Он не пытался восстановить порядок на улицах города — а беспорядки все усиливались, — возможно, потому, что ждал подходящего момента, чтобы стать диктатором. Этот момент наступил после убийства Клодия в стычке двух банд. Чтобы покончить с последовавшими за этим беспорядками, сенат в 52 г. до н. э. объявил Помпея единственным консулом.

Помпей восстановил спокойствие в Риме, и сенат принялся убеждать его стать защитником

консерваторов в борьбе против могущественного Цезаря. Помпей легко дал себя убедить. К это

му времени у него уже была другая жена, дочь одного из вождей консервативной партии, и Помпей решил сделать вторым консулом своего нового тестя. Он в открытую встал на сторону сената и окончательно порвал с Цезарем.

Перед ним встала задача обезвредить Цезаря. Он не мог спять того с должности, но мог отдать за что-нибудь под суд. (В деятельности любого римского губернатора никогда не составляло труда найти какое-нибудь нарушение, за которое его можно было осудить, — как правило, приговоры всегда оказывались справедливыми.) Однако Цезарь предвидел такой поворот дела и сумел так устроить, что в 49 г. до н. э,, когда истек срок его полномочий как губернатора Галлии, он сразу же стал консулом Рима. Промежутка, во время которого он оставался бы без должности и мог предстать перед судом, не было.

Тогда Помпей решил использовать для устранения Цезаря трагедию, случившуюся в Парфии. Война с этой страной была очень важным делом, и сенат в 50 г. до н. э. постановил, что каждый военачальник обязан выделить для участия в ней один легион из своего войска. Помпей когда-то раньше одолжил Цезарю один из своих легионов. Теперь он потребовал его назад, чтобы отправить в Парфию, и еще один легион Цезарь должен был выделить из своих резервов.

К счастью, Галлия была уже завоевана, и Цезарь мог позволить себе отослать два легиона в другое место. Подавив охвативший его гнев, он подчинился. Сенат посчитал это признаком слабости, а Помпей уверил аристократов, что, хотя подчиненная ему армия находится в Испании, им нечего теперь опасаться Цезаря, «Стоит мне только топнуть ногой, — похвалялся он, — и легионы встанут на нашу сторону».

Консерваторы решили покончить с Цезарем. 7 января 49 г. до н. э. сенат подписал указ, гласивший, что если Цезарь не распустит свою армию и не прибудет в Рим как частное лицо (как однажды поступил Помпей), то будет объявлен вне закона.

Конечно, когда Помпей распускал свою армию, в Риме его не ждали враги, намеревавшиеся отправить его в ссылку или даже казнить. Цезарь хорошо понимал, что ему нельзя распускать свое войско. Но что ему оставалось делать?

К счастью, у Цезаря в Риме были не только враги, но и верные друзья. Одним из них был Марк Антоний, родившийся в 83 г. до н. э. Его отец умер, когда Марк Антоний был еще совсем юным, и мальчика вырастил отчим, казненный позже по требованию Цицерона, обвинившего его в участии в заговоре Катилины. Поэтому Марк Антоний люто ненавидел Цицерона. В 54 г. до н. э. он уехал в Галлию к Цезарю (с которым был в родстве по материнской линии) и стал одним из самых преданных его сторонников. В 52 г. до н. э. он вернулся в Рим, а в 49 г. до н. э. был избран трибуном.

В этом качестве он оказал неоценимую помощь Цезарю. Вместе со вторым трибуном Марк Антоний выступил против объявления Цезаря вне закона, и, объявив, что их жизнь после этого оказалась в опасности, оба трибуна бежали в лагерь Цезаря в Цизальпинской Галлии.

Это дало тому прекрасный повод не подчиниться требованию сената. Трибуны обратились к Цезарю с просьбой защитить их от смерти. Конечно же он не мог не откликнуться на просьбу трибунов, законных представителей народа. Сенат способен был расценить это как предатель

ство, но Цезарь знал, что простые люди одобрят его.

10 января Цезарь принял решение. Ночыо он перешел реку Рубикон, отделявшую Цизальпинскую Галлию от Италии, и начал вторую гражданскую войну. (В первой Марий воевал против Суллы.) С тех пор выражение «перейти Рубикон» означает совершение поступка с далеко идущими последствиями. Говорят, что, форсируя реку, Цезарь пробормотал: «Жребий брошен» — другая фраза с тем же значением.

Настало время Помпею топнуть ногой и поднять легионы, но он жестоко просчитался сам и к тому же обманул сенаторов. Все давно позабыли о том, что он покорил Восток и был когда-то любимцем римской публики. Все это осталось в далеком прошлом. Он жил в Риме уже двенадцать лет, и все это время Цезарь постоянно оставлял его в дураках, а любовь народа обратилась на красивого беспринципного Клодия. К Помпею же народ охладел.

Когда отважные легионеры Цезаря устремились на юг, воодушевленные победами в Галлии, Помпей обнаружил, что его воины бегут из армии и присоединяются к Цезарю. Ему ничего не оставалось, как побыстрее отступить — вернее, бежать со всех ног, чтобы спастись от своего бывшего сотоварища.

Помпею, а с ним и многим римским аристократам, среди которых было немало сенаторов, с трудом удалось ускользнуть в Грецию.

Через три месяца после перехода через Рубикон Цезарь уже держал под своим контролем всю Италию. Теперь следовало уничтожить армии Помпея за ее пределами. он поспешил в Испанию, где у города Илерда, современной Лериды, встретился с легионами, подчинявшимися сенату.

Цезарь маневрировал как балетный танцор, сбивая с толку сторонников Помпея, и, наконец, отрезал их от источников воды. Обе армии побратались — в конце концов, зачем римлянам воевать с римлянами? Цезарю необыкновенно повезло — он приобрел новых друзей и удвоил свою армию. На пути домой он принял капитуляцию Массалии на южном берегу Галлии. Западная Европа была очищена от врага.

Зато в Африке дела шли гораздо хуже. Здесь легиоиы, верные Помпею, под командованием Юбы, царя Нумидии, сумели разгромить полководцев Цезаря. (Его самого здесь не было.)

Но Африка могла и подождать. В 48 г. до н. э. Цезарь добился своего избрания консулом и стал готовиться к нападению на армию Помпея в Греции, где как раз и находился сам Помпей, который к тому времени сумел собрать огромную армию и флот. Невзирая на это, Цезарь со своим войском отплыл от итальянского сапога и высадился у порта Диррахий — современного Дурреса, главного порта Албании.

Диррахий находился под властью Помпея, и Цезарь осадил его. Но это было ошибкой. Город не собирался сдаваться, флот Помпея не позволял подвозить припасы, и Цезарь, осознав, что город ему не взять и что он оторван от своих баз, решил уйти.

Откровенно говоря, если бы Помпей проявил решительность и атаковал тогда войско Цезаря, то мог бы одержать победу. Но он этого не сделал. Помпей был медлителен, а Цезарь — всегда быстр и решителен. Ему удалось оторваться от армии Помпея и уйти в глубь Греции.

И снова Помпей упустил свой шанс. Пока Цезарь был в Греции, он мог бы, подобно молнии, обрушиться на Италию. Но к несчастью для него, он (а скорее всего, молодые аристократы, наводнившие его войско) хотел уничтожить самого Цезаря. Помпей мечтал встретиться с ним на коле боя и разгромить, чтобы доказать всему миру, что Цезарь как полководец ему в подметки не годится.

Поэтому Помпей оставил в Диррахии Катона с небольшим отрядом, а сам бросился вслед за Цезарем. Он настиг его 24 июня 48 г. до н. э. в городе Фарсал в Фессалии.

Даже без отряда Катона армия Помпея превосходила войско Цезаря более чем в два раза, и Помпей не сомневался в своей победе. Он мог бы осадить город и голодом вынудить Цезаря сдаться, но он мечтал одержать победу в бою, а сторонники сената жаждали этого еще больше Помпея.

Помпей возлагал все свои надежды на конницу, состоявшую из молодых и изящных римских аристократов. В начале битвы эта конница обогнула армию Цезаря и намеревалась, ударив с тыла, смешать ряды его легионеров и разгромить их. Но Цезарь предвидел это и поставил позади своих войск солдат с пиками, велев им бить этими пиками прямо в лицо кавалеристов. Он хорошо понимал, что аристократы побоятся остаться уродами. Его расчет оказался верен — конница Помпея отступила.