— Ты все сочиняешь! Этого не может быть, — простонала она, вытирая слезы.

— Честное слово. Все так и было, — Кайл довольно улыбается, отпивая вина и наблюдая за веселящейся Ник. — Я так и выскочил из машины с рулем. Механики потом долго ломали голову, но все равно не смогли понять, как я его умудрился голыми руками за секунду выдрать из гнезда крепления…

— Ой, хватиииит… — Ник шмыгает носом. — Перестань! У меня уже щеки болят.

— Вот так говоришь чистую правду — а тебе не верят, — не сдается Кайл.

— Верю, верю… — отмахивается Ник. И переводит разговор в другое русло: — Ты мне лучше скажи, Падрон, почему ты Падрон?

— Не понял? — вопросительно выгибает бровь Кайл.

— Ну не итальянская же фамилия! — поясняет Ники.

— А, ты про это… Случайность, не более. В одной из гонок мою фамилию переврали. Вместо «Падрони» в итоговом протоколе написали «Падрон».

— И что? Нельзя было исправить?

— Можно, — пожимает плечами Кайл. — Только эта фамилия значилась в протоколе на первой строчке. Я выиграл ту гонку. Первую в своей спортивной карьере гонку. И поэтому я решил — раз выиграл Падрон, то…

Ники усмехается.

— Да, глупо, я знаю, — Кайл раздраженно морщится. — Но я тогда особым умом не отличался. Да и суеверен был…

Почему же был? Безусловно, поумнел, но по-прежнему суеверен. Чего стоят их ритуалы перед гонкой — на удачу. Ох, лучше об этом не вспоминать! Как же ей этого не хватает — его горячей, твердой, с камешками мозолей от руля ладони, сжимающей ее руку. И губы — тоже горячие, твердые и необъяснимо нежные. И когда же она успела это оценить — поцелуй был кратким, почти мимолетным? Но помнила — помнила так ясно, четко, буквально и… Да что же за время она выбрала, чтобы вспоминать об этом?!

— Значит, ты на самом деле — Падрони?

— Угу. Отец меня чуть не убил за смену фамилии, — вздыхает Кайл. — Полгода со мной не разговаривал.

— Имя у тебя тоже не очень-то итальянское, насколько я могу судить…

— В честь шведского деда назвали, — хмыкает Кайл.

После вкусной еды и интересной беседы Ник заснула безмятежно и спала крепко, чего бурное начало утра никак не предвещало.

А вот следующее утро началось не менее бурно. С яркого солнца, ее яростных протестов, неумолимого Кайла… и с рыбалки, черт ее дери!

Впрочем, от рыбалки Ник смогла почти что отпереться. Попросив Кайла показать, как яхта ходит под парусом. Это было необыкновенно красиво. И она все-таки встала за штурвал, хотя потом об этом пожалела. Потому что сзади стоял Кайл. Касался грудью ее спины. Дышал в ухо, давая ей пояснения по управлению яхтой. Накрывал ее пальцы своими, показывая, как поворачивать рулевое колесо и держать курс. В общем, довел Ник до того, что она вздрагивала даже от дуновения ветра, не говоря уж о его присутствии рядом. Из-за штурвала при первой же благоприятной возможности сбежала, вместо этого пыталась исполнять команды Кайла по управлению парусами. Получалось это у нее скверно, зато от Кайла она была хоть на каком-то расстоянии.

Они один раз обошли вокруг острова, а потом Кайлу приспичило рыбачить. Ник отпиралась от этого сомнительного, с ее точки зрения, удовольствия всеми возможными словами и жестами с отчаянием обреченного. Кайл посмеялся, но отстал, и они разошлись по разным бортам — Кайл рыбачить, Ник загорать. Однако, перед тем, как разбрестись, Кайл строго велел Ник намазаться кремом, дабы не обгореть. И ее возражения о том, что она месяц жарилась под солнцем в Аргентине, он проигнорировал. Правда, не нашел в себе сил предложить свои услуги — не верил себе уже ни на грош.

А потом этот рыбак еще и купаться решил. И не успела Ник ахнуть, крикнуть или испугаться — он стремительной изогнутой стрелой сиганул с поручня, побалансировав на нем пару секунд, как заправский акробат. Взметнул облако брызг и ушел под воду, чтобы, спустя несколько томительно-долгих мгновений, вынырнуть, отфыркиваясь. И уплыть куда-то прочь от яхты.

Дельфин чертов! На счастье Кайла, он не слышал, какими именно словами она его костерила, пока ждала, когда он вернется. А когда вернулся, стало еще хуже. Сверкающие капли воды на смуглой коже. Мышцы рук и груди, ставшие особенно рельефными, когда он подтягивался к поручню. Потемневшие от воды и облепившего его просто до неприличия мокрые шорты. Так, не сметь пялиться! Смотри в лицо!

Собранные водой в стрелы длинные темные ресницы и светлые серые глаза, искрящиеся весельем. Подрагивающие в напрасной попытке сдержать смех губы. НЕ СМО-ТРИ!

— Хочу назад, — только и смогла она буркнуть, отворачиваясь.

— Слушаюсь, госпожа, — Кайл откинул мокрые волосы от лица и отвесил Ник шутовской поклон. Поклон достался спине Ник, что Кайла нисколько не расстроило. Зато он сумел безнаказанно рассмотреть округлую попку, потому что на Ник в кои-то веки было надето то, что не напоминало покроем мешок. Не смотри, идиот, на тебе мокрые шорты! НЕ СМО-ТРИ!

— А ты сама не хочешь искупаться? — голос звучал хрипло.

— Здесь? Я не хочу утонуть! И, потом, у меня купальника нет, — дернула плечами Ник, не оборачиваясь.

НЕ ФАН-ТА-ЗИ-РУЙ!

Пока они возвращались и причаливали, он худо-бедно пришел в себя. Чтобы потом снова начать самоубийственное…

— Но здесь-то мелко. Можно и искупаться.

Они сидят на пляже в компании корзины с фруктами. Жарко, ничего другого и не хочется. В плане еды, разумеется, только.

— Я же тебе сказала — у меня нет купальника. Как ты мне так сумку собирал? — она еще и ехидничать пытается.

— Ну и что? — Кайл очень натуралистично равнодушно пожимает плечами. — Здесь ни одной живой души, кроме тебя и меня.

— Это-то и беспокоит, — неосторожно отвечает Ник.

— Беспокоит? Ой, не смеши меня! — собственные невесть откуда взявшие актерские способности изумляют его донельзя, но он продолжает, покровительственно глядя на Ник: — Ты знаешь, сколько девушек я видел без… купальников? И вообще, — проникновенно, — без всего. Вряд ли ты меня сможешь шокировать. Так что, считай, что меня здесь нет — раздевайся и купайся.

На последних словах голос его едва не подвел. Ник продолжала недоверчиво смотреть на него.

— Неужели боишься меня, Ники?

— Вот еще! — фыркнула презрительно.

Что и требовалось.

— Говорю же — меня нет! — демонстративно закрыл лицо ладонями. Потом и вовсе перевернулся и уткнулся ладонями и лицом в песок. И оттуда уже, немного глухо, но вполне разборчиво: — Иди, купайся, трусиха!

За «трусиху» он получил пригоршню песка на спину. А потом, спустя пару минут — чуть слышный шорох. Она встала, отошла в сторону. Кайл весь превратился в слух.

И когда уже не мог больше томиться неизвестностью — чуть приподнялся на локтях и повернул голову. Ну, и глаза открыл, разумеется.

Значит, решил взять ее на «слабо»? Он, такой весь из себя опытный и раскрепощенный, а она — закомплексованная и стеснительная дурочка? Как бы ни так!

В нее бес вселился, не иначе! Но она не дала себе времени на раздумья и сомнения, в кои-то веки поступками руководила какая-то доселе ей неизвестная часть личности — буйная и с непонятными желаниями.

Быстро скинула футболку, шорты. И застыла, потрясенная, осознав, что стоит на берегу моря почти обнаженная, в одних только трусиках. Кожу ласкали лучи солнца, чуть заметный ветерок прохаживался по ней, как рука… Она вздрогнула и, не удержавшись, обернулась. Кайл неподвижно лежал на животе, уткнувшись лицом в песок. Вот же скотина! Ну, ему же хуже. И, осторожно ступая по горячему песку, она пошла к морю.

И кому он сделал хуже? Только не Ник, точно! Тонкий силуэт на фоне яркого неба. Изящный изгиб бедер, переходящий в идеальные ножки. И все это так соблазнительно покачивается, пока она неторопливо шагает к кромке воды, на ходу закинув вверх руку и поднимая от шеи волосы. А какой при этом должен быть вид спереди!.. В горячий песок под бедрами упирается не менее горячее следствие его идиотской провокации Ник. Черт, неприятно, почти больно!