— Вот и я о том же! — Меган не удалось скрыть своего торжества. — Кроме того, нам с тобой потребовалось немало времени, чтобы устроиться на новом месте. Вспомни, ты же сам жаловался мне, как здесь все ново и непривычно…

— Все это так, но… ты могла бы познакомить нас, не раскрывая тайны…

— В том-то и дело, что не могла. Ты так удивительно похож на своего отца, что он сразу бы обо всем догадался.

— И что же в этом плохого? — удивился Уильям, заглядывая ей в глаза.

Они сидели, обнявшись, на диване в гостиной.

— Конечно же, ничего, Вилли, но… — Меган замолчала, не зная, что сказать.

— Можешь не отвечать, мам, если не хочешь, — смилостивился Уильям. — Знаешь, о чем я сейчас думаю? Если бы Николас хотя бы раз в год приезжал ко мне, я бы не так завидовал ребятам, у которых папы всегда рядом.

— Я понимаю тебя, сынок. Мне очень жаль, что ты пострадал из-за наших взрослых ошибок… Но сейчас мы в Лондоне, и вы можете видеться, когда захотите.

— А что будет, когда мы вернемся в Америку?

— Мы с Николасом еще не обсуждали этот вопрос…

— А я смогу приезжать к нему в гости?

— Конечно, дорогой.

— Но я не хочу расставаться с тобой, мам, — заметил Уильям, чем очень растрогал Меган.

Она поцеловала его в лоб.

— Если ты так хочешь, мы не расстанемся. Я всегда буду рядом. Запомни, милый: то, что у тебя теперь есть папа, отнюдь не означает, что ты потеряешь меня — свою любящую маму. Наоборот, в твоей жизни появится еще один человек, который будет любить тебя так же сильно, как и я…

Меган искренне верила в то, что говорила.

Что-то подсказывало ей, что Николас будет замечательным отцом, а она доверяла своей интуиции.

Николас сидел в гостиной своей лондонской квартиры и в который раз рассматривал альбом с фотографиями Уильяма. Он удобно устроился в кожаном кресле под торшером. Завтра ему предстояла встреча с сыном. Они договорились, что он будет ждать Меган и Уильяма в ресторанчике недалеко от Кенсингтонского Дворца, и сейчас Николас размышлял, как ему вести себя в обществе Уильяма: сдержанно или, наоборот, раскованно?

Меган посоветовала ему оставаться самим собой, но это проще сказать, чем сделать!

Узнав, что у него есть десятилетний сын, Николас вдруг понял, как бессмысленно жил все эти годы. Потакал прихотям семьи, забыв о собственных чувствах и желаниях. А ведь еще десять лет назад он мог все бросить и уехать в Америку — к Меган, к своему сыну.

Горькие сожаления о прошлом терзали его, он не мог себе простить, что оставил беременную, а потому совершенно растерянную Меган одну. Тот факт, что он ничего не знал, нисколько не умаляет его вины. Николас опять посмотрел на первую фотографию в альбоме, сделанную еще в то время, когда Меган ходила беременной: на ней были те же джинсы и кофточка, что и в тот день, когда он впервые увидел ее в Сент-Джеймском парке, она выглядела удивительно стройной. Николас вдруг затосковал по прежней Меган, которая так искренне любила его, доверялась ему…

На другой фотографии Меган держала на руках крошечного младенца, завернутого в такое количество одеял, что были видны только глазки и носик. А вот подросший Вилли стоит у рождественской елки и жадно смотрит на подарок — красный трехколесный велосипед; а здесь он уже задувает семь свечей на именинном торте… Вот его десятый день рождения: счастливый Уильям на фоне гигантского торта в форме автомобиля, который явно приготовлен Меган самостоятельно.

Переворачивая одну за другой страницы альбома, Николас снова и снова осознавал, как много чудесных возможностей он упустил. Он чувствовал, что, несмотря на трудности, Меган дала его сыну то, чего в детстве был лишен он сам: любовь, ласку, понимание. «Жизнь — это не репетиция какого-нибудь спектакля, а реальность, которая не прощает ошибок, но иногда дает людям шанс все исправить…» — вспомнилось ему любимое изречение Найджела Дрэйка. Нет, он не имеет права упустить свой единственный шанс вернуть Меган и обрести сына.

Вглядевшись в фотографию с тортом-автомобилем, Николас заметил, что снимок был урезан. Очевидно, Меган вырезала себя из кадра, полагая, что она для него больше ничего не значит. Ах, как она ошибалась! Николас любил ее больше жизни, и эта любовь жила в нем вопреки всем обидам, боли и злости, что терзали его все эти годы. Если Меган думает, что ее место в его сердце займет сын, то она глубоко ошибается. У него хватит любви для них обоих!

— Уильям, это Николас Чэпмен. Впрочем, что это я, вы ведь уже встречались… — Меган очень нервничала и потому говорила невпопад, в голове кружилась только одна назойливая мысль: как Уильям будет обращаться к Николасу?! «Папа»? До этого, пожалуй, еще далековато… «Мистер Чэпмен»? Это как-то слишком официально…

— Привет, приятель! — Уильям смело протянул отцу руку.

Николас крепко пожал детскую ладошку.

— Здравствуй, очень рад тебя снова видеть.

Они улыбнулись друг другу, и сердце Меган сжалось от умиления. Как же они все-таки похожи!

Николас пригласил их за столик у окна, и уже через десять минут они с Уильямом уплетали все подряд, болтая, как закадычные приятели. Речь, конечно же, шла о спорте. Меган, скромно попивая шоколадный коктейль, только удивлялась, как быстро они нашли общий язык.

— Бейсбол намного лучше крикета, — заявил Уильям, когда Николас поинтересовался, какой вид спорта он предпочитает. — Когда я в следующий раз приеду сюда в гости, я соберу свою собственную команду и докажу тебе это на практике. А крикет — это ерунда!

— Как ты можешь судить, если ни разу не сыграл в эту игру! — возразил Николас, пряча улыбку. — Меган, как ты смотришь на то, что мы с Уильямом как-нибудь посетим матч по крикету?

— Я не возражаю, — улыбнулась она в ответ, а про себя подумала, что Николас наверняка готов купить сыну целую бейсбольную команду, лишь бы тот был доволен. — Уверена, Уильяму понравится этот традиционно английский вид спорта…

— Мам, а как долго ты собираешься здесь оставаться? — наивно поинтересовался Уильям.

— Как только завершится зимний семестр, мы с тобой вернемся домой, милый, — честно ответила Меган, стараясь не замечать разочарованного взгляда Николаса.

Однако он нашел в себе силы бодро заметить:

— Значит, мы должны максимально использовать время, которое у нас есть.

Уильям серьезно кивнул. В это время официант принес новое блюдо: на большой тарелке лежала спаржа, обильно политая томатным соусом. Натертый сыр, расплавившись, придавал всей композиции особенно аппетитный вид.

— Неужели ты собираешься есть это, приятель? — удивился Уильям, когда официант ушел достаточно далеко и не мог его услышать. — Это же спаржа!

— А ты, что же, не любишь спаржу? — спросил Николас, еле сдерживая улыбку.

— Терпеть не могу!

— В детстве я ее, честно говоря, тоже не любил…

Отец и сын о чем-то пошептались и разразились искренним смехом. Меган показалось, что они замышляли накормить этой спаржей ее, но потом почему-то передумали. Отсмеявшись, Николас и Уильям вернулись к теме спорта и весь вечер напролет выясняли достоинства и недостатки американского и английского футбола.

В одиннадцать часов вечера следующего дня в квартире Меган раздался неожиданный телефонный звонок.

— Алло, — сонным голосом ответила Меган, — я вас слушаю…

— Я должен немедленно увидеться с тобой! — раздался взволнованный голос на том конце провода.

— Николас?

— Да, это я. Нам надо поговорить, Меган!

— Что-нибудь случилось?

— Нет, нет, все в порядке. Я просто хочу тебя увидеть.

— Сейчас уже так поздно, Николас…

— Меган, прошу, давай встретимся! Это очень-очень важно…

— Ну, хорошо, — согласилась она, чувствуя по его голосу, что дело действительно не терпит отлагательства. — Уильям сегодня ночует у своего друга, так что можешь приехать ко мне…

— Да, я знаю. Жди меня через десять минут!