную в чинах и званиях. И бросили умирать в Скверне. Поэтому и неподчинение Молчуна, и недоверие Буяна ко мне вполне объяснимы. Еще слишком мало сделано, чтобы претендовать на какой-либо авторитет у этих выживших вопреки всем обстоятельствам людей.

Я отвернулся и промолчал. Жалеть кого бы то ни было мне, теперешнему, и в голову не пришло. А тот балбес, с которым я расстался у костра на ролевке, прежний я, чего доброго бы ляпнул, как ему жаль беднягу Буяна.

– Те, кто мог колдовать, были ублюдками вдвойне, – его слова за малым не прозвучали как приговор.

Естественно. Я взял силы у дерева, чтобы спасти свою жизнь. А Буяновы начальники со способностями к магии бессовестно отнимали жизненные силы у рекрутов, чтобы исцелить свое похмелье или заработать на добавку…

Мне оставалось лишь обернуться и вновь посмотреть солдату в глаза. Наша игра в гляделки длилась недолго – я мазнул взглядом по его массивному кулаку, красноречиво сжимающему рукоять ножа, и укрепился в догадке: вякни я секунду назад про жалость или начни лепетать другую нелепицу, то уже хлебал бы перерезанной глоткой болотную жижу. Не за Трындеца с Молчуном. За обманутые надежды.

– Я не убил тебя в овраге. Не убью и сейчас, – легко признался он.

– Ты надеялся, что я спасу госпожу? – выдохнул я.

– Да, – без колебаний соврал, что было заметно, мастер-рядовой.

– А теперь надеешься, что спасу нас всех? – я позволил себе покровительственный тон.

– Да, – последовал четкий и правдивый ответ.

– Но ведь я не настоящий ублюдок. На что ты рассчитываешь, Буян?

– На удачу, – не растерялся боец.

Обдумывая услышанное, я невольно затянул паузу. По совокупности признаков в момент нашей встречи Буян точно знал, что княжна Кира Белоярова уже покинула этот мир. Камрад-подселенец продолжал радовать меня всевозможными откровениями, но упорно хранил в секрете информацию, известную любому молодому рекруту.

– Чтобы догнать удачу, нам всем придется побегать, мастер-стрелок. А у твоего командира просто беда с портянками!

Буян улыбнулся. Я тоже. В наших улыбках не было безумного оскала диких зверей. Просто сегодня мы сберегли свои глотки, чтобы завтра сообща резать чужие.

Несмотря на обезболивающее и магическую помощь, раненые стонали, мертвецки уставшие солдаты ворочались на импровизированных лежаках, жабы переругивались с ночными хищниками, звенело кровожадное комарье, да еще странное чувство тревоги не давало мне сомкнуть глаз на переполненном острове. Рана почти не беспокоила. Фома осмотрел меня, как и было приказано, в последнюю очередь, продезинфицировал кожу вокруг раны и налепил последний оставшийся берлист. Даже полкотелка солдатской каши в желудке не способствовали сну. Вместо полноценного погружения в необходимый организму продолжительный отдых я, прислонившись к ранцу и закутавшись в одеяло, грезил наяву, клевал носом, но, к великому своему раздражению, оставался в сознании. А ведь завтра мне предстояло руководить организованным отступлением остатков батальона, транспортировкой раненых в сложных условиях непроходимого леса. Кроме этого наверняка придется повоевать.

Чтобы ночь прошла с пользой для отряда, нагрузил ранец разряженными гамионами к солдатским ружьям и отбыл на большую землю составить компанию часовым Молчуна и деревьям. Заклятые магией камни автоматически пополнялись за счет носителя, но там, где обычному человеку потребуется ночь и серьезное напряжение сил, я справлюсь за полчаса без особых последствий.

Обстановку на этот раз строптивый мастер-стрелок доложил как положено. Судьба нам благоволила, отряд не обложили и даже не обнаружили. Никакие диверсанты в кустах с ножами в зубах не таились, вражий зоопарк нас игнорировал. Молчун трижды за последнее время, несмотря на сумерки, отходил на сто – сто пятьдесят метров от «зеленого лабиринта» и, затаившись, прислушивался. Помогало ночное зрение и тренированное обоняние бывшего браконьера. Опаснейшая авантюра – эти одиночные выходы, если учесть наличие у противника бойцовых котов и извергов, но обуздать непоседливую и деятельную натуру Молчуна мне, увы, пока было не по силам. Не во вред отряду, и ладно.

С моего разрешения мастер-стрелок высказал предположение, что враг караулит нас в наиболее удобных местах: у Каменной Длани, где дорога огибает развалины старого замка, и в ущелье Рока – других альтернатив для рассеянных остатков батальона не существовало. Двигаться к вольному городу Грыму на соединение с главными силами после столь «жаркого приема» – выбор суицидников. Как только враги добьют окруженный у Грыма экспедиционный корпус Армии Освобождения, вся баронская вольница, разнокалиберные банды наемников и мародеров, хлынет по тракту Висельников. Чтобы сполна воспользоваться плодами своей победы и совершить грандиозный набег на Колонии Объединенных земель и русинских княжеств…

Остальные направления для нас наглухо закрыты непроходимыми чащами и болотом. Протянувшаяся вдоль тракта скальная гряда попросту неприступна – малочисленные проходы в ней мало того, что под контролем, так еще и ведут в бандитские гнезда… Несмотря на туман, царивший в сознании, версия стрелка мне показалась состоятельной. Сил у сквернавцев после «пирровой победы» на прочесывание всей пущи не осталось, а вот закупорить узкие места они могут себе позволить. Возможно, тот брутальный полевой командир и рванул в обход болота, чтобы успеть к ущелью Рока раньше меня. Я бы так и сделал. Кто знает, сколько недобитых русинов в лесу попряталось? Чем терять бойцов в стычках во время прочесывания, проще всех беглецов поодиночке и группами «принять» из засады – усталых, голодных, деморализованных.

Пользуясь служебным положением, напряг рядовых на организацию мне лежака. Лунного света для рубки еловых лап не хватало, поэтому выпал случай изучить еще одну функцию браслета – камень испускал направленный пучок света с возможностью регулировки диаметра и интенсивности излучения. Все-таки нереально крутой подгон: тут тебе и умная аптечка, и переводчик, и фонарик, да все автоматически подзаряжается от моей магической энергии, запас которой, как оказалось, весьма продуктивно восстанавливали деревья.

И не только они. Жизнь в другом мире продолжала радовать «открытиями чудными». Расторопный рядовой по имени Афанасий принес нам с Молчуном две металлические кружки исходящего паром травяного отвара. Мастер извлек из-за пазухи берестяную цилиндрическую посудинку, из которой натряс себе в чай щепотку снадобья. Характерный запах мгновенно воскресил в памяти недавнюю находку в хабарнике наемника – серый порошок в широкой стеклянной колбе. Суфлер бодрствовал и не оставил меня в неведении. Загадочную субстанцию, называемую ашем, доставляли из самого центра Скверны, точнее, из глубоких подземелий, куда никогда не ступала нога нормального человека. Суфлер не имел точной информации относительно происхождения порошка: преобразованный Скверной прах живых существ, споры неизвестного растения, алхимический продукт – версий было много.