Лу положил руку на спину Элизабет, и она едва сумела подавить в себе желание сбросить эту мягкую, изнеженную руку, так непохожую на жесткую, мозолистую руку Калеба.

— Нет. По-настоящему ничем не обидел. Только напугал до смерти.

Лу ласково погладил ее по шее. Его зеленые глаза блестели от удовольствия, голос был совсем бархатным.

— Само собой разумеется, я сообщил о твоем похищении, но местная полиция оставляет желать много лучшего, как ни грустно это признать. Мы ужасно о тебе беспокоились, Бет. Некоторые из способов, которые используют эти депрограммисты… Ну, мне известны случаи, когда к молодым женщинам… приставали. Или еще хуже.

Лу наклонил голову и уставился на Элизабет испытующим взором.

— Нет, гм… — Элизабет проглотила ком, застрявший в горле. — Нет, ничего такого не было.

— Хорошо. Я рад это слышать.

Позади Лу стоял мужчина и пристально разглядывал Элизабет. Лу заметил, куда она смотрит, и быстро обернулся.

— Ах да, пока тебя не было, у нас произошли перемены. После того как тебя похитили, мои советники убедили меня обзавестись телохранителем. Вэйн от меня ни на шаг не отходит.

Вэйн был высоким и смуглым. Темные волосы на его угловатой голове были гладко зализаны, что резко контрастировало с пышной косой, в которую были заплетены светлые волосы Лу. Элизабет поежилась от взгляда Вэйна, и ей захотелось убежать обратно, прямо к Калебу.

Она застала Лу в обветшавшей комнате, раньше здесь помещался клуб летнего лагеря. Только что закончилось нечто вроде праздничного собрания в честь Дня всех святых, и члены коммуны разбрелись по лесу в поисках веток для костра, который разожгут вечером. На всех четырех стенах комнаты висели огромные маски животных из папье-маше, а на подоконниках стояли тыквы с прорезями в виде глаз и жутко ухмыляющегося рта, выскобленные так, чтобы поместить внутри зажженные свечи.

— Мне можно занять прежнюю комнату? — спросила Элизабет.

— Конечно. Я знал, что ты вернешься к нам, Бет. Я чувствовал это всеми фибрами моей души. Нас с тобой связывает особая, космическая сила. Ты тоже это чувствуешь?

— Угу, конечно.

Лу положил руки ей на плечи.

— Я думал о тебе в полнолуние, — торжественно сказал он.

Он замолчал, глядя на нее из-под густых бровей, и Элизабет поняла, что он ждет ответа. Она откашлялась и сказала:

— Ага. Я тоже.

Лу погладил ее по щеке.

— Приходи ко мне сегодня ночью.

У Элизабет замерло сердце.

— Сегодня? Но сегодня нет полной луны.

Его лицо дрогнуло.

— Но хоть половина этой чертовой луны будет на небе! Я ждал достаточно долго. Приходи в полночь. — Это прозвучало как приказ.

— Хорошо, Лу. Но сейчас мне надо пойти в свою комнату и привести себя в порядок.

— Иди.

Элизабет вышла из комнаты. Если она до полуночи не обнаружит ничего стоящего, ей придется убираться несолоно хлебавши. Навсегда. Она не сможет вернуться после того, как дважды продинамила Лу со своим «бутоном невинности».

Калеб, сидя на высоком дереве, рассматривал в мощный бинокль, что происходит вокруг главных зданий коммуны. Несколькими минутами позже его терпение было вознаграждено: он увидел Элизабет, она проходила между клубом и административным корпусом. Элизабет посмотрела в сторону леса, и ее тревожный взгляд, казалось, на мгновение встретился с его взглядом.

— Элизабет, не делай глупостей, — пробормотал Калеб, наблюдая, как она исчезла в дверях. — Оставь все эти хитрые штучки для Рэмбо.

И впрямь, комната Элизабет в ее отсутствие оставалась нетронутой. Она стояла в дверях, прислушиваясь к звукам, доносившимся из разных концов здания. Тихо. Большинство членов коммуны находились в лесу и готовились к вечернему празднику.

Элизабет понимала, что больше ей такого случая не представится.

Она выскользнула из комнаты и тихо спустилась в прихожую, полы которой были устланы коврами. Раньше она не бывала в личных апартаментах Лу. Сейчас же, когда здание пустовало, было самое время для этого.

Она вошла в гостиную. По-видимому, Лу нравилась супермодная обстановка — кожа, стекло и восточные ковры. Элизабет прошла в большую спальню. В центре комнаты помещалась огромная кровать, стоявшая на возвышении. На ней было черное шелковое одеяло. Остальная мебель была покрыта черным лаком, а стены обиты шелком. Как это было не похоже на убогие комнатушки остальных членов коммуны!

Две другие двери вели из спальни в роскошную ванную, которая была больше комнатки Элизабет, и в отдельную гардеробную. Какими бы противозаконными делами в коммуне ни занимались, происходило это не здесь.

Элизабет уже собиралась выйти из спальни, как сквозь закрытую дверь донеслись голоса — мужской и женский. Элизабет запаниковала. Она рванулась было в ванную, но тут же остановилась. Если это уборщики, то ванная комната не годится. Нельзя было спрятаться и под кроватью, так как она стояла на возвышении. Элизабет в отчаянии оглядывалась по сторонам. Ее взгляд остановился на платяном шкафу. Она подбежала к нему, открыла зеркальные дверцы и влезла внутрь, спрятавшись среди одежды Лу. Голоса стали громче. Элизабет потянула за дверцы и обнаружила, что они сходятся неплотно. Узкая щелка между дверцами позволяла ей видеть часть спальни.

— … чтобы все в девять собрались у костра, — сказал женский голос, и два человека вошли в спальню.

— А как насчет охраны? — спросил мужской голос.

— Он считает, что одного человека достаточно.

Вошедшие направились к шкафу, и сердце Элизабет оборвалось. Но неожиданно они повернулись спиной и присели на корточки у края красивого ковра с бахромой, лежавшего на блестящем паркете. Они свернули ковер, обнажив большую панель из нержавеющей стали, вделанную в пол.

У Элизабет глаза на лоб полезли от удивления, когда она увидела, как мужчина дернул за ручку, скрытую в углублении панели. Открылась маленькая дверца, за которой находился щиток с кнопками. Элизабет не могла разглядеть крошечные цифры, но увидела, как он нажал на четыре кнопки, и постаралась запомнить комбинацию — его указательный палец словно начертил на щитке квадрат.

С тихим шорохом стальная панель опустилась на несколько дюймов, затем раздвинулась в обе стороны. Внизу горел свет, но Элизабет не могла ничего рассмотреть, кроме нескольких ступеней, покрытых ковром.

Болтая о предстоящем празднике, парочка спустилась по лестнице и исчезла в потайном подземелье. Только тогда Элизабет заметила, как жарко и душно в платяном шкафу. Ей казалось, что одежды в шкафу стало в два раза больше, вся она прилипала к Элизабет и душила ее.

Хватит у нее духу выйти отсюда, пока эти двое внизу?

Нет. Нельзя так рисковать. Они могут вернуться в любую минуту. И действительно, через пару минут, показавшихся ей невероятно длинными, они поднялись в спальню. У женщины в руках был толстый коричневый конверт. Мужчина нажал на кнопку на краю панели, и она тихо закрылась. Они положили ковер на место и вышли из комнаты.

Элизабет вылезла из своего тайника. Этот подвал и есть то самое место, где вершатся грязные дела, из-за которых погибли Дэвид и Тесса. Бурная радость боролась в ней со страхом. Больше всего ей хотелось откинуть ковер и самой расследовать, чем занимается здесь Лу.

Но сейчас не время. Даже если оба лакея, которых она видела, и не вернутся, кто-нибудь еще может застать ее здесь, даже сам Лу.

Нет, она дождется девяти часов, когда все будут у костра. Они сказали, что на посту останется только один человек. Осторожно выбираясь из апартаментов Лу, Элизабет подумала об обещании, которое дала Калебу. Она поклялась всего лишь поискать что-нибудь заслуживающее внимания, вроде этого подземелья, и не предпринимать ничего самостоятельно, а дождаться Калеба. В этом был смысл, но как она может упустить возможность разузнать все самой, когда кругом практически никого нет? Потом она встретится с Рэмбо в точно условленное время, и они пойдут прямо в полицию.

Элизабет вышла наружу и присоединилась к остальным членам коммуны, собиравшим ветки для костра. Она представляла себе глаза Калеба, сверкающие гордостью, когда она преподнесет ему доказательства на блюдечке. Элизабет едва сдерживала довольную улыбку.