— Какие еще долги, сынок? — возразил Кэтбар. Чтобы расслышать его слова, пришлось низко склониться над ним. Его голос уже успел обрести уверенную хрипотцу. — Я выполнял свой долг, только и всего. — Он оглядел поляну, сильно дрожа. — Старался сохранить жизнь вам и себе. Вот что я скажу: если нам хочется еще пожить, пора позаботиться о костре и, возможно, о шалаше. Сдается мне, мы угодили в Снежные земли, а это не то место, где можно безопасно разгуливать после наступления темноты.
Элспет кивнула, и они с Эдмундом принялись усердно собирать хворост для костра. На душе у юноши было неспокойно. «Не то место…» Ему припомнилась настороженность лисицы, в сознание которой он недавно наведался. Уж нет ли в этом лесу других охотников, покрупнее лисы? Он поостерегся высказывать свои опасения вслух, только стал мысленно прощупывать окрестности в поисках глаз, которыми можно было бы воспользоваться.
Пока спасители Кэтбара раскладывали костер, он рассказывал о том, как воевал на Дальнем Севере, и о некоторых привычках жителей Снежных земель, с которыми он сталкивался. Он уже мог сидеть, ему определенно полегчало, голос набирал силу. Элспет с интересом внимала рассказу наблюдательного скитальца, Эдмунд же продолжал свой мысленный поиск, все больше наполняясь тревогой. Что-то совсем рядом лишало его покоя… Вот оно!
Опасность кралась, волоча брюхо по снегу, тонко чуя каждое дуновение ветра. Донесшийся издали дух плоти усилил чувство голода. По обеим сторонам крались соплеменники, гладкие, серые, они были моложе и сильнее, но не так свирепы, не так голодны…
Эдмунд выпрямился.
— Здесь оставаться нельзя, — отчеканил он. — Выбирайтесь-ка из-под ветвей. Нас выслеживают.
Кэтбар изрек какие-то проклятия и попытался приподняться, но со стоном осел в снег. Пришлось Эдмунду и Элспет вдвоем ставить его на ноги. Он тяжело повис на юноше, хрипло дыша и багровея обожженным лицом.
— Погодите, дайте отдышаться, — простонал он.
Держась за руку Эдмунда, он сделал шаг вперед, вновь простонал и замер, восстанавливая дыхание. Новая попытка… Оказалось, он все же в состоянии передвигаться сам.
— Теперь все будет в порядке, — заверил он ребят. — Принесите-ка мне мой меч, вон он, видите? И захватите хворост, он нам еще пригодится.
Элспет повела их из лесу, ступая в собственные глубокие следы в чаще. Солнце уже клонилось к закату и светило слабее. Кэтбар и Эдмунд ковыляли за ней следом. Эдмунд с радостью ускорил бы шаг, но их грузный раненый не мог двигаться быстрее: он не жаловался, но обильно потел. Теперь его лицо, несмотря на мороз, заливала бледность. Эдмунд то и дело оглядывался и шагал со всей осторожностью. Преследовавшие людей невидимые существа рассыпались в надежде окружить их, прежде чем они достигнут опушки. Эдмунд чувствовал, как уверенно они сокращают расстояние, отделяющее их от растерянной добычи: стая настигала двуногих без всякой спешки. Только старый самец, самый голодный из всех, чье зрение юноша недавно позаимствовал, опередил остальных и подползал все ближе, готовый первым приступить к кровавому пиршеству…
Эдмунд споткнулся о корень, пришел в себя и огляделся. Оказалось, он едва не перешел на бег, волоча за собой раненого.
— Скоро мы выйдем из лесу! — подбодрила их Элспет.
Лицо Эдмунда заливал пот. Впрочем, деревья явственно расступались, он уже видел впереди снежную равнину, солнечный свет, зазубренные гряды серых гор вдали. Элспет, ушедшей далеко вперед, опасность больше не грозила. Но за их спинами раздался сначала плохо различимый, потом быстро нарастающий волчий вой.
Глава третья
«Я уже состарился. Какой из меня спаситель мира? Теперь я кую плуги и котлы, мечи не для меня. Лучше я останусь с женой и сыном, куда они без меня? Эльфы не старятся, и жена казалась мне не старше, чем тогда, когда она рассталась со своим народом, хотя нашему парню уже должно было вот-вот стукнуть восемнадцать. Его веселый нрав и красота его матери — главные радости моей жизни. Неужто мне придется с ними расстаться? Гости предупредили, что меч придется нести в холодные края. Без него все погибнет».
Клуаран плотно затворил за собой дверь. Времени у него оставалось в обрез, и он не хотел, чтобы его беспокоили.
Он поднял фонарь и с угрюмым удовлетворением оглядел помещение. В неверном желтом свете оно казалось просторнее, чем было на самом деле. Стены — грубая скала — тонули во тьме. Тяжелая железная рама с кожаными лямками грозно высилась посередине. Впрочем, Оргрим, тот, кто мучил свои жертвы при помощи этого гадкого приспособления, находился теперь в узилище, безумный и незрячий. Клуаран был не робкого десятка и дрожать от страха не умел, но даже он отвернулся от железного сооружения, не желая его разглядывать.
Какое зловещее место — эта потайная камера Оргрима во чреве горы! Король запретил кому-либо сюда соваться, но Клуаран не был его подданным и разгуливал всюду, где хотел. Он повернулся к книжной полке и при свете своего фонаря стал изучать корешки фолиантов. В прошлый раз он унес отсюда колдовские книги Оргрима — доказательства измены главного министра, которые он предъявил королю. Но одну из стоявших на этой полке книг сам Оргрим никогда не видел; теперь ее не увидит никто и никогда.
Вот она: толстый кожаный переплет, выпачканный давно высохшей кровью. Клуаран открыл первую страницу, снова увидел знакомые слова. Они отозвались у него в голове знакомым голосом, которого он так давно не слышал — и уже никогда не услышит в своих бесконечных скитаниях.
Он захлопнул книгу и засунул ее глубоко в свою суму. Наконец-то у него есть все необходимое для предстоящего путешествия.
Парадная зала короля Беотриха была полна людей в пурпурных одеяниях. Минуло всего два дня с тех пор, как король объявил о созыве Совета. Клуаран представил себе суету по всему королевству, поспешное извлечение из недр сундуков выцветших мантий — если те же самые мантии не служили советникам последние четыре года одеялами… Сынам и братьям казненных Оргримом членов Королевского совета еще только предстояло вернуться из изгнания. Старик Аагард, общепризнанный предводитель, находился в пути, добираясь в столицу с Крайнего Запада. Но так или иначе, Совет возродился.
Входя в залу, Клуаран чувствовал на себе взоры всех собравшихся. Он был здесь единственным безбородым мужчиной и, судя по внешности, самым молодым. Его скромное одеяние — простая коричневая туника — не шло ни в какое сравнение с нарядами присутствующих, телосложение не отличалось внушительностью, тем не менее все смолкли, когда он поклонился трону. При его появлении король испытал явное облегчение.
— Добро пожаловать, магистр Клуаран, — молвил Беотрих негромко. Потом, повернувшись к собранию, повысил голос: — Я открываю Королевский совет и жду ваших мнений. — Традиционные слова прозвучали неуверенно, чего и следовало, по мнению Клуарана, ожидать после четырех лет небрежения и хаоса. Однако голос Беотриха быстро набирал силу. Мужественно глядя на подданных, он не скрывал своих недавних заблуждений. — Заявляю перед высоким Советом, что был введен в заблуждение и обманут лжесоветником Оргримом. Изменник заключен в тюрьму, те, кто был им неправедно обвинен, помилованы. Я сам заплачу семьям погибших, земли их вернутся их родне. Но теперь нам грозит новая страшная опасность. — Он оглядел зал, не пытаясь скрыть волнение. — Два юных создания, открывшие мне глаза на измену Оргрима, похищены чудовищем, а с ними верный мне капитан стражи Кэтбар. Так мстит зло за преданность. — Король немного помолчал, потом продолжил с суровым ликом: — Не сомневаюсь, что чудище послано Оргримом или демоном, которому он служит, и призвано навлечь на наше королевство войну. Ведь юноша, Эдмунд, приходится родным сыном королю Сассекса Геореду.
Все собравшиеся содрогнулись.
— Но, государь, в чем здесь ваша вина? — подал голос один из седобородых советников. — Мальчик был вашим почетным гостем.
