– Надо составить список, чего купить. Продуктов с запасом, а то вдруг и за полгода не закончится, а знакомым и родственникам скажем, что уезжаем в долгосрочную командировку. Разговоры с близкими родственниками только по мобильным телефонам, которые необходимо приобрести на подставных лиц…

Иван так складно начал излагать, что у его собеседника не возникло никаких сомнений – все давно обдумано.

– Без женщин, конечно, будет тяжеловато. Но за пятьсот миллионов каждый может потерпеть. Потом, говорят, для здоровья полезно.

– Кто говорит? – не понял Волошин. – Жены твои?

Приятель замолчал и засопел: судя по всему, Алексей попал в точку. Ванька был женат трижды, и каждый раз весьма непродолжительно. Только с первой прожил полтора года, а с последующими и того меньше.

– Кстати, – спросил Филатов, – а сколько у тебя на счете?

– Если ты про швейцарский, то там гроши. Открыл депозит на всякий случай: вдруг срочно потребуется куда-нибудь деньги спрятать. А в российских банках осталось триста с небольшим тысяч долларов, – признался Волошин. – Да еще те, что вчера выиграл. Итого у меня…

Он хотел подсчитать, но Ваня опередил друга:

– Пятьсот десять.

Двадцать он уже, как видно, вычел.

– Надо же, – тут же удивился Филатов, – выходит, я богаче тебя. А думал, что ты развернулся, миллионер давно…

– А у тебя сколько? – поинтересовался Алексей.

Но приятель, наверное, не расслышал вопроса и потому быстро спросил:

– Что ты вчера говорил про какую-то заповедь?

– Не убий. Не знаешь разве? Убивать нельзя и заповеди нарушать тоже.

– А мы и не собираемся, – Филатов заглянул другу в глаза, – ведь правда? А если и грохнем кого, то в порядке самозащиты. Бог простит.

Он налил себе пивка, потом поймал вилкой кусок вареного осетра, на котором лежала долька лимона, и отправил в рот. Вынул лимонную корку из-за щеки и, не переставая жевать, поинтересовался:

– А какие еще заповеди есть?

– Не сотвори себе кумира, помни день субботний…

– Нет, нет, – замахал рукой Иван. – Я о тех, которые мы нарушали бы не специально, а по обстоятельствам.

– Не кради, не лжесвидетельствуй, не возжелай дома ближнего, ни жены, ни раба, ни вола его. Еще не прелюбодействуй…

– Ага, – обрадовался Филатов, – хочешь сказать, что всю жизнь говорил только правду и не желал жены ближнего? Не прелюбодействовал? А кто с моей женой спал?

– Но вы тогда уже не жили вместе… И потом, она сама ко мне приехала. Так уж получилось.

– Но я тогда еще с ней не развелся, – наседал Иван. – Штамп о разводе в паспорте был? Нет! Ты бы попросил Нинку паспорт показать, прежде чем… Так кто кого возжелал, кто не прелюбодействовал? Сам заповеди нарушаешь, а другим жить запрещаешь как они хотят.

– Извини.

– Да ладно, – отмахнулся Иван. – Я, между прочим, когда фирму делили, сам тебя на сотню тысяч баксов нагрел, и ничего, прыщами не пошел, не покраснел даже.

Больше они не спорили. И вообще день закончился неожиданно быстро, а на следующее утро они поехали покупать оружие для Алексея. У Филатова карабин «Вепрь» уже имелся, только Иван, купив его неделю назад, так и не удосужился хотя бы раз выстрелить. Это мероприятие решили провести уже за городом, в лесу, до которого от дома Алексея не более километра.

От конечной станции метро до поселка Токсово можно и пешком добраться, хотя большинство, а впрочем, наверное, даже все, предпочитают на автомобилях – для современных людей десять километров путь далекий. Странно даже: в наше время, когда и другие континенты стали ближе, потому как ничего не стоит перелететь с одного на другой за полдня, пройтись пару часиков пешком – тяжелая и утомительная работа. А ведь как прекрасно не спеша шлепать по обочине шоссе вдоль кустов вербы и молодых березок. Пахнет иван-чаем, краснеют ягоды придорожной земляники, птички радуются жизни. Зимой, когда лес облысел и вдоль кювета торчат голые ветви ивняка, тоже неплохо – во все стороны вид открывается неоглядный, снег искрится на солнце, вьются штопоры дымов над трубами далеких домиков. А если идти вдоль дороги зимней ночью? Хорошо, когда морозец – снег скрипит под ногами, звездное небо над головой, впереди между холмами разбросаны созвездия светящихся окошек незнакомых деревушек. Они как ориентиры; идешь и думаешь: хорошо бы добраться скорее домой, стряхнуть с обуви снег, скинуть шубейку и прочую теплую одежду, потому что в доме натоплено, и слова, которыми встретят тебя, будут тихими и жаркими. Но домашний очаг далеко, шагаешь по дороге, смотришь на свет, и все равно становится теплее при любом морозе. Всегда можно свернуть и постучаться в любое окно. И тебе откроют и впустят, отогреют и нальют чего-нибудь горяченького.

Только вот теперь люди пешком не ходят и потому стали далеки друг от друга, хотя, может быть, живут совсем рядом: в километре или в двух шагах.

На самом краю поселка на берегу небольшого озера стояли два десятка коттеджей, похожих друг на друга: оштукатуренные белые стены, красные черепичные крыши, одинаковые заборчики и сосны, как под копирку одного возраста и роста.

– Кто у тебя соседи? – спросил Филатов.

Но Алексей только плечами пожал:

– Не знаю. При встрече здороваемся, а подробностями я не интересовался. Появляются здесь, как и я, только летом; зимой приезжают изредка, чтобы на лыжах с горок покататься.

– Тогда тем более надо быть осторожным, – негромко напомнил Иван. – Вдруг среди них есть наемные убийцы.

Токсово, кстати, место, любимое лыжниками, – здесь когда-то проходили крупные соревнования по гонкам и биатлону, есть даже трамплин для прыжков и парочка трасс для любителей слалома и скоростного спуска: трассы не крутые и не длинные – не Альпы, но народу все равно приезжает изрядно. Серьезных состязаний здесь уже давно не проводили. И все же базы спортивных обществ продолжают принимать спортсменов, прибывающих на тренировки и сборы.

К дому подъехали на «Лексусе» Волошина. Иван решил не брать свой «БМВ» из соображений конспирации. Почему-то ему казалось, что, увидев у подъезда дома филатовский автомобиль, кто-то не усомнится, что хозяин дома не скрывается и не уехал куда-то, например на Сейшелы или в Швейцарию.

Волошин загнал автомобиль в подземный гараж. Запер двери изнутри, а потом они с Иваном начали разгружать багажник, перенося привезенную провизию в подвал, благо что один из входов вел прямо из гаража.

Подпол разочаровал Филатова: два шага в длину, столько же в ширину, вдоль стен полки. Ни кровати, ни дивана, ни стола со стульями.

Иван вздохнул, оглядев каморку:

– Это только на самый крайний случай.

– Думаю, до этого не дойдет, – успокоил его Алексей. – Игра все-таки.

– Да, да, – поспешно согласился его друг и помрачнел.

Но пока Алексей устанавливал в подвале розетку, чтобы можно было подключать компьютер, Иван оглядывал полки и проверял их на прочность.

Чем ближе становилось начало нового года, а значит, и начало игры, Филатов все больше грустнел. Вздрагивал от каждого стука, в комнату заходил только в том случае, если знал, что шторы плотно задернуты и свет погашен. Когда он впервые увидел дом и металлические решетки на окнах первого этажа, возмутился:

– А почему на втором нет? Ты просто наплевательски относишься к нашей безопасности.

Он и дверь, ведущую в подвал, требовал заменить на металлическую.

Это могло показаться смешным, если бы Волошин и сам не начал нервничать. Порой он даже думал, что полгода им не продержаться: перестреляют друг друга, тем более оружие теперь было у обоих – по охотничьему карабину с оптическим прицелом и по пистолету «ПМ» на каждого. Пистолеты приобрели случайно. Когда покупали карабин Алексею, выяснилось, что оружейный магазин принадлежит его приятелю по пейнтбольным баталиям. Хозяин подошел к Волошину и предложил поболтать в кабинете. За чашечкой кофе Алексей как бы невзначай спросил: