— Я подумаю, — пообещала Наташа, испытывая странный покой в душе и ясность в мыслях, которой ей так не хватало ночью.
Мать кивнула.
— Хорошо, а теперь, — она привстала со своего стула и подвинула к себе чашку Наташи. — Давай посмотрим, что там нам гуща покажет, — уже совсем другим, немного задорным голосом, произнесла она, и подмигнула Нате.
14 февраля — 3 марта
Дни и ночи смешались для Наташи в одну странную, вялотекущую гущу.
Она с трудом отличала будний день от выходного, и понедельник от пятницы. Пожалуй, даже время суток Ната различала только по тому, собирались ли домой ее сотрудники.
Нет, она не ходила сомнамбулой, распугивая друзей и посетителей Кофейни.
Наташа улыбалась, общалась с девчонками, проводила свои знаменитые «пятничные вечера». Никто не смог бы понять, насколько ей плохо. Никто не мог бы увидеть слез за веселым перезвоном серебристых колокольчиков, когда она пальцами придавливала «уставшие», и оттого красные глаза. Разве что брат.
Но Денька, вернувшись через одиннадцать дней из отпуска, все никак не мог добраться до сестры — в родном городе его ожидал такой ворох заказов и от Леши, и от «Мультикома», что Денис, практически безвылазно, сидел за графикой.
Потому никто не догадывался, что скрывалось за жизнерадостной улыбкой и смехом, которыми хозяйка Кофейни так щедро всех одаривала.
Тот покой и уверенность, который ей дал разговор с матерью, понемногу рассеивался, оставляя после себя отчаянье и страх, что она так и не сможет ничего выяснить.
Святослав держал свое слово и больше «не беспокоил» ее.
И в то же время — он нарушал это обещание едва ли не ежедневно.
И правда состояла в том, что всем времяопределением Наташи, единственным мерилом, которое отсчитывало для нее дни и ночи — стали приходы Андрея.
Но не потому, что она внезапно прониклась особой симпатией к другу Славы. Просто того всегда привозил сам Святослав.
И это оказалось единственной ее возможностью видеть этого мужчину.
Он ни разу не зашел в Кофейню вместе с другом. Ни одного раза не показал, что заметил ее.
Иногда, Нате даже казалось, что он действительно забыл о ее существовании.
Но, словно для того, чтобы не позволить ей окончательно отчаяться, каждый раз в такие моменты, Слава выходил из машины.
Нет, он не подходил к окну. Наоборот, всегда отворачивался, будто бы просто разминал затекшие мышцы. Но она видела, с каким выражением в глазах, он ловит отражение окон Кофейни в стекле и боковых зеркалах своего автомобиля.
Не смотрят с такой тоской и отчаяньем, если дело было лишь в сексе.
Однако стоило Наташе хоть немного приблизиться к дверям — он тут же садился обратно и прятался за тонированными окнами своего «ниссана». Святослав ясно давал понять, что не хочет с ней общаться. Но и, несмотря на это, игнорируя предательский страх и отчаяние — она не собиралась сдаваться.
Лишенная любого иного способа, Ната использовала только то, что ей оставили — кофе.
Она всегда сама готовила кофе для Славы. Его любимый капучино с карамелью. И не только потому, что когда-то пообещала сохранить в тайне его страсть к сладкому.
Каждый раз смалывая зерна для его напитка, засыпая порошок в кофеварку, и добавляя к уже готовому напитку карамель — Наташа тихо рассказывала Славе, что она чувствует. Как сложно сделать вдох без него, и как она заледеневает внутри без его теплых рук и жарких объятий. Как трудно просыпаться, зная, что она не может поцеловать его, не может заставить Славу рассмеяться. Как просто, невероятно тяжело быть без него.
Она доверяла этому напитку свое чувство. То, о чем так и не успела рассказать самому Святославу — что любит его. Настолько безумно, что готова видеть другую причину даже под теми обидными словами.
А еще, она всегда молилась и просила для него облегчения от телесной боли, которую Слава, хоть и скрывал от всех, но испытывал. Еще тогда, когда они просто общались — Наташа знала, видела, как часто он хмурился и непроизвольно разминал свои мышцы, чувствуя в них боль.
Возможно, кто-то бы над ней посмеялся. Другие бы назвали сумасшедшей, покрутив у виска пальцем. Но Наташа верила в то, что это срабатывает. Вот такой, самой простой магии, ее учила еще прабабушка, которая в заботах с внучкой забывала о горестях концлагеря. И только потом, спустя много лет, уже в институте, на одном из семинаров по физике, Наташа узнала, что вода способна сохранять, «записывать» и передавать любую информацию.
Она не могла проверить, действует ли такой метод, но с отчаянной решимостью верила, что он работает.
И немного шутливое, однако, искреннее удивление Андрея, всякий раз, когда он спрашивал, что именно она добавляет Славе в кофе — дарило ей некоторое утешение. Потому что, судя по словам друга, Святослав, который в последние недели просто изводил всех вокруг вечными придирками и отвратительным настроением — всегда успокаивался после того, как выпивал свой напиток, пусть и на время.
Даже рассказы об отвратительном настроении Славы подпитывали ее решимость. Он бы не вел себя так теперь, если бы Наташа оказалась лишь незначительным эпизодом в его жизни, ведь так?
Потому, она снова и снова готовила капучино для него, вкладывая в него все свое тепло и любовь, в странной надежде, что это сработает… Каким именно образом, Ната еще не знала, но продолжала «колдовать», используя и оправдывая свое наследие.
Наташа не имела ни малейшего представления о том, сколько это может продолжаться.
Но сейчас, стоя в ночи у окна своей спальни и глядя на огромный внедорожник во дворе, имея непонятную убежденность, что там, в этом автомобиле сидит Слава — ей показалось, что их отношения выбрались из глухого тупика, в котором оказались две с половиной недели назад.
Вот только, в какую сторону они теперь сдвинулись?
4 марта
Трудно активно начать день, если не спала всю ночь. Особенно сложно, если и предыдущие несколько недель не высыпалась, как следует.
Но хуже всего то, что Наташе вообще не хотелось «начинать» этот день. Потому как третье марта закончилось для нее только в четыре утра. Именно в это время внедорожник, из которого так никто и не вышел за всю ночь — тихо завелся, и уехал из ее двора.
Наташа просидела все это время, наблюдая за автомобилем. Несколько раз ее даже посещала мысль включить свет в комнате, показывая ему, что и Ната не спит… Но, что если она ошиблась?
Впрочем, теперь, казалось, сомнений не осталось. А может ей просто очень хотелось себя в этом убедить.
Задумчиво разорвав бумажный пакетик, Ната отстраненно наблюдала за тем, как сахарные песчинки плавно растворяются в чашке с горячим кофе. Результат ее не впечатлил, и она протянула руку за второй порцией сахара.
Обычно Наташа пила не очень сладкий кофе — не потому, что любила горький, просто, как и всякая девушка, заботилась о своей фигуре. Ну, или оправдывалась этим, когда съедала лишнее пирожное. Однако сейчас, она даже не знала, будет ли этот кофе пить — ей просто нравилось наблюдать за тем, как прозрачно-белые крупинки зыбучей струйкой падают в пену латте и медленно растворяются в ней.
— Доброе утро, — совершенно нежданное приветствие резко выдернуло Наташу из состояния задумчивой прострации.
Вздрогнув, она с огорчением понаблюдала за тем, как рассыпались, подпрыгивая на поверхности стола, кристаллы сахара от ее неловкости.
И только после этого подняла голову.
Около ее любимого столика стоял Андрей. Он был не сам, возле мужчины находилась какая-то девушка, но Наташа даже не пыталась рассмотреть ее.
— Доброе, — вовсе не стараясь делать вид, что рада его приходу и даже не стыдясь этого, она метнулась глазами к окну. И ощутила пустоту внутри — машины Славы не было.
Похоже, сегодня Андрей решил приехать один.
— Что-то случилось, Наташ? — поинтересовался Андрей, заметив такое состояние хозяйки. И этим вопросом привлек ее внимание назад к себе.
