— Он имеет к ней самое прямое отношение. К «бентли», к твоему шоферу, к «Конкорду» — вообще ко всему, — сказала она. — Все это куплено или оплачено им.

Лицо Клиффорда потемнело, и он отстранился, как будто она дала ему пощечину. Его глаза сверкали. Потом, не говоря ни слова, он потянулся вперед и опустил стекло, отделявшее их от водителя.

— Останови машину, Рэймонд, — резко сказал он. — Нам с миссис Годдард надо поговорить.

Рэймонд остановил машину у края тротуара и снова поднял стекло, чтобы Клиффорд и Кэролайн могли поговорить наедине.

— Сейчас ты посидишь спокойно и выслушаешь меня, — сказал Клиффорд, не пытаясь скрыть свой гнев. — Ты подозревала меня с самого первого момента нашего знакомства, постоянно намекала, что я всей душой предан Чарльзу, считала, что моим богатством и успехом в обществе я обязан твоему бывшему свекру. — Он сделал паузу и глубоко вздохнул. — А тебе хоть раз приходило в голову, что я заработал«Конкорд», и «бентли», и Рэймонда? Что это Чарльз Годдард обязан мне?

Она так привыкла к мысли, что Чарльз Годдард всемогущ, что подобные предположения никогда даже не приходили ей в голову. Пораженная, Кэролайн сидела молча.

— Конечно, ты так не думала, — продолжил Клиффорд. — Но это так. После смерти Джеймса интерес Чарльза к делам «Годдард-Стивенс» пропал и компания стала терять свой прежний престиж. В финансовых кругах ее уже почти списали со счетов, она стала как бы кораблем без капитана. Уже говорилось в открытую, что единственный способ для Чарльза спасти «Годдард-Стивенс» — это поставить кого-то у руля компании.

— И именно это он и сделал, — задумчиво сказала Кэролайн, глядя на него. — Он поставил у руля тебя.

— Верно, черт возьми. Сначала я не соглашался. Отказывал ему снова и снова. Но когда он предложил мне унаследовать компанию, когда он уйдет на пенсию или умрет, мне трудно было отказаться.

— Почему? Мой муж отказался.

Клиффорд был снова задет за живое, но на этот раз он оправился намного быстрее.

— Твой муж родился в семье, где было больше денег, чем обычный человек может даже представить себе.

— А ты? Полагаю, что ты вырос с двумясеребряными ложками во рту.

— Ошибаешься. Я вырос в Огайо, в маленьком городке Блю-Эш. Мой отец работал на фабрике красок, пока ядовитые химические испарения не убили его. Ему не было и сорока лет, когда он умер. После этого у моей матери осталась единственная опора — я. И я взял на себя эту ответственность. У нас не было новой одежды, мы не могли покрасить свой дом, купить машину или что-нибудь еще, но мы не голодали, и у нас была крыша над головой. И сейчас, каждый раз, когда я сажусь в «бентли» с личным шофером, каждый раз, когда обедаю в дорогом ресторане, я вспоминаю те времена. И чувство, что я добился своего, постоянно со мной. Я сам добился успеха в жизни, Кэролайн. Сделал свою судьбу из ничего. И чтобы достичь этого, я никогда никого не обманывал.

Кэролайн снова не нашла что ответить. Все ее предположения вдруг оказались перевернутыми с ног на голову. Она всегда думала, что Клиффорд обрел всю эту уверенность в себе и манеры благодаря происхождению, воспитанию, родительским деньгам, по наследству — как это было у Джеймса. А теперь он рассказывает ей, что его детство было таким же, как у нее, — полным лишений и одиночества.

Кэролайн хотелось выразить свои извинения не просто словами, и она взяла его за руку.

— Мне очень жаль, — сказала она, поглаживая его руку пальцами. — Но видишь ли, я...

— Да, вижу, — прервал он ее, как будто не замечая ее прикосновения. — Я вижу, что семья твоего мужа очень обидела тебя и твои раны еще болят. Но я не могу понять, какое отношение это имеет ко мне. Я пошел на большой риск, поехав с тобой в Лондон. Чарльз пригрозил мне, что если я отправлюсь в поездку, то он...

— Он знает, что мы здесь вместе? — воскликнула Кэролайн. Она вдруг подумала о том, знает ли Чарльз о Джеке и о том, что Джек — сын Джеймса. Ее сердце бешено забилось, когда она попыталась представить себе последствия.

— Да. Он знает, — сказал Клиффорд. — Он пригрозил, что разорвет мой контракт с «Годдард-Стивенс», если я поеду сюда с тобой.

— И ты все равно поехал, — медленно произнесла Кэролайн. — Поехал, чтобы помочь мне найти спонсоров для моей «Корпорации», даже несмотря на угрозу Чарльза. Рискуя собой и своей работой...

— Совершенно верно. — Клиффорд слегка улыбнулся. — Никто не может диктовать мне, что делать и чего не делать. Особенно если это касается возможности сделать деньги. И Чарльз Годдард прекрасно знает это.

Кэролайн кивнула, в ее глазах отразилось уважение и восхищение, которые она сейчас испытывала. Клиффорд Хэмлин бросил вызов Чарльзу, как когда-то Джеймс. Он поехал в Лондон, невзирая на последствия. И он сам пробил себе дорогу в жизни, оставив позади нищее детство, сам добился всего, чего хотел. Его пример вдохновлял ее, и Кэролайн не замедлила сказать это.

— Значит, мы все выяснили? — спросил Клиффорд, погладив ее по щеке.

Кэролайн не отстранилась.

— Абсолютно, — сказала она.

— Хорошо. — Клиффорд опустил стеклянную перегородку и сказал Рэймонду, чтобы он включал зажигание. — Белгрэйв-сквер, — назвал он адрес. — Нам с миссис Годдард нужно уже торопиться, чтобы успеть на деловую встречу.

Как и многие люди его поколения, Чарльз Годдард в свое время воевал, защищая свою страну. Но та война, которую он теперь начинал против своей бывшей невестки, не затрагивала политические или имущественные интересы — здесь решалась судьба маленького мальчика по имени Джек Годдард, мальчика, которого он даже никогда не видел.

Рональд Свитцер, адвокат Чарльза, довольно реалистически оценивал их шансы на выигрыш дела об опеке.

— Случай, конечно, исключительный и все, кажется, в вашу пользу, но я был бы плохим адвокатом, если бы не предупредил вас, что в любом судебном разбирательстве никто не может заранее что-нибудь гарантировать, — сказал Свитцер Чарльзу, который только что закончил телефонный разговор с Клиффордом. — Ваш детектив проделал отличную работу, собрав достаточно свидетельств против миссис Годдард. Фотографии подтверждают ее развратный образ жизни, а ежедневные отчеты доказывают, что она проводит с ребенком очень мало времени, — значит, можно сыграть на том, что она пренебрегает воспитанием ребенка. Например, сейчас она в Лондоне.

— Любой судья согласится с тем, что она плохая мать, ведущая аморальный образ жизни. Стоит ему только ознакомиться с расписанием ее поездок и с фотографиями всех этих мужчин, с кем она встречается, как он не будет сомневаться в том, что эта женщина недостойна быть матерью, не так ли? — Чарльз во что бы то ни стало хотел убедить всех в том, что Джек должен принадлежать ему и Дине.

— Да, Чарльз, возможно, все пройдет гладко, — сказал Свитцер.

— Очень надеюсь. — Чарльз выглядел обеспокоенным. Нельзя допустить ни одного промаха, ни одной ошибки, которые судья истолковал бы в пользу Кэролайн. Ребенок — это Годдард. Он должен принадлежать Годдардам.

— Кстати, вы выяснили, что связывает вашу бывшую невестку и вашего исполнительного директора? — спросил адвокат. — Чем больше свидетельств мы соберем, тем выше шансы выиграть дело.

— Они сейчас вместе в Лондоне. Что еще я должен выяснять? — воскликнул Чарльз. Он был просто вне себя от ярости, когда узнал, что Клиффорд собирается ехать за границу с этой мадам Шоу. Он напрямую заявил Клиффорду, что если тот отправится в поездку, то рискует своей карьерой в «Годдард-Стивенс» и, самое главное, своей репутацией на Уолл-стрит. Чарльз напомнил ему, что их контракт содержал фразу «действовать в интересах компании». «Если ты собираешься тратить время и деньги компании на Кэролайн Шоу, — сказал Чарльз Клиффорду, — то мне ничего не остается, кроме как воспользоваться этой формулировкой и прервать контракт». Чарльз не стал говорить о том, что, как только уволит Клиффорда, он возьмет бразды правления «Годдард-Стивенс» в свои руки до тех пор, пока его внук не вырастет и не получит свое законное право возглавлять фирму.