И сейчас этот страх сковывал его, не давал ехать так, как надо было. Ник права, он ехал позорно, и их девятое место, и проигрыш в без малого шесть минут — тому очевидное подтверждение. А Уолберг, между прочим, лидирует!
Кайл вздохнул и поплелся к кровати. Без сил рухнул на нее и невидяще уставился в потолок. А ведь завтра он поедет так же — не сможет по-другому. Четко понимая при этом, что сам, собственными руками отдает свой чемпионский титул сопернику. А что делать? Выбора у него нет. Он не может рисковать Ник. А чемпионский титул… Не было у него его — проживет и дальше как-нибудь…
Видимо, судьба такая у Пиренейского полуострова — быть свидетелем «шпионских» разговоров между штурманом и гоночным инженером великого Падрона. Полгода назад, в баре на окраине Виламуры они обсуждали нюансы езды Кайла по гравию. Сейчас, в баре недалеко от центра Салу они снова встретились, чтобы обсудить то, как прошел первый день ралли Испании. Встретились по настоянию Ник. И если тогда, полгода назад, у нее были хоть какие-то идеи, то сейчас в голове царил полнейший сумбур.
— Зеки, что с Кайлом? — Ник не стала усложнять разговор предисловиями. Все слишком серьезно!
— А что с Кайлом?
— Зеки! Прекрати! — Николь и так уже вся на взводе, и игра с Кампосом в «молчанку» в ее планы определенно не входит. — Ты же не станешь утверждать, что Кайл сегодня ехал НОРМАЛЬНО?
— Ну… — вздыхает Эзекиль, — он сегодня показал не самый свой лучший результат.
— Спасибо, Капитан Очевидность! — фыркает Ник. — Он тащился, как улитка! Такое впечатление, что Кайл на завтрак выпил стакан тормозной жидкости!
Кампос в ответ смущено сопит.
— Зеки, если кто и знает, в чем дело, то только ты! Ты ж его гоночный инженер! Вы вместе уже лет пять, если не больше!
Эзекиль отводит глаза.
— Зеки!!!
— Не ори… — морщится Кампос. Достает портсигар, закуривает темно-коричневую сигариллу. — Ты же должна понимать…
— Я ни черта не понимаю! Если бы понимала, то не стала тебя спрашивать! Говори быстро, в чем дело?!
Эзекиль нервно прокашливается, но продолжает молчать. Курит и молчит.
— Зеки… — Ник говорит обманчиво ласковым голосом, — если ты сейчас… сию же минуту… не выложишь мне все, что знаешь… я засуну эту тлеющую штуковину тебе в нос! Или воткну в лоб!
— Гхм… тут такое дело, Ник… — Кампос смущенно трет лоб, как будто опасаясь, что она действительно выполнит свою угрозу. — Кайл меня убьет, если узнает…
— Или тебя убью я! Выбирай.
— Офигенный выбор… — дальше следует что-то неразборчивое на испанском. — Ник, пообещай мне, что не скажешь ему, что ты знаешь!
— Знаю что?! — у Ник лопается терпение. — Зеки, прекрати эти загадки! Говори толком, что с Кайлом? Отчего он такой?
Кампос резко выдыхает дым.
— Кайл боится.
— Чего? — Ник ошарашена. — Зеки, о чем ты? Он никогда и ничего не боится! Это же Падрон!
— Он боится за тебя.
Николь демонстративно закатывает глаза.
— Он и тебя своей паранойей заразил? Послушай, Зеки, право слово, это смешно…
— Это не смешно! — Эзекиль резко перегибается через стол, приближая свое лицо к лицу Ник. — Это совсем не смешно!
— О чем ты? Со мной все в порядке! Кайла в аварии я не виню. Это ралли и бывает всякое…
— Проблема в том, Ник, что, похоже, Кайл винит себя сам, — грустно усмехается Кампос, снова откинувшись на стуле.
— Это абсурдно! Ерунда какая-то! Зеки, не может быть, чтобы из-за этого!
— Ты не видела его тогда… в ту ночь, когда ты… когда мы не знали… — Эзекиль махнул рукой, демонстрируя нежелание вспоминать об этом.
— А вот с этого места — поподробнее!
Гоночный инженер и штурман мрачно и напряженно смотрят друг другу в глаза. Потом Кампос сдается.
— Он всю ночь в реанимации провел, рядом с тобой. Сидел на полу, рядом с кроватью, за руку держал.
Ник молчит в потрясении, прижав пальцы к губам. Потом отрицательно качает головой.
— Не верю.
— Я видел сам, — тихо отвечает Кампос. — Я тоже за вами вслед в Брисбен приехал, утром заходил в больницу тебя и Кайла проведать, узнать, как дела. В палату меня не пустили, конечно, но там стена стеклянная, если помнишь. Кайл спал в кресле рядом, держал тебя за руку. Дежурный врач мне сказал, что он полночи на коленях простоял перед твоей кроватью. И его только под утро в кресло перетащили. Вот скажи мне, какой смысл был врачу это сочинять?
Действительно, незачем неизвестному врачу это сочинять. Но и во всей этой истории никакой логики тоже нет. Кайл разбивался раньше, с чего он так реагирует?
— Зеки, — жалобно произносит Ник. — Ну, зачем он так?
Кампос отвечает ей вздохом и грустным взглядом.
— А делать-то теперь что? — Ник в полнейшей растерянности. — Продуем ведь, как пить дать продуем!
— Ну и вопросики у тебя, Ник, — невесело усмехается Эзекиль. — Я не знаю, что делать! Кайлу надо как-то вправить мозги. И я думаю, что если кто и сможет это сделать, то только ты. Поэтому и рассказал тебе, собственно. Несмотря на то, что Кайл меня пришибет за это.
Стук в дверь застал его на выходе из душа. Какого черта! Он устал, и ему нечего сказать в свое оправдание! Поэтому его ни для кого нет!
Однако стоящий за дверью определенно в это не верил. Барабанная дробь настойчиво повторялась. Вот значит как? Не хотим по-хорошему — будет по-плохому. Кайл потуже затянул полотенце на талии и отправился открывать дверь с твердым намерением хорошенько наорать на кого-то.
В пару секунд он успел вполголоса ругнуться, подхватить полотенце на всякий случай и охнуть оттого, что ему наступили на ногу.
— Гхм… вообще-то я тебя не приглашал войти, — заявил он, проходя следом за ней в номер.
— Shit happens без приглашения!
Кайл весьма натурально ойкнул — не привык, чтобы девушки так выражались.
— Ты грубиянка, Ник!
— А ты осел!
— Тааак! Попрошу на выход!
— И не подумаю! — Ник демонстративно засунула руки в карманы джинсов. — И пойди уже оденься, разговор есть!
— И не подумаю! — он столь же демонстративно скрестил руки на груди. — Это мой номер, как хочу, так и хожу. Хоть голый. Тебя это беспокоит?
— Нет! Ты не в моем вкусе!
— О, да ты злопамятная! — ехидно протянул Кайл.
— Ты, как я погляжу, тоже об этом эпизоде помнишь!
Повисает неловкое молчание. Кайл кончиками пальцев сбивает капли воды с плеч и груди, Ник безуспешно пытается отвести взгляд от этого зрелища. Наконец ей это удается.
— Надо поговорить.
— Не о чем.
— Есть о чем! — она зла на себя, на свою реакцию на его полуобнаженное тело, и поэтому сознательно «накручивает» себя. — Если тебе плевать на собственное чемпионство, то мне — нет!
— Мне не плевать!
— В таком случае, какого черта ты ехал сегодня так, как будто у тебя в машине груз богемского хрусталя?!
— Я еду как умею! Я же не критикую твою манеру читать стенограмму!
— Да? А чем ты занимался несколько месяцев?
— Diablo, Ник, я же извинился!
— Ладно, ты прав! Не о том речь, проехали, — Ник начинает нервно ходить по номеру. — Речь о тебе. И о том, что ты какого-то черта боишься ехать в полный газ, так, как надо. Я думаю, ты боишься за меня. Но это неправильно. Так нельзя.
Кайлу стонать хочется. Он так стремился избежать этой дискуссии, у него нет ни сил, ни аргументов, чтобы ее продолжать. Единственный выход — разозлить Ник, переключить ее внимание на что-то другое.
— Знаешь, что? — он приваливается к стене, приняв максимально расслабленную и независимую позу, что непросто, когда на тебе из одежды — одно полотенце. — Ты супер-штурман, это так. Но ты ни черта не понимаешь в пилотировании! И если я говорю, что лучше ехать было невозможно…
— Это ты не понимаешь!!! — рявкнула Ник. В пару шагов она оказалась рядом, близко, уперла в стену ладони по бокам от его головы. В классической мизансцене они должны были бы поменяться местами — прижимающаяся к стене девушка и нависающий над ней мужчина. Но Ник по фигу, как они выглядят со стороны. Практически упершись в его лицо нос к носу, и не давая ему отвести взгляд, она яростно выпалила:
