Аня вздохнула, отвернулась от зеркала и побрела на кухню. Похоже, нос у нее действительно не идеальный, не зря Настя так охотно ушла от темы. Вот поэтому, именно из-за носа, мальчишки в классе предлагают дружбу кому угодно, только не Ане…

– Ань? Ты куда пропала?

Аня схватила с тарелки блин и от огорчения сжевала его. Блин был вкусным, еще немножечко теплым, как будто мама испекла его только-только, а может, его тоже согрело солнце… В общем, настроение заметно улучшилось.

– Здесь я. Блины ем, – сообщила Аня, устраиваясь на табуретке и подвигая к себе тарелку с горкой блинов – а что мелочиться-то! – Так вот, ты спрашивала про сон… Не боись, он был не про двойку, а про старика какого-то и клад… то есть сокровища… – И девочка рассказала то, что ей приснилось.

– Постой-постой! Ты говорила, что старик попал под первый в городе трамвай? И собор там рядом был какой-то странный? – уточнила Настя, когда Аня наконец закончила рассказ, а заодно, незаметно для себя, управилась с десятком блинов. – Сиди там и никуда не уходи! Да, Мунина, блины отодвинь подальше! А то я тебя знаю – так увлечешься, что лучшей подруге ничего не оставишь! Жди, сейчас буду!

С этими словами Настя повесила трубку, а минуты через три уже звонила в дверь – девочки жили в одном доме, в одном подъезде: Аня на восьмом этаже, а Настька – на шестнадцатом.

– Прикольная у тебя футболочка. – откомментировала Настя, проходя на кухню, и тут же потянулась за своей чашкой – девочки дружили так долго, что у каждой была в доме подруги своя особая чашка.

– Нормальная футболка. – Аня потянула футболку вниз, чтобы хоть на сантиметр больше прикрывала ноги, и подвинула к подруге чайник и чистую тарелку.

Настя быстро переложила себе несколько блинов, бухнула сверху сметаны, подумала немного и добавила еще яблочного джема. Аня демонстративно закатила глаза, но ничего не сказала: особенности гастрономических пристрастий подруги давно уже приобрели мифологические черты, и байки о том, что ела сегодня Настя, передавались в обеих семьях из уст в уста.

Между тем подруга с удовольствием принялась за еду, всем своим видом демонстрируя неземное наслаждение.

– Ну что, ты сюда поесть пришла или соображения какие-то высказать? – не выдержала на этот раз Аня.

Настя посмотрела на подругу, облизала пальцы и вдруг, повернув голову в профиль, поинтересовалась:

– Как ты считаешь, как мой нос? Не слишком длинный?..

У Насти был аккуратный носик, щедро сбрызнутый неяркими веснушками. Весьма маленький и изящный, по крайней мере как казалось Ане.

– Ты что, издеваешься? – спросила Аня. Настя расцвела задорной улыбкой, а в зеленовато-желтых глазах запрыгали чертенята. – Ах так!.. – Девушка схватила полотенце и запустила в подругу. Та не осталась в долгу, и некоторое время полотенце летало по кухне, пока не зацепилось за лампу.

– Ну все! – объявила Настя, внезапно став снова серьезной. – Развлечения развлечениями, но делу честь!.. Или как там говорится?.. В общем, я знаю, что тебе приснилось.

– И что? – осторожно задала вопрос Аня.

– Помнишь, я в прошлом году ездила в Испанию? – Настя подперла рукой подбородок и уставилась на подругу. Дождавшись подтверждающего кивка, она продолжила: – Так вот, там, в Барселоне, был некто Гауди. Испанцы его очень любят, он дома всякие причудливые придумывал. Ну я тебе еще фотки показывала – такие дома, словно… – она замялась, подыскивая подходящее сравнение, – ну словно блины, из-под которых сметана капает! Округлые такие, без углов.

– Ну помню… Кажется, рассказывала. А дальше-то что?

– А дальше нам рассказывали, что этот самый Гауди попал под первый в Барселоне трамвай и так и умер, не успев закончить дело всей своей жизни – строительство собора Святого Семейства. Чуешь, к чему я веду?

– Нет…

Аня и вправду не чуяла.

– А к тому, – с торжеством заявила Настя, – что он – известный архитектор. Наверняка у него были припрятаны всякие сокровища. Он их где-то закопал, а теперь, спустя сто лет… ну или сколько там прошло, даже не знаю… теперь, в общем, успокоиться не может. Я читала, что призракам, стерегущим клад, иногда надо его кому-то передать. Вот он тебя и выбрал. Вот только где эти сокровища могут быть припрятаны?..

– У дракона! – так и подскочила на месте Аня. – Он так и сказал: «У дракона!» Еще два раза повторил, чтобы наверняка!

На кухне повисла напряженная тишина.

– Слушай, а ты меня случайно не разыгрываешь? – подозрительно сузила глаза Настя. – Наверное, придумала все с этим сном. Знала же, что я была в Испании…

– Ты что! – обиделась Аня. – Зачем бы это мне? Ну хочешь, чем угодно поклянусь!

Настя с минуту пристально глядела на подругу, а потом кивнула.

– Ладно, я тебе верю, – наконец произнесла она. – Но ты понимаешь, что нам дана уникальная возможность. Поэтому пока никому ни единого слова! Сначала все сами проверим.

До самого вечера подруги просидели за компьютером и, одержимые самой опасной болезнью на свете – золотой лихорадкой, искали в Сети сведения о Барселоне и Гауди.

Настины слова подтвердились. Интернет тоже сообщал о том, что Гауди погиб, попав под первый пущенный в Барселоне трамвай. В статьях Аня с замиранием сердца нашла историю о том, что знаменитый архитектор не следил за собственной внешностью, одевался как бомж, и поэтому извозчики отказывались везти его в больницу.

– Представляешь, мне все так и снилось! – возбужденно говорила она подруге, крутясь на черном вращающемся кресле. – Его потом один молодой извозчик в больницу для бедных отвезти согласился… Погоди, даже имя сейчас вспомню… – Аня нахмурилась, вглядываясь в экран, и вдруг подпрыгнула, едва не свалившись со своего места: – Антонио! Этого извозчика звали точь-в-точь как самого Гауди! Невероятно!

– Да, удивительная история, – соглашалась Настя. – И все-таки если бы ты не была моей лучшей, проверенной подругой, я бы решила, что ты меня разыгрываешь!..

– В том-то и дело, что вовсе не разыгрываю!

Аня сама едва верила в происходящее. Раньше все вещие сны ограничивались повседневными, бытовыми вещами: двойка в школе, ссора в классе, нежданное прибытие родственников. Но сон, в котором ей прямо указали место, где спрятан клад, – такое, безусловно, было впервые. На ум приходили сказки, где герою тоже велели прийти туда-то и туда. Если он приходил, то после некоторых испытаний получал заслуженную награду. Не приходил – оставался ни с чем, а то и вовсе бывал наказан. В общем, попробовать определенно стоило.

Настя кивнула, с сосредоточенным видом открывая очередную ссылку.

– Да верю, верю, – успокаивающе пробормотала она. – У тебя для такой шутки воображения маловато.

– Что? – Аня опешила, не зная, как реагировать на слова подруги.

– Не обижайся, говорю как есть. Это не то что плохо… В некотором роде даже хорошо. Просто есть люди с воображением – такие, как я. Вот мне фантастические сны снятся. Что ни сон – сказка. То я на балу, то охочусь на дракона, а вчера… – она мечтательно закатила глаза, – вчера я с настоящим эльфом всю ночь протанцевала. Знаешь, он такой темноволосый, стройный и красивый как… эльф! – не нашла иного сравнения Настя. – Он потом, стоя на коленях, мне в любви признавался… Но это во сне… – Она резко погрустнела. – А у тебя воображение не такое буйное, поэтому и снится то, что есть, или то, что будет. Как с той двойкой. Кстати, хорошо, что мы такие разные и так удачно дополняем друг друга. В этом наша сила!

Аня почувствовала себя слегка обиженной, но разве тут поспоришь?! Воображение у Насти действительно зашкаливало. В детстве она постоянно рассказывала, что дружит с крохотными человечками, живущими в цветах. Девочка описывала их как прекрасных фей с чудесными переливчатыми крылышками наподобие стрекозиных и даже не раз обещала подруге познакомить ее с волшебным народцем. Разумеется, для знакомства всегда находились непреодолимые препятствия – ведь чтобы человечки показались, требовалось выполнить особые условия (например, встретить по пути трех лысых, трижды обойти вокруг старой девятиэтажки и ни разу не споткнуться – и так далее), по правде сказать, условия каждый раз менялись, и Аня так и не удостоилась чести быть представленной феечкам. В общем, по сравнению с Настей у Ани действительно почти отсутствовало воображение, и девушка решила быть мозгом предстоящей экспедиции и следить за ее логической стороной. Тем более первый осторожный вопрос уже пришел Муниной в голову.