— Но разве я так много хотела? Вы же сами признались, что я запросила меньше, чем стоит одна сережка вашей последней любовницы.

— Верно, но это лишь подтверждает мою точку зрения. Вы совершенно не подходите для этой роли, в противном случае вы запросили бы гораздо больше.

Лицо Элизы исказилось от боли.

— Мисс Фаррел, неужели вы не понимаете, чем могла закончиться наша вчерашняя встреча? Вы могли забеременеть от меня.

— Но такое происходит далеко не всегда после первого раза, — возразила Элиза. — Мне кажется, это совсем нелегко, особенно если учесть, сколько женщин приходило к тете Селестине за советом, как им забеременеть.

— О, иногда достаточно одного раза, чтобы женщина оказалась в интересном положении.

Увидев выражение неподдельного удивления на ее лице, Эдвард опять поблагодарил своего ангела-хранителя за оказанную им вчера услугу.

— Элиза, — как можно мягче начал он, — вы совсем не похожи на дам из моего окружения. Те дамы, с которыми я привык иметь дело, расчетливы и бессердечны. Я уже совсем свыкся с подобной мыслью, как вдруг вы убедили меня в обратном — что еще сохранились на свете добрые и великодушные женщины, подобные вам. Вы дали мне урок, который я не забуду.

Эдвард лукавил, на самом деле он решил впредь избегать знакомств и встреч с такими девушками, как Элиза. Он извлек надлежащий урок из вчерашнего и теперь не сомневался в том, как будет действовать в подобных случаях. Вчера от гибели ее спас какой-то непонятный его каприз, недаром он славился на весь Лондон своими мимолетными прихотями.

Однако ему было жаль расставаться с ней. Элиза внесла разнообразие в его жизнь, прежде он встречался только с женщинами, которым нужны были деньги, да еще их привлекала его скандальная репутация. Он не мог не признаться самому себе, что данное Элизой описание его характера, особенно подобранные ею теплые слова и выражения очень понравились ему, хотя, разумеется, все это было полной чушью. Но именно поэтому она не могла дольше оставаться с ним.

Хартвуд слегка откашлялся.

— Вчера вы рассказывали о любовной части моего гороскопа. Если я действительно сделаю вас своей любовницей, вы скорее всего влюбитесь в меня. Но в таком случае мне придется сразу отказаться от вас, для того чтобы защитить вас от самой себя. — Эдвард увидел что она… хочет что-то ему возразить, и поэтому торопливо продолжил: — Женское тело, каким бы соблазнительным оно ни было, не способно пробудить во мне любовь. Я не могу любить. Если бы вы полюбили меня, то вместо счастья я принес бы вам одни лишь страдания.

— Но разве, милорд, вы не можете научиться любить?

— Маловероятно. — Он скользнул взглядом по массивному перстню с печаткой. — Мой отец, Черный Невилл, прославился своим распутством. Он почти разорил семью, осыпая богатыми подарками своих любовниц. Мой брат был еще хуже. Он соблазнил одну благородную девицу. А когда она забеременела от него, он бросил ее. Несчастная умерла при родах.

Эдвард резко встал, отпихнув назад кресло.

— В моих жилах течет та же самая кровь. Я сын Черного Невилла и младший брат моего старшего брата. Было бы благоразумнее с вашей стороны, если бы вы прислушались к моим словам. Тогда вы не станете очередной моей жертвой. Поверьте мне, я не создан для любви.

Сердце Элизы захлестнула теплая волна жалости. Лев, не способный любить! Странно, но она уловила с присущей ей чуткостью, что его холодный и жесткий тон совсем не гармонировал с тем, что находилось под внешней оболочкой. Нет, он, должно быть, заблуждается. Но если даже он не обманывает, составленный ею гороскоп явно говорил, что он стоит на пороге больших перемен. Если он способен измениться, то сейчас самое время. Но чтобы совершить подобный переворот, ему была нужна ее помощь.

Эдвард повернулся к ней спиной и поник головой. В его позе чувствовалась странная беззащитность и боль. Элизе захотелось взъерошить эти белокурые волосы, утешить его. Но едва она пошевелилась, какой, словно угадав ее намерение, обернулся и остановил ее таким предостерегающим и холодным взглядом, что дрожь пробежала по спине Элизы.

Разве может она быть его любовницей? Конечно, нет. Он, безусловно, прав.

Вчера она не до конца поняла смысл сказанных им слов, дескать, его кошелек открыт для нее на случай возникновения кое-каких неудобных последствий. Но теперь ее сердце сжалось от мучительной мысли, ведь она может родить незаконного ребенка. Элизе припомнилось, как она судорожно сжалась тогда, как ее тело, напротив, с таким удовольствием отзывалось на его ласки. Да, ее тело охватило желание, но оно не имело ничего общего с любовью. Она не могла не отозваться на зов плоти, и вместе с тем она чувствовала, как ее страх растет по мере увеличения его возбуждения.

Да, ей было страшно. Но ее внутренний голос настойчиво советовал ни за что не покидать его. Лев, не способный любить, явно нуждался в ее помощи. Но как его убедить в этом? Элиза была готова на все, чтобы остаться.

Взяв банкноты, Хартвуд сделал шаг навстречу. На этот раз он надел на себя личину байроновского героя. В его печальных глазах отражалась глубокая наигранная грусть, смешанная с сожалением. Он глубоко вздохнул, казалось, что из его души рвется немой крик. Элиза видела; сейчас напрасно к нему обращаться, все равно он ничего не услышит. Он полностью ушел в себя, в созданный им образ. Сперва он играл Ловеласа! Теперь — корсара Байрона! Его глубокий и шумный вздох, наверное, долетел бы до самых последних рядов театрального зала. Но все— таки, как ему не совестно выбирать такие неблагодарные роли? И еще упиваться ими! Ни Ловелас, ни корсар не научат его любви! Едва подобная мысль мелькнула в голове Элизы, как вдруг ее осенило. Вот выход из положения! Надо воспользоваться его любовью к театру, к актерской игре и добиться, не раздражая и не пробуждая в нем бесполезных страхов, того, чего ей больше всего хотелось, — остаться вместе с ним.

— Послушайте, ведь это не будет идти вразрез с вашими намерениями, если я притворюсь вашей любовницей?

— Что вы имеете в виду?

— Я могла бы поехать вместе с вами в Брайтон и сыграть там роль вашей любовницы, когда мы будем появляться вместе на людях. Но, оставаясь наедине, вам не надо будет обращаться со мной как с любовницей.

Она явно сошла с ума. Иного объяснения не приходило ему в голову. В то же время предложение заинтересовало его своей необычностью. Редко кому удалось удивить его чем-нибудь, судя по всему, мисс Фаррел это удавалось лучше, чем кому бы то ни было.

— И какой же смысл так притворяться?

— Вопрос в том, зачем вам любовница. Если только для того, чтобы удовлетворить ваш любовный пыл, то разумеется, ваше предложение мне не подходит.

— Конечно, не подходит.

— Выбирая меня любовницей, вы вряд ли испытывали ко мне какое-нибудь влечение. Я не из тех женщин, которые возбуждают у мужчин желание.

Вспомнив, какую страсть вызвала она у него прошлой ночью, он мог бы поспорить насчет последнего ее утверждения, но поостерегся. Кроме того, какой бы удивительной ни была его реакция на ее чары, теперь это не имело никакого значения. Возможно, все дело было в бренди.

— Итак, — все тем же ровным медоточивым голосом продолжала Элиза, — поскольку ваше желание обзавестись любовницей никак не связано с плотским влечением, то, вероятно, вы это придумали с другой целью. Видимо, тут проявилась ваша любовь к театру. Львам присуща склонность к театральности. Если вам нужна не столько любовница, сколько актриса в этой роли, то думаю, я сумею справиться с этой задачей.

— Откуда такая самоуверенность? — заинтересовался Эдвард.

— Дело в том, что меня всегда считали хорошей актрисой.

Он мысленно сравнил скромную малозаметную Элизу и Вайолет, образы еще нескольких актрис всплыли в его памяти, и Эдвард с трудом подавил улыбку.

— Как-то слабо верится. Разве у вас были возможности проявить свои артистические способности?

— Вот тут вы немного ошибаетесь. Тетя Селестина обожала театр. Мы с ней провели не один вечер разыгрывая разнообразные сценки из ее любимых пьес. Иногда она приглашала соседей, которые тоже принимали участие в наших любительских представлениях. Наш викарий — он часто ездил в Лондон и посещал лондонские театры — признавался, что леди Тизл в моем исполнении и — лучшая леди Тизл, которую он когда-либо видел.