Оставшись одна, Лиз просмотрела статьи в газетах. Похоже, об Элизабет Рокингтон не было ничего, хотя в одной из газет она обнаружила имя миссис Э. Ферраре в списке отправленных в больницы. Интересно, заинтересовались ли репортеры этим именем и что им удалось выяснить об Элизабет. Возможно, Бретт с доктором Уинтером позаботились, чтобы никакой утечки информации не произошло.

Лиз выпила еще чашку, затем решила повнимательнее изучить комнату. У стены стоял современный письменный стол, на котором были аккуратно сложены бумаги, каталоги, объявления. Рядом стояло растение в горшке с крошечными пурпурными цветочками, и Лиз подошла взглянуть поближе. На стене перед столом висело множество фотографий, моментальные снимки и увеличенные изображения. Семейная группа: Мэгги в алом платье под руку с долговязым мужчиной с соломенными волосами и улыбающимися глазами, а перед ними два мальчика в школьных куртках, они были так похожи на отца, что становилось даже смешно.

Рядом висела выцветшая фотография крупного красивого мужчины в летной форме, который сидел на скамейке в саду рядом с хрупкой женщиной в вязаном костюме. Родители Бретта и Элизабет?

Лиз перешла к третьем снимку, с которого на нее глядел Бретт, каким он был десять или двенадцать лет назад. Он был в белой рубашке и шортах, сидел на низкой садовой кирпичной ограде с теннисной ракеткой, улыбаясь в объектив. Молодой человек восемнадцати — девятнадцати лет, возможно только поступивший в университет, — беззаботный юноша, уверенный и счастливый, любящий жизнь. Что сделало его таким серьезным, почти жестким человеком? Лиз облокотилась о стол и вглядывалась в снимок, словно он мог дать ей ответ. Внезапно произошла странная вещь. В памяти вдруг явственно всплыли слова Бретта, и она отчетливо услышала его голос: «Вы верите в судьбу?»

Когда он задал ей этот вопрос, Лиз не задумывалась над ответом, но теперь поняла, что случилось нечто неизбежное. Ее жизнь с настоящего момента связана с этими людьми, и они ей вовсе не чужие. Это было сильное и отчетливое впечатление; чувство, от которого невозможно было отмахнуться.

Лиз считала себя практичным человеком. Жизнь с отчимом, а потом с Джоном и Дороти не способствовала взгляду на мир сквозь розовые очки. Возможно, поэтому это фантастическое чувство так ее взволновало.

Лиз вновь посмотрела на фотографию Бретта и подумала: «Если бы я только могла снова увидеть тебя таким — свободным, беззаботным!» Ей вдруг показалось таким естественным попытаться помочь ему, сделать для него все возможное.

Конечно, это не любовь. Лиз любила Терри и знала, каково это. Чувство к Бретту Дентону было совсем другим. Возможно, после разрыва с Терри ей просто хотелось быть кому-то нужной. Да, это самое вероятное объяснение. Как прекрасно осознавать, что ты кому-то помогаешь.

Успокоенная, Лиз радостно улыбнулась вошедшей в комнату Мэгги.

— Прости, что заставила ждать. — Мэгги грациозно вошла в комнату и присела за стол. — Какие-то оптимисты, решившие, что можно сажать розовые кусты в июне. Мне удалось их вразумить, и я продала им отличный сорт для посадки в ноябре. Любуешься моей портретной галереей, Лиз?

Лиз кивнула.

— Это твои мальчики? И муж? Как они похожи!

— Все трое типичного англосаксонского типа. Люди, которые видят меня с Саймоном и Домиником, очень удивляются — не могут понять, как у такой смуглой женщины могли появиться такие светлые дети. Но потом видят Джейка, и им все становится ясно. Должно быть, его предки были родом с севера, а наши с Бреттом откуда-нибудь со Средиземноморья. Мой отец был наполовину испанец. — Мэг указала на фотографию. — А это мои родители после войны. Единственная фотография, где они вместе.

Большие темные глаза Мэгги стали мягкими и задумчивыми, когда она глядела на выцветший снимок высокого смуглого мужчины с усталой женщиной.

— Прошлое такое странное, все так затуманилось и смешалось. Мой отец умер десять лет назад, а мать через год после его смерти, но, кажется, что это было так давно, жизнь совершенно изменилась. — Вдруг она улыбнулась. — А это, конечно, братец Бретт. Еще один старый снимок, но он мне нравится, потому что… — Мэгги склонила голову набок, и оранжевая лента упала ей на плечо. — Потому что именно так мне нравится его представлять. Он кажется таким веселым, правда? Веселым и молодым. Иногда я жалею, что мы выросли.

На мгновение ее глаза задержались на фотографии, а затем она повернулась.

— Теперь надо подумать, что же еще тебе нужно знать о Рокингтонах. Думаю, ты теперь знаешь о Элизабет столько же, сколько я. Есть еще ее муж, но Джи Би не станет упоминать о нем. Скорее всего, он не захочет говорить и о Роджере.

— Роджер? Я о нем не слышала.

Мэгги пододвинула для Лиз стул и села рядом:

— Вряд ли ты могла слышать. Он был вычеркнут из семейной истории несколько лет назад. Еще до Элизабет. Бедному Джи Би ужасно не повезло с внуками.

— Роджер — брат Элизабет?

Мэгги кивнула.

— На год или два старше. Примерно одного с Бреттом возраста. Мы были тогда еще детьми, но я считала себя уже взрослой и смотрела на них свысока. Элизабет всегда бегала за двумя мальчишками. Как сейчас вижу ее — тонкая, маленькая фигурка, тревожно и жалобно умоляет." «Возьмите м-меня, пожалуйста!» Если они уходили без нее, она начинала плакать. Она так смешно заикалась.

— Я тоже, — заметила Лиз. — Это и была одна из причин, по которой меня с ней перепутали. Я заговорила с Джи Би и стала заикаться, а он тут же принял меня за Элизабет.

— Ясно… Это многое объясняет.

— Ты думаешь, мне надо знать о Роджере?

Мэгги сдвинула свои темные брови:

— Много я рассказать не смогу. Бретт знает намного больше меня. Они учились в одной школе, но после… — Мэгги внезапно остановилась, но потом продолжила: — Но после Бретт стал изучать архитектуру, а Роджер поступил в Кембридж. Затем он бросил учебу, не помню почему, немного работал у Рокингтона, но и там долго не продержался. У них произошла какая-то размолвка с Джи Би, а потом Роджер уехал в Южную Америку. — Она печально взглянула на Лиз. — Боюсь, тут я мало могу быть чем-то полезна. Повзрослев, Бретт с Роджером перестали быть друзьями, а иногда они казались даже врагами. Роджер был какой-то неуравновешенный, Бретт — поспокойнее. Правда, для него это слово не всегда справедливо, порой он может быть просто непредсказуем.

«Непредсказуем, — горько подумала Лиз, — это еще мягко сказано».

— Кое о чем я имею весьма смутное представление, несмотря на нашу дружбу с ними. Понимаешь, я была помолвлена с Джейком и вела себя как эгоистичная девчонка. Потом замужество, семейные проблемы. Это было нелегкое время.

Ее лицо изменилось. На гладком загорелом лбу появились морщинки, и Мэгги вдруг стала выглядеть старше. Видимо, то, что изменило веселого, смеющегося Бретта, повлияло и на его сестру. Но она не хотела об этом говорить.

— Так, что еще? — вслух размышляла она.

— Сегодня утром я встретила в саду молодую вдову с маленьким мальчиком, — сказала Лиз. — Клер Джессинг. Кажется, она все про меня знает, то есть про Элизабет.

Мэгги нахмурилась:

— Клер только тем и занимается, что все про всех разузнает. Судя по этому язвительному замечанию, ты можешь предположить, что она не входит в число моих друзей. Я ничего против нее не имею, она умная, утонченная… Но Клер имеет виды на Бретта, а мне бы не хотелось, чтобы она стала женой моего брата.

Лиз предпочла бы продолжить эту тему и наконец узнать, какие у Клер с Бреттом отношения. Если Дентон помолвлен с другой женщиной, ее положение становится двусмысленным.

Но в тот момент раздался шум машины и радостный гудок.

Мэгги вскинула голову:

— Джейк вернулся. Он сегодня рано. Пойду скажу ему, что мы в доме.

Пару минут спустя она вернулась, держа за руку высокого светловолосого мужчину.

— Лиз, это Джейк. Он знает, что произошло в Херонсвуде.