Есть такая русская пословица: «Человек на человека, поле на поле, соха на соху не похожи». Мудрая пословица — она говорит о том, что народный опыт задолго до нашего времени установил огромную значимость для земледелия разницы почвенно-климатических условий, географических ландшафтов. Этот опыт учил: хозяйствуй вдумчиво, к каждому клочку земли подходи со своей меркой, под каждое поле настраивай свою соху. Теперь, когда нам пришла пора подводить итоги, особенно пригодится эта пословица.

Возможно, что после того, как ты, читатель, перевернул последние страницы, тебя начал мучить вопрос: а исцелима ли вообще земля? Не является ли процесс ее разрушения процессом естественным, тесно связанным с самой сущностью отношений человека и земли, человека и природы? И не противоречат ли друг другу наши настойчивые попытки и урожай получить повыше, и почву сберечь получше? И в самом деле: в последней главе автор как будто старался показать, что наука кое-какой выход из создавшегося положения нашла. Так это ж наука. А что практика?

Есть на юге Сибири степь — Кулундинская. Эрозия — давний враг этих мест. В конце 50-х — начале 60-х годов она повредила и даже частично уничтожила здесь сотни тысяч гектаров. Средние урожаи на эрозированных почвах упали до мизерной величины: в 1963 году многие колхозы и совхозы собирали всего по 0,5 центнера хлеба с гектара, в 1965 — по 1,5; как говорится, и семян не выручили!

С середины 60-х годов кулундинцы энергично поднялись на борьбу с черными бурями. Работа предстояла огромная. Попробуйте для начала убедить исконного хлебороба, у которого все семь колен предков пахали пашню, что о плуге следует забыть! Мы хоть в бога и не веруем, а ведь верим, что «плуг — от бога». Ведь писал же недавно поэт Сергей Викулов:

Прежде чем победить эрозию, предстояло побороть традицию, доказать крестьянину, что его поле — совсем не то, что пахал прадед. А потому и орудия должны быть другими, и методы возделывания урожая тоже.

Постепенно место плуга в кулундинских хозяйствах стало занимать непривычное орудие — плоскорез, оставлявший после себя поле как бы нетронутым: рыхлое вглуби, с поверхности оно оставалось покрытым растительными остатками после уборки урожая. Исчез плуг, исчезла и борозда. Вслед за плоскорезом на поле появились столь же непривычные сеялки с непривычным названием: прессовые, стерневые. Преобразился и внешний вид возделанного поля: вместо широких квадратов и прямоугольников к ним как бы вернулась древняя пестрота лоскутного одеяла: полоса пшеницы — полоса пара, перемежающиеся клиньями сеяных трав. По обочинам полей зазеленели лесонасаждения, встречающие грудью напор ветров.

Многому научились кулундинцы, и главное — терпению. Не сразу возродилась почва, не сразу и воздала она сторицей за труды. Медленно повышались урожаи. В 1967 году, в условиях жестокой засухи, труженики совхоза «Кулундинский» смогли собрать лишь по 3,8 центнера с гектара пашни. В 1968 году жара стояла такая же, как и в предыдущем году, однако получили больше — 7,8 центнера с гектара. В 1970 году осадков выпало еще меньше, чем в наиболее засушливом 1967-м, однако в закрома с каждого гектара свезли уже по 9,8 центнера. Восстанавливались силы земли, повышались и урожаи.

Задуматься об эрозии, ее последствиях заставили нас события преимущественно восточных районов. Именно здесь она впервые показала свои острые зубы, именно здесь были достигнуты и первые успехи в борьбе с ней.

По сравнению с восточными районами более старые по культуре районы черноземной полосы европейской части СССР безусловно более верны традициям. Конечно, почвы здесь существенно отличны от алтайских и южносибирских — они более тяжелые и труднее развеиваются ветрами. Вероятно, именно эти обстоятельства объясняют тот факт, что здесь менее охотно принимают на вооружение новую технологию полностью безотвальной обработки или некоторого ограничения области использования плуга. Однако там, где это делается, причем делается именно в комплексе с другими противоэрозионными мероприятиями, практический успех несомненен.

В 1969 году на Ставропольский край обрушились ураганные ветры. Вокруг Черкесского сортоучастка погибли почти все посевы. А на участке в это время получили просто колоссальный урожай — по 80 центнеров пшеницы с гектара! В тот же год на полях Ставропольского научно-исследовательского института сельского хозяйства взяли по 23,3 центнера с гектара, а в среднем за 1966–1969 годы получили еще более «приличный» урожай — 27,7, на 12,9 центнера больше, чем в окружающем хозяйство районе.

Значит, действительно не так страшен ветер. Надо лишь вдумчиво и серьезно подойти к проблеме борьбы с эрозией и к выбору дифференцированной системы земледелия, учитывающей почвенно-климатические особенности района.

Ровно пять лет (и это безусловно минимальный срок!) понадобилось Алтайскому краю для того, чтобы остановить эрозию. И результат не замедлил сказаться: прекратилось истощение земли, повысились урожаи. Вот цифры. С 1966-го по 1969 год на Северном Кавказе (Ростовская область, Краснодарский и Ставропольский края) добились прироста урожая зерновых на 7 процентов, а на Алтае — на все 40! «Вал» зерна за это же время на Северном Кавказе поднялся на 6, а на Алтае — на 23 процента. Таковы же и все «сопутствующие» показатели. Например, в 1970 году Алтай сдавал крупный рогатый скот средним весом по 369 килограммов «на голову», а Ростовская область — только по 328, алтайские курицы снесли в среднем по 187 яиц за год, а ростовские несушки отстали от них на целую полусотню.

Однако до сих пор речь шла о степных черноземах. А что дает рациональная система земледелия, совмещаемая с почвозащитными мероприятиями на других, нечерноземных почвах?

Поливные земли Средней Азии на огромных площадях дают устойчивые урожаи пшеницы 50 центнеров с гектара, риса — 60–65, хлопка — 40–45 без видимого истощения плодородия. На другом конце Советского Союза, в зоне избыточного увлажнения, при правильно организованном осушении и интенсивном удобрении земля дает не меньше 30–40, а то и все 50–60 центнеров с гектара. Такие урожаи вовсе не диковинка для многих хозяйств Прибалтийских республик. Однако сколько надо работать, чтобы получать такие урожаи и одновременно сохранять почву!

Чтобы остановить прогрессирующую овражную эрозию на территории 10 хозяйств трех смежных районов Харьковской области на площади в 52,4 тысячи гектаров, институт «Укрземпроект» запроектировал проведение различных работ на общую сумму более 1 миллиона рублей! В их числе такие гидротехнические сооружения, как специальные лотки-водотоки, плотины и донные запруды, водосбросы и водозадерживающие валы… Одних только лесозащитных насаждений предусмотрено посадить на площади более 3,5 тысячи гектаров, еще на больших площадях откосов балок и склонов оврагов сеют травы. И это помимо обычных агротехнических приемов борьбы с водной эрозией: обвалования полей, вспашки поперек склона и т. д. и т. п.

Работа огромная, однако колхозы и совхозы смело идут на большие затраты, зная: добр человек к земле, добра будет и земля к нему.

Я работаю в том же институте, где и учился. Наш факультет — единственный, который имеет прямое отношение к сельскому хозяйству — факультет сельскохозяйственного машиностроения.

Как-то, поднимаясь по широкой лестнице вестибюля, слышу: «Алло, навозники!» Это — к нашим студентам. Нас тоже так звали коллеги со станков или со сварки. Зазнаются. А ведь частенько и куда более солидные люди со степенями и званиями полагают, что только «их» математика, физика, химия — это науки. А что за наука — земледельческая механика?! Подумать только, чего стоит одно название раздела «Основания для расчета и проектирования навозоразбрасывателей и доильных аппаратов»!..