Дима выпил еще. Задумался над образом, но, кроме образа пьющего и ругающегося человека, в голову ничего не приходило. А это никуда не годилось. Ему не нравился такой подход к делу. Однажды ему пришлось прочитать роман, просто изобилующий сценами алкогольных вечеринок. Нет, сюжет книги был закручен вокруг выпивох, и все там складно и в тему, но зачем же так… Так прямолинейно, что ли? Это все равно что писать о токаре и в каждой сцене рассказывать о новой выточенной детали.

Дима задумался и снова выпил. Конечно, сравнение было так себе, но истина где-то рядом. Роман о токаре непременно должен быть о нем и его деталях. Книгу нужно будет разбавить сексом и какой-никакой интригой, но основным стержнем останется токарь. Вот и с этими алкашами так же. С тех пор Сысоев, только завидев сцену с распитием спиртных напитков, откладывал книгу до лучших времен. Эта тема была для него под запретом, и не только потому, что он и сам пристрастился к этому нехитрому занятию.

А то, что он пристрастился, это его уже пугало. Естественно, только когда он был трезв. А таких дней становилось все меньше и меньше. И тут Дима понял если не основную, то хотя бы одну из причин, почему ему ничего не приходит в голову. Надо прекращать пить. Причем совсем, иначе он дальше написания названия не двинется.

Андрей позвонил рано утром. Дима едва разлепил глаза. Голова трещала. Он долго не мог вспомнить, какой сегодня день.

– То, что ты мне прислал, полное дерьмо! – заорал Куликов.

Сысоев сморщился и отстранил трубку от уха.

– Ты слышишь меня?! Писатель-фантаст, спаситель, мать твою, русского хоррора?!

– Что ты орешь?

– Ты исписался! Поздравляю, теперь ты сможешь давать только интервью. И то пару месяцев. Потом ты вообще перестанешь хоть кого-нибудь интересовать!

В трубке раздались гудки. Дима поморщился от головной боли и встал.

– Дался мне твой роман ужасов, – по-стариковски прокряхтел Сысоев.

На самом деле он очень хотел написать его. Несмотря на то что в начале страницы было написано только «Дверь в полу», он намеревался взяться за него и обязательно «добить». Но только не сейчас. Ему нужно было прийти в норму. Желательно без спиртного, но в его случае таблетка аспирина уже не помощница.

Дима подошел к холодильнику и достал баночку «жигулей». Приложил к горящему лбу и, громко выдохнув, сел на стул. Он знал, что облегчение придет не сразу, но не так же муторно должно быть. Дима понимал, что скатывается вниз, но ничего с этим поделать не мог. А точнее, не хотел. Написав восемь романов и получив известность, он успокоился. Интервью и участие в телепередачах, статьи и семинары – все это приносило неплохие деньги, а самое главное, он был у всех на виду. То есть его помнили. А это, черт возьми, расслабляет.

Да еще и бегство жены. Как тут не выпить? Из-за всего этого Дима перестал писать. Лет пять назад он буквально жил письмом. Он мог писать дни напролет, прерываясь часа на четыре в сутки, чтобы поспать. И не нужны были ему ни слава, ни высокие гонорары. Он писал, потому что не мог не писать.

Он вспомнил о согревшемся пиве и открыл его. Два жадных глотка почти сразу же подавили рвотные позывы.

«Напишу я этот чертов роман ужасов».

Дмитрий в несколько глотков осушил банку, бросил ее в раковину и пошел в кабинет. Писать роман «Дверь в полу».

«Все личные неприятности легко решить с помощью спиртного» – так говорил его дед давным-давно, и Дима, достигнув того возраста, когда все эти семейные дрязги липли, словно колючки репейника, с легкостью уверовал в эту истину.

Бар «Территория» находился в сотне метров от его дома. Милое заведение, по крайней мере до девяти вечера. Но дольше Сысоев никогда там не задерживался. Немного не добирал до полного бака и шел домой. Там отрубался, чтобы утром проснуться с головной болью.

К трем часам дня Дима понял, что чертова дверь в полу не дается. Это название будто издевалось, глядя на него с белого листа. Но он все равно не стал его менять. Набросав пять сотен слов, он перечитал их дважды. Хотел удалить, но передумал. Это хоть какое-то начало. Потом будет что переделать. Это всегда лучше, чем бороться с чистым листом. Он выключил компьютер и «пошел метить территорию». Так говорила его потаскушка-жена. А Димка просто перенял это словосочетание.

На пороге «Территории» стоял Аслан – охранник. Дима не помнил, откуда он: не то из Осетии, не то из Адыгеи. Сысоев относился к нему с опаской. Аслан был неплохим парнем. Не то чтобы интеллектуалом, но приятным в общении и стремящимся к знаниям. Он расспрашивал Диму, разумеется, в те моменты, когда тот еще был трезв, о том, как стать писателем. Рассказывал о своей мечте стать знаменитым. Дима ответил ему тогда, что все в его руках, что «под лежачий камень» и все в том же духе. Сысоев верил, что парень сможет чего-то добиться при определенном стечении обстоятельств. Но он изменил свое мнение, когда Аслан, будто оборотень, поменялся в одночасье в присутствии своих земляков. Он издевался над подвыпившими клиентами, а его друзья ржали, заглушая музыку. Потом говорили, что они избили кого-то из посетителей. Дима не понимал, как человек мог так резко меняться. По принципу Маугли, что ли? С людьми он вроде человек, а со стаей вспоминает, что волк.

– Привет, Дима, – поприветствовал его Аслан. – За вдохновением?

Сысоев кивнул и пошел к двери.

– Послушай, Дим, я тут рассказик накропал, посмотришь?

– Давай, – сказал Дмитрий.

– Я тебе принесу, у меня в комнате распечатка, – обрадовался охранник и побежал в ресторан.

«Ну, хоть каракули твои не разбирать», – подумал Дима и вошел следом.

Аслан принес рукопись и положил на стойку рядом с Димой. Сысоев выпил первую дозу, и поэтому его помутневший взгляд не мог сразу определить, что ему сует охранник. Вел себя Аслан так, будто передавал писателю килограмм кокаина. Он все время оглядывался. Дима улыбнулся и кивнул, мол, сейчас посмотрю. Он выпил еще и начал читать опус будущей звезды Абхазии (ну или чего-то там).

Мысли были неплохие, но спутанные до абсурда. По пьяному делу такое читать не рекомендовалось, можно мозг сломать. Дима сложил листы и попросил у бармена Игоря добавки. Из головы не выходили собственные потуги написать хоть что-нибудь. Его убивало то, что он не знал, о чем писать. Плана у него не было ни подробного, ни примерного. Выплеснуть на бумагу поток мыслей? Хорошо бы, но только не было мыслей, поток иссяк. Единственное, о чем ему думалось, так это о том, как его женушку сейчас обхаживает какой-то грязный араб. Да даже если и чистый, что с того? Дима знал, что она ему больше не нужна. Использованная не нужна.

Тут он услышал гогот друзей Аслана. Дмитрий был уже изрядно пьян. И, как у всякого богатыря (Дима им становился уже после третьей рюмки), у него возник вопрос к этим веселым людям: почему вы смеетесь над моим горем? Сысоев встал с табурета и собирался спросить, но к нему подошла Света – официантка:

– Дим, не надо. Охранники будут на их стороне. Единственное, чем они смогут тебе помочь, так это выведут на улицу, чтоб ты здесь все не забрызгал кровью.

Столь длинная тирада заставила Сысоева остановиться, посмотреть на девушку и снова взобраться на стул. Странным было то, что девушка так и не открыла рта. Слова будто исходили из ее головы. Девушка кивнула и пошла к кухне. Дима поднял свою рюмку, понюхал и снова поставил на стойку.

– Повторить? – спросил Игорек.

К удивлению Сысоева, рот у него открылся. Он кивнул. За крайним столиком снова засмеялись. Богатырь Димка даже не шевельнулся. Его беспокоило собственное здоровье, а именно психика. Официантка передавала информацию усилием мысли? Он выпил и зажевал долькой лимона. Смех молодчиков снова начал раздражать. Теперь ему было наплевать, над ним они смеются или нет. Он просто хотел, чтобы они заткнулись.

– Эй! Не могли бы вы, вашу мать, вести себя потише?!