— Ох, м-мама, все плохо! Все так ужасно! Если я с-скажу все, тебе жизнь не мила покажется!

Хелен похолодела от ужаса.

— Ты больна? Проблемы со здоровьем… или…

Флорин решительно помотала головой, светлые пряди разлетелись в разные стороны.

— Еще хуже! — прорыдала она, не отнимая рук от лица.

— Что может быть хуже?

Флорин подняла заплаканное лицо, всхлипнула, вытерла нос тыльной стороной руки.

— Я не могу выйти замуж за Марка, мама. Я его не люблю!

Хелен стиснула руки и побледнела как полотно. Качнулась назад, словно от удара в грудь.

— Не может быть, — с трудом выдавила она, хватаясь за сердце.

— Может! Еще как может!

Флорин вскочила с кресла и ринулась в кухню за бумажными носовыми платками, а по возвращении обнаружила, что мать так и не сдвинулась с места. Хелен стояла на коленях, отрешенно глядя в пол.

— Я не люблю его, мама. Я люблю другого. — Теперь, когда роковые слова были произнесены, Флорин почувствовала, что самое страшное позади.

— Другого! — Хелен вскочила, лицо ее исказилось от ярости. — Да как ты смеешь заявляться ко мне за три недели до свадьбы и говорить такие кошмарные вещи!

— Сама не знаю как. Я всю неделю дрожала от страха при одной этой мысли, но под конец поняла, что от выбора никуда не деться. Ты или я, мама, третьего не дано.

— Что это значит — ты или я? — недоуменно спросила Хелен.

— Либо я осчастливлю тебя, мамочка, либо себя саму. Ведь это ты восхищаешься Марком, а вовсе не я!

На щеках Хелен проступили алые пятна.

— Ах ты дерзкая девчонка!

Флорин вздохнула, плечи ее поникли.

— Мама, присядь, пожалуйста. Нам следовало поговорить по душам гораздо раньше. О Марке, и обо мне, и о тебе…

Хелен вздернула подбородок.

— Обо мне?

— Именно. Присядь, прошу тебя. — Хелен неохотно уселась на краешек кресла напротив Флорин, сдвинула колени, недовольно поморщилась, точно червяка проглотила. — Мама, у нас с Марком, по сути дела, есть только одна точка соприкосновения — танцы. Но вместо того, чтобы потанцевать со мной лишний раз, он запирается в кабинете наедине со своими текстами. Это у тебя с ним много общего, а я тут ни причем. Мне следовало понять это в первый же день нашего знакомства. Сама посуди: не могу же я связать мою жизнь с человеком только для того, чтобы Марк компенсировал тебе отсутствующего мужа.

Хелен отвела взгляд.

— Хочешь сказать, что я свела вас с Марком потому, что сама не могу его заполучить?

— Отчасти да, но… — Хелен возмущенно фыркнула, вскочила с кресла, демонстративно повернулась к дочери спиной. — Не в романтическом ключе, мамочка, пойми! Ты искренне желаешь мне добра, а Марк — воплощенная стабильность, надежность, респектабельность… Словом, все то, за что тебе приходилось бороться одной, без мужа. Но я хочу большего. Мне нужен человек, который любит жизнь, умеет смеяться и быть нежным, который… который… — Флорин подумала о Бене, и комната словно озарилась ясным солнечным светом.

— Я так понимаю, что все это ты обрела в новом ухажере?

— Может, и так.

Хелен негодующе оглянулась через плечо.

— А пока ты меняешь женихов как перчатки, что мне прикажешь делать с гостями, созванными на вашу с Марком свадьбу? Что делать с подарками, которые вот-вот начнут прибывать? А банкетный зал, а цветы, а фотограф, а платье? — Резкий и пронзительный голос матери сорвался на истеричный визг. — Ты знаешь, в какую сумму обошлось мне все это?

— Точно не знаю, — кротко отозвалась Флорин, — но догадываюсь.

Хелен обернулась к дочери.

— За такого рода услуги авансы не возвращаются, милочка! — объявила она ядовито.

— Понимаю, мама. Но я выплачу тебе все до последнего цента, честное слово!

Хелен с негодующим видом снова отвернулась к стене.

— Ах, значит, выплатишь! — холодно повторила она. — Отныне всякий раз, при виде кого-либо из знакомых, мне захочется сквозь землю провалиться от стыда. За это ты мне тоже заплатишь?

— Мама, мне тоже приходится нелегко!

— А как насчет Марка? Ты ему уже сказала?

— Нет. — Впервые голос Флорин смягчился. — Я скажу ему завтра. Заеду за ним в аэропорт.

— Ну и славную встречу, ты ему уготовила! — съязвила Хелен.

И вдруг Флорин от души пожалела мать.

Неужели предательство отца настолько ее ожесточило, что она даже не в силах порадоваться за дочь? Или она предпочла бы, чтобы дочь вышла-таки замуж за Марка и уже после свадьбы поняла, что ошиблась?

Плечи Хелен беспомощно поникли. Она провела рукой по лбу, уставилась в пол. Молча покачала головой.

— Ты так и не спросишь меня о Бенедикте, мама? — тихо спросила Флорин.

— А чем этот твой… Бенедикт зарабатывает на жизнь? — холодно осведомилась мать.

— Он чинит автомобили…

Хелен изогнула бровь, презрительно наморщила нос и вышла из гостиной.

Но худшее и впрямь осталось позади. Флорин знала, что объясняться с Марком будет куда проще, чем с матерью. В отличие от Хелен Дигби, он не дает воли чувствам.

Марк сошел с самолета, сияя улыбкой, с дорожной сумкой и портпледом через плечо.

— Фло, до чего я по тебе соскучился! — Он чмокнул невесту в щеку и принялся в красках распространяться о чудесной конференции в Страсбурге, где его доклад имел шумный успех.

— Мы успеем выпить по чашечке кофе? — осведомилась Флорин по пути к стойке выдачи багажа.

— Конечно! Мне нужно столько всего рассказать тебе!

Странно, но Марк даже не заметил смятения невесты. Они удобно расположились за столиком в кафе. Марк себя не помнил от восторга. А Флорин терзалась чувством вины: ей не хотелось огорчать жениха, но, прежде чем начать строить жизнь заново, требовалось покончить с прошлым.

Спустя полчаса Марк, наконец пожелал узнать, как дела дома. Только тогда он заметил, что под глазами Флорин пролегли тени.

— Что-то случилось, да?

— Да, Марк, что-то случилось. Мне тяжело об этом говорить, но я дала себе слово не затягивать с признанием. Боюсь, что огорчу тебя. И заранее прошу прощения.

Марк Стоут подался вперед, завладел ее ладонями, внимательно вгляделся в бледное лицо.

— Что произошло, Фло?

Флорин сто раз репетировала эту фразу. Она набрала в грудь побольше воздуха, сцепила пальцы и объявила напрямую:

— Я хочу отменить свадьбу.

Марк недоуменно заморгал.

— Ты имеешь в виду, отложить на пару месяцев?

— Нет, отменить совсем, — тихо, но твердо сказала Флорин, высвобождая руки.

К чести Марка, он отреагировал с большим достоинством, несмотря на то, что лицо его за несколько секунд сменило цвет от пепельно-бледного до пионово-розового.

— А… понятно. — Флорин предпочла промолчать. — Нет, ровным счетом ничего не понятно! Мне казалось, мы так счастливы вдвоем, ты и я!

— Марк, ответь мне, положа руку на сердце, что доставляет тебе больше радости — я или работа? — Он на мгновение задумался, затем на щеках его выступили алые пятна. — Видишь? — заметила Флорин, наклонившись вперед. — Я тебя не осуждаю. Я говорю только то, что обоим нам следовало осознать давным-давно. Мы оказались вместе только благодаря моей матери. Вы с ней очень похожи, вот она и решила, будто ты и мне идеально подойдешь. Но я… Марк, мне кажется, я не люблю тебя. Я тобой восхищаюсь. Я тебя уважаю. Но это не любовь! — Она помолчала, а затем тихо спросила: — Ты можешь заглянуть себе в душу и сказать честно и откровенно, что и впрямь меня любишь? Или мы сошлись только потому, что этого хотели наши родители? И подумай еще вот о чем: ты ведь ценил бы меня куда больше, если бы я, например, играла в шахматы. Марк, тебе нужна другая женщина. С таким же аналитическим умом, как у тебя!

— Вижу, ты хорошенько все обдумала.

— Да я уже не первую неделю ломаю голову… Но этот безумный вихрь предсвадебных приготовлений подхватил меня и увлек. К тому же у меня просто смелости не хватило объявить всем и каждому — не говоря уже о маме, — что бракосочетание отменяется.