Андреа закусила нижнюю губу и нахмурилась. Зак не мог разглядеть выражения ее лица и продолжал дурачиться:

— Ну, конечно, теперь ты скажешь мне, что получила эту работу, предъявив поддельные документы и рекомендации.

Сердце Андреа словно подскочило и забилось так, будто хотело вырваться из ее груди.

— Что ты вовсе никакой не коллектор, а диверсант, подосланный, чтобы истребить на корню все кофейные деревья Нэвиллов.

Она расслабилась и даже издала нечто отдаленно напоминающее смех, но ей по-прежнему казалось необходимым рассказать Заку то, что она и не собиралась говорить ни ему, ни кому-либо еще, пока в составлении каталога не будет поставлена последняя точка. То, что между ними произошло, те чувства, которые она сейчас испытывает, а Андреа была уверена, что в этом они взаимны, заставило ее изменить свои планы. Всего она ему не откроет, Андреа чувствовала, что еще не готова говорить о своем прошлом. Драгоценности Каппелло пока не найдены, чего не скажешь об ожерелье Леонардо Доны. И он просто обязан знать об этом.

— А вот и нет, — сказала она, пытаясь подстроиться к игривому тону Зака. — Я и в самом деле коллектор, и даже весьма неплохой. Я знаю, что делаю, Зак.

Он протянул руку, взял ее за подбородок и повернул к себе лицом. Посмотрел на нее узкими щелочками серебристых глаз:

— Звучит более чем серьезно.

— Так оно и есть.

Сделав глубокий вдох, Андреа рассказала ему о той части коллекции, с которой уже успела познакомиться, об ожерелье Леонардо Доны и своих подтвердившихся подозрениях.

— Оно не может рассматриваться как принадлежащее к коллекции Нэвилла. Это ожерелье краденое, его необходимо вернуть Венеции.

Андреа почувствовала, как напряглось тело Зака, но выражение его лица не изменилось, и говорил он спокойно:

— Ты в этом уверена? Ошибки быть не может?

— Один шанс из тысячи, что я ошибаюсь, но мы можем легко это выяснить. Мне нужно только слетать в Нью-Йорк и засвидетельствовать подлинность ожерелья.

Самообладание Зака дало трещину.

— Ты хочешь взять ожерелье с собой в Нью-Йорк? — Его бровь недоверчиво поползла вверх.

— Да, — ответила она и нерешительно добавила: — Или мы можем сделать это вдвоем.

Так и не дождавшись ответа, она предложила другой вариант:

— Я уверена, что представители Венеции поторопятся сюда приехать, если в конце концов мы решим обратиться именно к ним. Это такая крупная находка…

— Давай не будем отвлекаться, Андреа.

Зак переместил ее так, что она оказалась напротив изголовья. Он спустил свои длинные ноги с кровати и сел, отвернувшись от нее. Теперь уже Андреа не могла видеть выражения его лица.

Уютное гнездышко его рук ускользнуло от нее, и вместе с ним ушло блаженное ощущение комфорта. Она должна была предвидеть, что так и произойдет, как только между ними ляжет тенью коллекция Нэвилла. Андреа надеялась, что этого не случится. А теперь единственным ее стремлением было узнать, что же чувствует сейчас Зак. Она не даст этому вот так закончиться.

— Значит ли это, что ты не хочешь, чтобы находка была засвидетельствована?

Андреа потянулась за подушкой, чтобы устроиться поудобнее, но заглянуть в лицо Зака ей не удалось.

— Мы же не можем делать вид, что ничего не произошло, — напомнила она.

Пока Андреа говорила, ее кольнуло подозрение: может быть, она ошиблась в этом человеке? А если он именно так и поступит?

Сердце на мгновение сжалось в груди, и это мгновение показалось ей вечностью.

— Конечно, мы не можем игнорировать факты, — отозвался он.

Только теперь Андреа поняла, что затаив дыхание ждала этого ответа. Она облегченно вздохнула.

Зак наконец обернулся, чтобы посмотреть на нее, но Андреа ничего не удалось прочесть в его взгляде.

— Если все так, как ты говоришь, и ожерелье подлинное, оно будет возвращено, но действовать придется осторожно и без спешки. Семье такие новости вряд ли придутся по вкусу.

— Догадываюсь.

Этого-то она и опасалась, именно поэтому Андреа никому ничего не рассказывала, предпочитая держать все в себе, и ему не собиралась, пока их близость не подтолкнула ее к откровенности.

— Я и сам не очень-то рад твоей находке, — заметил он с сарказмом. — Я надеялся спасти хотя бы кофейную плантацию, сделать так, чтобы она опять приносила доход. Твоя новость как удар. Наверное, эта вещь стоит немалых денег.

— Много сотен тысяч.

— И мы потеряем не только эти деньги. О нас поползет дурная слава, без скандала уж точно не обойдется. Инвесторы, с которыми я веду переговоры о плантации (сейчас они чуть ли не дерутся, чтобы ссудить меня деньгами), тут же разбегутся, как крысы с тонущего корабля. — Он помолчал и продолжил: — Ведь твоя находка никак не скажется на добром имени моего дяди.

— Он мог и не знать, что покупает, — сказала Андреа.

Зак пожал плечами. Его стальные глаза превратились в две узкие щели. Лоб прорезали морщины. Не осталось и следа от расслабленной умиротворенности, смягчившей было его черты. Андреа много бы дала, чтобы Зак стал прежним, но было слишком поздно. Она хотела было дотронуться до его лица, разгладить морщины, но что-то удержало ее от этого. Между ними уже не было той близости.

— Ты согласен с тем, что ожерелье необходимо вернуть? — помедлив, спросила она.

— Да, конечно же, — нетерпеливо отозвался он, — но я прошу тебя подождать, хотя бы до моего возвращения на Сент-Майкл. У меня здесь работы еще на день, и еще какое-то время нужно, чтобы, пока не поползли слухи, разобраться с финансовыми вопросами.

Андреа промолчала. Было еще слишком рано, чтобы давать какие-либо прогнозы относительно остальной части коллекции, но в ней росла уверенность, что этого явно будет мало, чтобы спасти плантацию и удовлетворить аппетиты членов этого семейства.

— Мне нужно, чтобы ты дала слово, Андреа, дала слово подождать.

— Поздно. Я уже рассказала, — едва внятно проговорила она. — Я уже рассказала Дэвиду.

— Марлоу? Черт, Андреа, лучше бы ты этого не делала.

— Мне казалось, что я поступаю правильно. В конце концов, он друг семьи, душеприказчик твоего дядюшки и временный управляющий поместья, — начала в ответ на его нападки оправдываться Андреа. Зак стиснул зубы. От него веяло ледяным холодом.

— Не стоило раньше времени выносить сор из избы. Прежде всего это семейное дело. Не так уж сложно было это понять.

— Да, это так, — признала Андреа.

Но это не все. Дэвид захочет узнать, что ей удалось выяснить в библиотеке.

— Дэвид спросит меня о результатах поездки, — сказала она Заку.

— А ты ему скажешь, что твои подозрения подтвердились. Только ни слова о том, что у меня возникли проблемы с деньгами. Ни ему, никому другому. То, что произошло между нами, не должно выйти за порог этой комнаты. Нашей комнаты, — добавил он, и голос его потеплел, напомнив ей о нежности прошлой ночи. — Согласна?

Андреа кивнула.

— Ну вот и хорошо. Умная девочка, — сказал он с улыбкой, и сковывавшая ее напряженность исчезла.

Вместе с Заком они смогут выстоять против недовольных наследников. Вдвоем они смогут вернуть ожерелье.

Зак раскрыл свои объятия, и она скользнула в свое уютное гнездышко, туда, где чувствовала себя счастливой и защищенной. Он обнимал ее и целовал, и она верила ему. Все устроится. Все будет хорошо.

Сходя в Виндзоре с самолета, Андреа улыбнулась пилоту. Ничто не могло сейчас испортить ей настроение. То, что уже не раз в ночной мгле представало перед ней загадочным, мрачным, пугающим, в ярких лучах солнца казалось интересным и даже милым. Аэровокзал со своими угрюмыми обитателями не стал исключением. Андреа радостно с ними поздоровалась.

Много неожиданного произошло за последние сутки, но все это вселяло в нее надежду. Она оказалась права в том, что касалось ожерелья Леонардо Доны, а в Заке ошибалась — большего счастья Андреа и представить себе не могла. А теперь она еще и доверилась ему. Это был серьезный шаг, но, без сомнения, верный. Для нее было большим облегчением знать, что он будет рядом с ней, когда настанет время рассказать обо всем Нэвиллам. Когда ей придется держать тройную оборону, ей понадобится любая поддержка, которой она только сможет заручиться.