–  Настало время, чтобы ты вернулся и занял подобающее тебе место моего наследника. Пора выполнить свой долг перед семьей.

Кто бы сомневался! Он должен подчиниться потому, что старик сам так решил. Но у Джека был заготовлен отказ. Он раньше всегда и во всем покорно соглашался с дедом. Так продолжалось до женитьбы на Сэди. То проявление непокорности было первым шагом на его пути к свободе.

А потом он уехал, потому что почувствовал внутреннюю потребность доказать, что чего‑то стоит, и ей и старику. Теперь Джек был вынужден признаться себе, что, повторись все опять, он ни за что не дал бы деду столько власти над собой. Конечно, он все равно бы уехал, но только вместе с Сэди, или вернулся бы намного раньше. Все сделал бы абсолютно по‑другому.

–  И не подумаю!  – возразил он упрямо.  – Я не брошу свою жизнь только потому, что вы открыли свои карты.

Граф пожал плечами.

–  Мне все равно, чем ты занимаешься, пока делаешь то, чего от тебя ждут. К завтрашнему утру весь Лондон узнает, что ты мой внук, и эта нелепая игра наконец закончится.

Вот как он смотрит на то, чего Джек достиг! Оказывается, его внук уезжал вовсе не для того, чтобы найти свой путь в жизни. Выходит, он всего лишь играл в нелепую игру.

Негодяй! Деду даже и в голову не пришло показать, что он гордится заслугами Джека. Тем, что он не превратился в ленивого, избалованного бездельника. Он многого достиг, а дед даже не поинтересовался его успехами. Хотя чему тут удивляться!

Но вместо того чтобы возмутиться или начать спорить, Джек спросил:

–  Как вы узнали, что я в Англии?

–  А как ты думаешь, откуда я получил известие о твоем возвращении? На него пронзительно смотрели глаза того же самого цвета, что и его собственные.  – Кто еще знал твое настоящее имя и был в курсе, как связаться со мной?

Ответ пришел сам собой, безжалостный, как тяжелый удар, от которого сразу подкосились ноги.

–  Сэди!

Скривив губы, старик улыбнулся с видом полного превосходства, который всегда ненавидел Джек.

–  Совершенно верно! И не злись, на нее. Это было частью нашего с ней уговора. Я дал ей кругленькую сумму в обмен на то, что эта девчонка непременно предупредит меня, как только ты вернешься в Англию. Между нами говоря, я очень удивился, что она оправдала надежды.

–  Из‑за вас она бросила меня.

Дед с жалостью посмотрел на него.

–  После этого она пришла ко мне. То, что она поступила так – твоя вина, мальчик мой.

Джек отвернулся. Пусть горькая правда проникнет до мозга костей. Сэди предала его, и он едва ли мог винить ее за это. Она презирала его настолько, что отказалась от денег, которые он ей посылал. И как ни в чем не бывало приняла их от его деда. Как же она ненавидела его в тот момент!

Нет, Джек не осуждал Сэди за то, что она обратилась к деду в трудную минуту. Ее вина состояла в том, что она не рассказала ему обо всем сама в том, что не призналась, когда их отношения вновь наладились.

Он осуждал ее за то, что она не доверилась ему за то, что скрыла правду и он получил слишком болезненный удар. Если бы Сэди была с ним откровенна, он был бы готов к такому повороту событий. И не стоял бы сейчас, как нашкодивший школяр в ожидании, когда дед возьмется за розги.

Не смотри на меня так!  – потребовал старик. От его самодовольства не осталось и следа.  – И перестань воображать, что тебя тащат на бойню, а не в круг аристократов Ирландии и Англии, где ты займешь подобающее место.

–  Именно вы говорили мне, что я этого недостоин.

–  Достоин или недостоин – это несущественно. Пустые слова. Оно твое, и ты его займешь по праву. Примешь на себя ответственность, а в конце следующего сезона найдешь себе жену.

–  У меня уже есть жена.

Дед фыркнул.

–  Это дело легко поправить. Я лично позабочусь убрать все препятствия.

–  Вам не удалось откупиться от Сэди десять лет назад, так почему же вы думаете, что получится сейчас?

–  Потому что она уже не та глупая влюбленная телка, которая ловит каждое твое слово, мой мальчик.  – К нему снова вернулась уверенность.  – Теперь она практичная женщина, которая понимает разницу между желаемым и действительным. Тебе бы тоже не мешало побыстрее определить дистанцию между этими двумя понятиями.

Джек выпрямился.

–  Ты не будешь командовать мной, не надейся. Я мог бы согласиться принять титул, но только по собственной воле.

–  Можешь сопротивляться сколько хочешь, мой милый! Мне это все равно. Сэди О’Рурк – умная девушка, которая хорошо разбирается в жизни и в людях. Тебе мало что об этом известно. На твоем месте я больше бы не надеялся на встречи на Рассел‑стрит.

Вместо того чтобы вспылить или разозлиться, Джек насмешливо улыбнулся.

–  Шпионишь за мной, дед? Как не стыдно!

Старик прищурился.

–  Ты ведь женился только для того, чтобы досадить мне. Или за десять лет забыл об этом?

–  Я женился, потому что любил Сэди.:

–  А бросил почему?  – Граф поднял брови.  – Потому что вернуться ко мне для тебя было важнее, чем остаться с ней. Не обманывай себя, мой мальчик. Поступи с ней по справедливости и отпусти ее. Ты принес ей много страданий. Но настало время повзрослеть и стать настоящим мужчиной.

У Джека зачесались кулаки. Он едва не накинулся с кулаками на деда.

–  О каких страданиях ты говоришь?

Граф покачал головой:

–  Не хочу больше ругаться с тобой, Я устал, мне слишком много лет. Если захочешь пообщаться цивилизованно, найдешь меня в нашем фамильном особняке на Беркли‑сквер. Ты же помнишь, как туда добраться, так ведь?

Взгляд Джека потемнел.

Не забыл.

–  Отлично Удачного вам вечералорд Джерард.

–  Пошел ты…

Но дед не услышал его или сделал вид, что не услышал резких слов внука. Что так, что эдак – Джек все равно был вне себя.

Кипя от злости, он наблюдал как уходит старик, и не мог понять, на кого он сам теперь злится на себя, на Сэди или на деда. Пожалуй, все‑таки на деда.

–  Как ты?  – послышался тихий голос Сэди.

Джек повернулся к ней. Она стояла в дверях взволнованно глядя на него. Сейчас у Сэди было выражение лица, наверное, как у Евы, когда Господь проклял их с Адамом за то, что они соблазнились яблоком от Змия.

–  Бывало лучше,  – честно ответил. Джек, когда она вошла в комнату. Ее вид сразу умерил в нем злость. Жена всегда оказывала на него такое действие – трудности почему‑то казались легче в ее присутствии.

–  Почему ты не рассказала мне, что писала деду?

Сэди пожала плечами. Своими роскошными плечами, словно выточенными из слоновой кости и матово мерцающими в мягком свете.

–  Я пыталась, но всякий раз что‑нибудь мешало. Наверное, понадеялась, что все уладится само собой. Ты же утверждал, что он ни за что не приедет, даже если узнает, что его внук в Лондоне.

–  Рискованная игра,  – с сомнением сказал Джек. Странно, но он почувствовал некоторое облегчение. Больше не нужно жить двойной жизнью. Отпала необходимость что‑то скрывать. Но он никогда больше не станет зваться Фаррингтоном. Пусть старик на него не рассчитывает.

Сэди согласно кивнула:

–  Ты прав. Извини меня. Если можешь, конечно.

Несколько мгновений Джек разглядывал ее, обратив внимание на жесткие складки вокруг рта и легкую грусть в глазах. Ему вдруг стало понятно, что сейчас его пугает больше всего на свете.

–  Ты ведь практичная женщина, Сэди?  – спросил он.

Та наморщила лоб.

–  Хотелось бы так думать. А что?

–  Дед убежден в этом. А еще он говорил, что ты не станешь мешать мне выполнить долг.

Его жена была неглупа. Он мог бы и не договаривать все до конца. И теперь Джек знал, почему она так обрадовалась, когда он упомянул о возможности перехода права на титул его кузену.

Сэди не сводила с него глаз.

–  Старик граф был прав. И если я тебе не безразлична больше не спрашивай меня об этом.

–  Послушай…  – Джек потянулся к ней, но она сделала шаг назад.