Алису разбудил протяжный храп. Тело по-прежнему ныло, но озноб прошел, уступив место приятному теплу.

Она открыла глаза и обнаружила развалившегося в кресле соседа со сползшим на пол одеялом. Правая бровь Долдри забавно поднималась и опускалась в такт дыханию. Алиса наконец поняла, что сосед провел ночь у ее постели, и ей сделалось страшно неловко. Она осторожно приподняла покрывало, завернулась в него и тихонько направилась к плитке. Приготовила чай, изо всех сил стараясь не шуметь, и осталась сидеть возле печки. Долдри всхрапнул сильнее, так громко, что сам проснулся. Он повернулся на бок, соскользнул с кресла и шлепнулся на паркет.

– Почему вы не в постели? – спросил он, зевая.

– Чай готовлю, – ответила Алиса и налила две чашки.

Долдри встал, потянулся и потер поясницу.

– Немедленно лягте.

– Мне гораздо лучше.

– Вы напоминаете мне мою сестру – заметьте, это вовсе не похвала. Вы такая же беспечная и упрямая. Не успели прийти в себя – и уже носитесь по холоду! А ну марш в постель без разговоров! Я принесу вам чай. Конечно, если смогу двигать руками, а то у меня по телу не то что мурашки, а целая армия муравьев бегает.

– Мне так стыдно, что я причиняю вам неудобства, – сказала Алиса, послушно отправляясь в постель.

Она села в кровати, а Долдри поставил ей на колени поднос.

– Есть хотите? – спросил он.

– Не очень.

– А немного поесть все-таки придется, так надо, – сказал Долдри.

Он сходил к себе и принес жестяную коробку с печеньем.

– Настоящее масляное печенье? – удивилась Алиса. – Сто лет его не ела.

– Самое что ни на есть домашнее, – гордо заявил Долдри, макая печенье в чай.

– Очень аппетитно выглядит, – заметила Алиса.

– Разумеется! Говорю же, сам испек.

– С ума сойти…

– И что же такого сумасшедшего в моем печенье? – обиделся Долдри.

– …как некоторые вкусы напоминают детство. Мама пекла такое по воскресеньям, и мы всю неделю ели его по вечерам с горячим какао, когда я заканчивала уроки. В то время оно мне не очень нравилось, я топила его в чашке, пока не растает, а мама ничего не замечала. А потом, в войну, когда мы прятались в убежище и ждали окончания воздушной тревоги, я только и думала про это печенье. В подвале, где стены шатались от падавших вокруг бомб, мне так часто снилось это лакомство.

– Не могу похвастать, что меня с матерью связывают такие же счастливые минуты, – сказал Долдри. – Вряд ли мои печенья так же хороши, как ваши, но, надеюсь, они вам нравятся.

– Можно мне еще? – попросила Алиса.

– Кстати о снах. Вам этой ночью снились ужасные кошмары, – проговорил Долдри.

– Знаю, я помню, во сне я гуляла босиком по улице из других времен.

– В снах времени не существует.

– Вы не поняли. Мне показалось, я знаю то место.

– Какое-нибудь смутное воспоминание. В кошмарах все перемешано.

– Это была жуткая смесь, Долдри, страшнее, чем немецкие бомбы.

– Они тоже были в вашем сне?

– Нет, я была где-то далеко. За мной гнались, кто-то желал мне зла. А когда появился он, страх исчез. Показалось, что ничего плохого со мной уже не случится.

– Появился кто?

– Тот мужчина на улице, он мне улыбался. Помахал на прощание кепкой и ушел.

– Вы с таким волнением рассказываете, словно это было на самом деле.

Алиса вздохнула:

– Вам бы надо отдохнуть, Долдри, вы такой бледный.

– Это вы тут больная, а не я, хотя, признаюсь, кресло у вас не очень удобное.

В дверь постучали, и Долдри пошел открывать. На пороге стояла Кэрол с большой корзиной в руках.

– Что вы тут делаете? Вам Алиса уже и в одиночку мешает? – осведомилась Кэрол, входя в комнату.

Увидев подругу в постели, она удивилась.

– Ваша подруга подхватила сильный грипп, – отвечал Долдри, расправляя куртку, немного смущенный появлением Кэрол.

– Значит, я как раз вовремя. Можете спокойно нас оставить, я медсестра, теперь Алиса в надежных руках.

Она дошла с Долдри до двери, торопясь его выпроводить.

– Ступайте, ступайте, – говорила она. – Алисе нужен отдых, я за ней присмотрю.

– Итан, – позвала Алиса с кровати.

Долдри поднялся на цыпочки, чтобы видеть ее через плечо Кэрол.

– Спасибо за все, – тихо проговорила Алиса.

Долдри натянуто улыбнулся и вышел.

Дверь закрылась, Кэрол подошла к кровати, положила руку Алисе на лоб, пощупала шею и велела показать язык.

– Небольшой жар еще есть. Я тебе из деревни столько вкуснятины привезла! Свежие яйца, молоко, варенье, пирог – мама вчера испекла. Как ты себя чувствуешь?

– Как во время урагана, с тех пор как ты здесь.

– «Спасибо за все, Итан», – передразнила Кэрол, наливая воды в чайник. – Смотрю, вы подружились со времени нашего последнего ужина у тебя. Что скажешь?

– Что ты дурочка и твои намеки неуместны.

– Никаких намеков, говорю что вижу.

– Мы соседи, ничего более.

– Вы и неделю назад были соседями, но он обращался к тебе «мисс Пендлбери», а ты называла его «мистер Ворчун, который портит праздник». Случилось что-то особенное, раз вы так сблизились.

Алиса молчала. Кэрол смотрела на нее, держа в руке чайник.

– Все так серьезно?

– Мы еще раз ездили в Брайтон, – вздохнула Алиса.

– Так это он был твоей таинственной вечеринкой на Рождество? Ты права, ну я и дура! А я-то думала, ты все выдумала, чтобы мальчишки отстали. Я весь сочельник проклинала себя за то, что оставила тебя одну в Лондоне и не увезла к родителям. А мисс, оказывается, в это время резвилась со своим соседом у моря. Какая же я дуреха!

Кэрол поставила чашку чая на табурет у кровати.

– Ты никогда не думала купить себе нормальную мебель? Тумбочку, например? Погоди, погоди, мисс Хитрюга, – продолжала она с воодушевлением, – неужели в прошлый раз, когда твой сосед ворвался сюда, это вы с ним подстроили, чтобы выгнать нас и провести вечер вдвоем?

– Кэрол! – зашипела на нее Алиса, тыча в стену, смежную с квартирой соседа. – Замолчи и сядь. От тебя устаешь больше, чем от гриппа.

– Это не грипп, просто сильная простуда, – возразила Кэрол, рассердившись на резкую отповедь.

– Я никуда ехать не планировала, это он сделал широкий жест. И не строй эту насмешливую мину, у нас с Долдри ничего нет, просто вежливая взаимная симпатия. Он совершенно не в моем вкусе.

– А зачем ты ездила в Брайтон?

– У меня совсем сил нет, дай отдохнуть, – взмолилась Алиса.

– Хорошая благодарность за мою заботу, нечего сказать.

– Дай пирога и кончай ерунду болтать, – сказала Алиса и чихнула.

– Вот видишь, у тебя сильный насморк.

– Надо поскорей вылечиться и возвращаться к работе, – заметила Алиса, усаживаясь в кровати. – А то я от безделья свихнусь.

– Придется запастись терпением. Из-за этой поездки в Брайтон ты на неделю лишилась обоняния. Ну так как? Скажешь, чем вы там занимались?

По мере того как Алиса рассказывала, Кэрол взирала на нее со все большим изумлением.

– Да уж, – проговорила она, – я бы на твоем месте тоже перепугалась. Неудивительно, что ты слегла.

– Очень смешно, – пожала плечами Алиса.

– Слушай, Алиса, ну это же нелепо, это просто бред. Что значит: «Все, что ты считала настоящим, окажется неправдой?» А вообще это верх любезности со стороны твоего соседа – отвезти тебя в такую даль, чтобы ты могла еще раз послушать всякие глупости. Хотя мне знаком кое-кто способный и на большее, лишь бы тебя на машине покатать. Жизнь несправедлива, в моем сердце столько любви, а мужчинам нравишься ты.

– Каким мужчинам? Я с утра до вечера одна, не говоря уж про ночь.

– А про Антона забыла? Если ты и одна, то сама виновата. Ты идеалистка и не умеешь ловить момент. Хотя по сути ты права. Пожалуй, мне бы хотелось, чтобы меня первый раз поцеловали на карусели, – грустно призналась Кэрол. – Ладно, мне пора, а то в больницу опоздаю. Да и вас не хочу беспокоить, а то вдруг сосед вернется.