— Не посмеют, — прозвучало в ответ.

Я мгновенно узнал по голосу лейтенанта.

— А если все же посмеют?

— Это им дорого обойдется. На эстансию мы подпустим красного петуха, а обоим Монтесо перережем глотки.

— Только какой в этом прок! Впрочем, меня беспокоит одна мысль: что, если этот немец уже прибыл сюда вместе с Братом-Ягуаром? Тогда у нашего гонца дела плохи.

— Так или иначе они скажут ему либо «да», либо «нет»!

Мой спутник толкнул меня локтем. Он сгорал от нетерпения, готов был немедленно действовать, но я не хотел торопиться. Прежде всего надо было узнать, где майор поджидал своих гонцов. Если бы мне удалось узнать это, то, на мой взгляд, удача нам была бы обеспечена. Мы, по крайней мере, знали бы, где повстречаем своих противников, и сэкономили бы время, необходимое для их поисков.

— Оставим эти разговоры, — предложил второй. — Нам строго приказано сбить погоню с толку, и я знаю средство, которое нам поможет.

— Какое?

— Мы разъедемся, а потом опять встретимся. Те, наткнувшись на три следа, не поймут, по какому из них нужно ехать.

— Болван! Да они по любому следу доберутся до нас.

— Господи! Об этом я не подумал.

— Да, на твой ум полагаться, конечно, нельзя. Если они за нами погонятся, то нас спасет лишь прыть наших коней. Мы тотчас тронемся в путь и будем ехать всю ночь. К счастью, светит луна.

— Но это им тоже на руку.

— Не совсем. При лунном свете они все-таки не заметят наших следов. Главное — как можно скорее добраться до лагеря. Тогда мы сообщим нашим о погоне и встретим непрошеных гостей так, как они этого заслуживают. Но если они раньше настигнут нас, то…

— То и это не играет особой роли, — подхватил его компаньон.

— Почему это?

— Потому что, опасаясь за судьбу пленников, они не причинят нам вреда.

— Гм! Да. Это верно. Но если они призовут на помощь военных и нападут на нас, то перевес окажется на их стороне и с нами все будет кончено. Никакой Лопес Хордан нас тогда не спасет. К счастью, Peninsula del Cocodrilo [106]расположена очень выгодно, так что мы… Тихо, слушай!

Раздался цокот копыт. Оба лазутчика привстали. Нападать на них было уже поздно, к ним подъехал кавалерист. Мы видели, как возле кустов он спрыгнул с лошади.

— Ну? — спросил лейтенант.

— Деньги получим, — прозвучал ответ. — У самого хозяина эстансии денег не хватило. Он поехал к соседу, чтобы занять остальное.

— С кем ты говорил?

— С немцем и монахом.

— А что, хозяина не было?

— Был.

— Так тебе надо было говорить с ним, а не с немцем!

— Я так и хотел сначала, но потом даже обрадовался, что имею дело с немцем, тот вел себя очень толково. Монтесо, вероятно, отказался бы выдать деньги, но этот немец уговорил его.

— Ну-ка, ну-ка, расскажи все еще раз, с подробностями.

— Долго я говорить не могу, мне нужно еще полтора часа, чтобы сделать крюк и сбить их с толку. Я заехал всего на несколько минут — доставить вам новости и успокоить вас. Итак, слушайте!

Он дословно пересказал наш разговор в эстансии. Они задумались, но ненадолго. Лейтенант спросил:

— Не видел, следом за тобой никто не поехал?

— Я часто останавливался и оглядывался. Никого не заметил.

— Этот немец наверняка что-то замышляет. Будь осторожен! Получишь деньги, езжай напрямик сюда. Нам надо будет как можно быстрее сматываться, нельзя терять ни минуты. Только не подписывайся своим настоящим именем.

— Разумеется. Ну, я поехал. Нельзя заставлять сеньоров ждать.

— Да, держись там. Не доверяю я им.

— Я тоже. В случае чего воткну немцу нож в брюхо, вскочу на лошадь, и поминай как звали! Adios!

И он уехал.

— Мне эта история мало нравится, — заявил лейтенант, когда они остались вдвоем. — Почему они не отдали ему хотя бы часть денег?

Его напарник уселся в траву, вытащил игральные карты и сказал:

— Ничего не поделаешь, придется ждать! Зажжем по сигаретке да поиграем! Согласен?

— Да, поиграем! Будь что будет, мы-то здесь в полной безопасности.

— Ошибаетесь, сеньор! С безопасностью у вас плохи дела.

Я подал знак своему спутнику и с этими словами выскочил из-за кустов, левой рукой схватил за глотку так все еще и не пригнувшегося лейтенанта, а правой стукнул его по голове. Он рухнул наземь. Монтесо действовал не менее проворно. Сзади он обеими руками обхватил своего противника за шею и стиснул ее. Тот стонал и дрыгал ногами. Беднягу быстро обезоружили и связали с помощью лассо. Что до лейтенанта, то он пролежал без сознания всего несколько минут. Но стоило ему шевельнуться, как другим лассо скрутили и его. Когда он открыл глаза, то скорчил неописуемую гримасу.

— Немец! — пробормотал он.

— Да, немец, сеньор! — кивнул я ему. — Мне очень лестно, что вы меня все еще помните.

— Вы — дьявол!

— О нет, сеньор! Я, скорее, ангел терпения. Уже целых полчаса лежу у вас за спиной в кустах, слышу, как вы меня ругаете, и все же не затыкаю вам рот. Я прощаю вас даже за то, что вы проявили невежливость и прислали ко мне своего помощника, вместо того чтобы прийти самому. Но поскольку я человек воспитанный, то специально прибыл, чтобы пригласить вас на эстансию Дель-Йербатеро.

— Я требую, чтобы меня освободили, — прорычал он.

— Потерпите немного. О вашем освобождении мы поговорим несколько позже, пожалуй, через несколько недель.

— Не паясничайте! Речь идет о жизни йербатеро и его племянника.

— А кроме того, о десяти тысячах боливиано. Ну так вот, вы не получите ничего: ни денег, ни жизнь пленников.

— Там видно будет! Прежде всего я требую, чтобы со мной обращались как с офицером! Я — офицер Восточного берега и служу под началом Латорре!

— Прежде, когда вы не знали, что вас подслушивают, вы ссылались на Лопеса Хордана. Никакой вы не офицер, а обыкновенный бандит с большой дороги, и обращаться с вами надо соответственно.

— Тогда пленники умрут!

— Я уверен, что встречу их в районе Peninsula del Cocodrilo. Мы отправимся туда немедленно.

— Дьявол! — рявкнул он.

— Вы же сами сказали, что вас там ждут и что это место очень подходит для ваших целей. Быть может, майору будет очень легко обороняться на этом Крокодильем полуострове, хотя еще вероятнее, что при нашем появлении он с испугу просто-напросто бросится в воду и его сожрут крокодилы.

— Сперва он швырнет к крокодилам своих пленников!

— Мы попытаемся этому помешать. И, чтобы выиграть время, мы немедленно отправляемся в путь. Позвольте помочь вам взобраться на лошадь!

— Я останусь здесь!

— Батюшки! Из соображений учтивости я сам усажу вас. Придется, правда, связать вам руки за спиной, а ноги — под животом у лошади. Я думаю, мы научим вас послушанию.

— Как же вы собираетесь это сделать?

— Очень просто: дам несколько оплеух. С людьми такого пошиба мягче обращаться нельзя.

— Вы не посмеете поднять на меня руку!

— Да перестань же ты угрожать! — вышел я из себя. — Ты — подлец, и обращаться с тобой нужно как с подлецом. Вы хотели убить меня, похитили человека, чтобы потребовать за него выкуп! Еще одно слово, и я брошу тебя в воду! За свои действия я отвечаю. А теперь поднимайся! И не вздумай сопротивляться!

Я одним рывком поднял его и толкнул в сторону лошади. Он скрежетал зубами, но не осмеливался возражать или противиться. Я развязал ему ноги, чтобы он сел на лошадь, а затем, когда он уселся, снова связал их. Монтесо проделал то же с другим пленником, не проронившим ни слова и буквально оцепеневшим от ужаса. Мы увели их лошадей, взяли наши ружья, спрятанные в кустах, и вернулись к нашим лошадям. Затем галопом поскакали на эстансию. Кони вместе с пленниками следовали за нами, мы держали животных за уздечки. Тем временем гаучо, остававшиеся в поместье, обсуждали происшедшее. Заметив, что мы возвращаемся вместе с пленными, они приветствовали нас ликующими криками. Я собрал людей и попросил их встретить третьего вымогателя как можно любезнее, чтобы он не заподозрил, какой прием ожидает его на самом деле. Оба его товарища были отведены в соседнюю комнату и привязаны к стульям так, что не могли шевельнуть ни рукой, ни ногой, ни туловищем. Потом Монтесо поведал о наших приключениях. Глаза Брата-Ягуара радостно засверкали. Когда отчет был окончен, он протянул руку и сказал: