...Итак, я написал рапорт, получил добро и начал продумывать операцию. Не успел выкурить сигарету, как позвонила Мата Хари.
— Все, — говорит, — о'кей. Они клюнули. Собираются идти на дело.
— Отлично, — отвечаю, — а когда?
— Сейчас.
— Как — сейчас?
— Вот так. Поедят и поедут, часа через два будут там.
Такого поворота событий я, разумеется, никак не ожидал. Да и вообще — ТАК дела не делают... без разведки, с ходу... Короче — караул! Ребятки-то, вижу, вконец отмороженные. И вполне вероятно, дело кончится кровью. А у нас ничего не готово... Дело к вечеру, Саня Карцев уже изрядно пьян, Димка уехал на переговорный пункт. С кем ехать?
А убийцы собираются на разбой.
По моей, между прочим, наводке.
Бегу к заместителю начальника, товарищу Братынскому. Он раньше в ОВИРе служил, нашего дела совсем не знает и знать не хочет. Чисто тыловая крыса, чиновник...
Прибегаю, объясняю, прошу:
— Станислав Михалыч, нужно две машины, трех-четырех оперов, «браслеты», оружие, радиостанции.
— Нет, — отвечает товарищ Братынский, — транспорта. Все в разгоне.
— А вон же, — говорю, — «Волга» под окном стоит
— Я на ней в прокуратуру сейчас еду. На совещание.
Ну, думаю, сука, там разбой, там человек в реальной опасности, а он — в прокуратуру! На совещание!
— Ладно, — говорю, — а оружие?
— Пиши, Женя, рапорт. А я по дороге заскочу на Литейный, подпишу. Ты тем временем подтягивайся... получишь свое оружие и поедешь.
— Вы что, издеваетесь? Там убийцы. Они уже, поди, чаек допили, на разбой собираются! Скоро будут в адресе.
— Плохо работаете, Кондрашов. Некачественно планируете операции, а потом начинаете горячку пороть.
Ну, спасибо, товарищ Братынский, за помощь... А стрелки часов бегут, и, как это всегда бывает при цейтноте, бегут как-то особенно быстро. Я вышел от гражданина начальника в коридор, закурил и подвел итоги: я один, оружия у меня нет, транспорта нет, а убийцы собираются на дело. Навел их я.
Нет, думаю, так не пойдет. Поймал в коридоре Ромку Иванова и Димона.
— Оружие, — говорю, — есть, мужики?
— Да откуда?
Объясняю им ситуацию: помогайте! Ребята — без вопросов — идут со мной. Нас уже трое. На улице вижу, как упырь Братынский загружает в служебную «Волгу» свой солидный портфель и не менее солидную задницу. Желаю больших успехов на совещании, Станислав Михалыч! Передавайте горячий привет прокурору... «Волга», рыча двигателем, уезжает. А во двор вкатывается Игорь Лялин на своей «копеечке»-развалюхе. И мы летим в Купчино, в адрес к нашей проститутке... Стрелки бегут, сколько у нас времени в запасе, мы не знаем. А вот то, что эти кутаисские герои могут пойти на любую крайность, знаем точно... Стрелки бегут.
Все, что можно сделать в этой ситуации, так это предупредить проститутку, чтобы дверь никому не открывала. Это может полностью сорвать операцию, но другого выхода уже нет.
Прошу Игоря тормознуть у ближайшего телефона-автомата. И в тот самый момент, когда я уже опустил монетку в прорезь, у меня вдруг появляется блестящая мысль: проще выманить путану из дому, чем «запирать» ее внутри... Тем более что я знаю, как это сделать. Мой агент рассказывал, что она часто «дружит» с испанскими морячками... А у меня в «Жигулях» Димон сидит, который по-испански шпарит весьма прилично.
— Давай, — говорю, — Дима, впаривай ей что хочешь, но из хаты вытащи обязательно и без промедления.
Димон звонит этой подруге и, путая язык Сервантеса с великим и могучим, назначает срочную встречу. Страстью, мол, горю испанской, прекрасная моя Дульсинея. Срочно приезжай.
Путанка клюнула, и нам всем стало немного легче. Вроде и стрелки стали двигаться чуть медленнее. Но расслабляться все равно некогда. Едем... Мы едем, но не имеем ни малейшего представления, чем же может дело обернуться. Разумеется, можно было махнуть на все рукой — человека-то мы из-под удара вывели! — и пойти пить водку. Приедет бригада кутаисская, заберет своих Чачуа с Кипиани — и все! Плюнули и забыли. Хрен с ней, со статистикой.
Но нет! Я уже не могу отдать этих уродов просто так. Меня уже зацепило, и я должен их взять. Не ради статистики, а для себя. Такая натура дурная... Мы едем, и вдруг на одном перекрестке я вижу знакомые морды: четверо фарцовщиков с «Галеры» спорят оживленно о чем-то возле белой «восьмерки». Стоп, машина! Берем на абордаж!
Подходим к голубцам: стоять! Ну, они нас тоже знают, бежать или еще какой номер отколоть никто даже не пытается. Я уже очень взведенный, объясняю ситуацию: нужно оружие... любое... лично для меня, на один вечер, с возвратом. Они немного поколебались, не могут понять, что происходит. Но я повторяю: очень нужно. Лично мне.
И один вдруг достает и протягивает мне газовый револьвер. Ну теперь мы «вооружены». Летим!.. Сейчас, по прошествии десяти лет, абсурдность ситуации кажется еще более очевидной: четверо ментов получастным образом, на частной машине, с газовой пукалкой, отобранной у фарцовщиков, едут брать вооруженных убийц. Бред, Зазеркалье, театр абсурда.
...Вылетаем на Софийскую, находим дом. И снова происходит неправдоподобно-киношная история... Почти одновременно с нами к дому подкатывает такси и оттуда выходят... два грузина. У одного в руках спортивная сумка. Но и это еще не все, как говорят в рекламе. В тот же самый момент из подъезда выходит расфуфыренная мадам. Я нашу путану в лицо никогда не видел, но сразу понял: она. Позже выяснилось, что не ошибся.
Грузины входят в дом, путана уезжает на том самом такси. Мы сидим в «копейке». Ждем, чтобы они поднялись и начали действовать. Состояние, надо сказать, несколько мандражное... Но — надо брать! Выждали минуту, и вперед. С первого этажа слышим треск на шестом — все ясно, ломают дверь. Втроем, с газовым револьверчиком, поднимаемся. Рации у нас нет, наручников нет. Романтика, одним словом. Можно и другими словами определить, но непечатно будет совершенно...
Поднялись. Дверь взломана монтировкой, щепки валяются... открываю тихонько дверь и — скажу честно — страшно жалею, что нет на мне бронежилета. Все лезет в голову ориентировка кутаисского ГУВД: перестрелка, граната, убитый мент... В прихожей пусто, но дверь в одну комнату приоткрыта и там определенно что-то происходит. Движение какое-то ощущается... Подхожу и вижу сквозь щель грузина, который запихивает в сумку шикарную шубу. В этот момент он начинает оборачиваться — у него ведь тоже чувства обострены... Он начинает оборачиваться. Я — с криком «Уголовный розыск» — влетаю внутрь и бью его рукояткой по голове.
Ромка с Димой разлетаются: один в комнату, другой в кухню. Тоже орут про уголовный розыск... Этот крик, по сути, единственное наше оружие... Но там — никого. По крайней мере они оба выходят и говорят: никого. И в сортире никого. И в ванной... Ну где второй? Где?
Рома бросается на лестницу. Димон снова входит в комнату. И... видит ботинки под портьерой у окна. Портьера слегка колышется, а из-под нее торчат носки ботинок. Димка хватает первое, что попалось под руку (а попалась ему хрустальная ваза), и обрушивает ее на убийцу, скрытого портьерой. Вместе с осколками хрусталя, вместе с шелковым полотнищем налетчик падает на пол. Под ноги Димке выкатывается граната... Он потом рассказывал: граната катится по полу, катится, стекляшки блестят. И он понимает, что надо отпрыгивать куда-то, за дверь, за стену... И — не может. Но она не взорвалась — грузин кольцо не выдернул. То ли не успел, то ли просто не решился.
Вот такое задержание получилось... Да, пистолета при них не оказалось, они его у Маринки оставили. С собой была только граната да по ножу у каждого... В общем, связали мы голубчиков простынями, так как наручников у нас не было, связали, и тогда начался отходняк от пережитого. И мы стали их бить. Как только они начинают шевелиться, мы начинаем их бить. От нервов ли, от страха... черт знает отчего, но именно так все и было.
Что потом? Потом звоню территориалам: приезжайте, забирайте. Те приехали, надели на орлов наручники, увезли. А мы сидим, ждем теперь уже следователя с экспертом... Игорь к нам поднялся. И вчетвером мы сели пить. Проститутка, она и есть проститутка — все у нее импортное. Раскатали мы бутылку джина с каким-то стражником на этикетке. Как сейчас помню, в красной одежонке был стражник. Вкуса этого джина не помню, цвета, запаха... а вот картинка запомнилась, до сих пор перед глазами стоит.
