– А шум какой-то был? – Он поглядел на шорника.

Тот лишь в недоумении развел руками:

– Да разве за моим стуком-грюком услышишь?

– И то верно. Ну, стало быть, вот, – глубокомысленно изрек слуга закона.

Я вновь принялся осматривать кровавые лужи, пытаясь сообразить, что здесь произошло. Шпаги, обычной для людей благородного звания, видно не было. Возможно, здесь развернулась настоящая схватка и это кровь не одного, а нескольких человек?

Стоп, что-то не вяжется… Как-то все слишком художественно… По-хорошему, кровь следовало бы послать на экспертизу, но время криминалистики еще не наступило. Я восстановил в памяти кровавые пятна на ступенях, зацепившуюся за гвоздь нитку… Если можно предположить, что в комнатах раненый или раненые передвигались сами, то, начиная с крыльца, тело уже тащили. Но кровь не смазана – ровные капли. Значит, никакого трупа в мешке не было. Кто-то – вероятно, сам художник – пытается водить нас за нос. Но зачем? Никаких доказательств его вины нет. Даже если бы замеченные Сергеем рисунки были в наших руках, вряд ли удалось бы что-то доказать.

– Капитан, – послышалось на канале связи, – я тут бутылку нашел. Хорошую, ценную.

– В каком смысле?

– Ну, не в смысле вторсырья и стеклотары, ясен пень! Из нее кровь наливали.

– Господа, – подал голос стоящий у двери эскулап, – если мое присутствие здесь не вызвано настоятельной необходимостью, позвольте я вернусь к исполнению своих обязанностей подле его высочества?

Будочник на минуту задумался, соображая, может ли доктор быть свидетелем, и после напряжения внутричерепного мыслительного вещества пришел к выводу, что нет.

– Ступайте, ваша милость.

– Если мертвец вернется, мы непременно отправим его к вам на лечение.

Не слишком щедрое апрельское солнце уже клонилось к закату когда мы с Лисом покинули место псевдоубийства с полной убежденностью, что кто-то пытается дурачить нас, Конде и еще бог весть кого. Кто бы ни был этот ван Хеллен, вернее, его здешний дубликат, это был странный образчик людской породы. Профессиональный шпион не стал бы так напрягаться из-за наших с Лисом подозрений. Тем более, что живописец, вероятно, слышал о моих планах отплыть в ближайшее время из Риги…

Беседуя таким образом, мы двигались в гостиницу «Лосиная голова», рекомендованную нам будочником как лучшую в городе. Кони шли трусцой, поскольку дорога освещалась лишь редкими выставленными на окнах домов фонарями да желтоватым полумесяцем, будто сошедшим с османского флага.

Улицы почти опустели, кое-где в сумерках слышались колотушки сторожей и лай цепных псов. Мы свернули за очередной угол и почти нос к носу столкнулись с девицей, которая, подобрав юбки, улепетывала от дюжего верзилы.

– Помогите! – закричала незнакомка по-французски. – Спасите меня!

Я тронул коня, Лис потянулся за пистолем… Увидев перед собой двух всадников, да еще при оружии, детина без лишних слов свернул в какой-то проулок и, не издав ни звука, исчез в темноте.

– О, месье, благодарю вас, месье! – скороговоркой затараторила девушка. – Вы, должно быть, французы? Так странно. Слава Господу, что он послал мне навстречу истинных рыцарей! Какое счастье! Спасибо, месье!

Я похлопал по шее заволновавшегося скакуна, не ожидавшего подобного напора от столь юной и хрупкой барышни. Насколько можно было рассмотреть, спасенная нами девица была грациозна и миловидна.

– Прошу извинить меня, сударыня, – начал я, – но как вы оказались здесь одна в столь поздний час?

– О, месье, – продолжала щебетать девушка как ни в чем не бывало, хватаясь за рукав моего камзола, – это все моя беззаботность. Я такая рассеянная. Мы с братом сегодня приехали в город, и, когда он отправился по своим делам, я пошла немного посмотреть город и, увы, – девица всхлипнула, – заблудилась.

– А спросить дорогу слабо? – хмыкнул Лис.

– Я пробовала, но здесь никто не говорит ни по-французски, ни по-английски. Вернее, мне указали на особняк принца Конде, однако… – Девушка подозрительно осмотрела наши с Сергеем штатские одежды. – Вы же не из свиты его высочества?

Мы с Лисом переглянулись. Незнакомка не просто была француженкой, но и явно не искала близкого знакомства с приверженцами династии Бурбонов.

– Нет, – успокоил я собеседницу.

– Ну слава богу! – Она сложила руки перед грудью – жест и слова, не характерные для сторонницы Республики. Должно быть заметив недоумение на моем лице, девушка пустилась в объяснения: – Прошу извинить, что не представилась. Меня зовут Софи Рид, мой брат, Роберт Рид, – хозяин верфи в Квебеке. Наш отец был англичанин, мать – француженка. Сейчас, когда у Франции нелегкая пора, ей нужны корабли, много кораблей. Один из родичей нашей доброй маменьки занимает немалый пост в морском интендантстве. Он готов добиться большого заказа на строительство якобы для флота Канады. Ой! – Она закрыла рот ладошкой и сделала большие глаза. – Ну вот, я проболталась. Господа, прошу, не выдавайте меня брату!

– То есть, ваш брат строит корабли для республиканской Франции? – предположил я. Софи кивнула. – И стало быть, вы опасаетесь, что вас заподозрят в связи с эмигрантами и отберут заказ?

– О да, месье! А нашей верфи так нужен этот заказ!

– И все равно мне непонятно, – вмешался Лис, – где Квебек, а где Митава? Капитан, я помню, что Квебек и Казбек – это разные места, но все же, что за клуб имени Миклухо-Маклауда?

– Здесь много дерева. – Девушка назидательно подняла указательный палец. – Брат говорит – хорошего дерева.

– Ага, но нет выхода к морю.

Софи оглянулась почти затравленно:

– Месье, я не занимаюсь делами брата. Если желаете, я могу познакомить вас с ним. Мы остановились в гостинице «Лосиная голова». Если вы проводите меня туда, можете не сомневаться, брат будет очень признателен вам. Только поклянитесь, что вы не состоите в корпусе Конде.

– Век воли не видать! – хлопнул себя в грудь Лис. – Не состою, не сослежу, не сосижу и даже не сосхожу, если хотите.

– Я – частное лицо. – Слова мои звучали обтекаемо, но зато были чистейшей правдой. – Буду рад проводить столь юную и столь неосторожную барышню и свести знакомство с вашим почтеннейшим братом.

Гостиница «Лосиная голова» с момента основания предназначалась для господ и потому не разменивалась на всякую мелкотравчатую публику вроде бедных чиновников и младших офицеров с непомерным гонором и постоянной вентиляцией в карманах. Номера здесь стоили дорого, зато кухня была отменной, белье – свежим и снежно-белым, и, что показательно, за время пребывания я не видел не то что клопа, но даже и следа его. И уж совсем подкупал тот факт, что при виде лакея, вошедшего в номер, рука не тянулась к шпаге и пистолету. Если это и был грабеж, то деликатный и не лишенный комфорта.

Пламя свечей, щедро расставленных в бронзовых канделябрах, позволяло куда лучше разглядеть без умолку болтавшую Софи и ее старшего брата. Девушка была привлекательна. Как говаривали во Франции, «не так красива, как чертовски мила!». Серо-голубые восхищенные глаза, ласково глядящие на собеседников, слегка вздернутый нос, губы, чуть что готовые сложиться в улыбку. Она действительно чем-то походила на своего брата. Однако, как я ни силился, так и не смог понять, чем именно.

Роберт попытался с порога встретить сестру упреками, но был вынужден отступить под напором ее многословного рассказа о путешествии по Митаве, неизвестном злодее и доблестных, великодушных джентльменах, которых «само небо» послало ей на помощь. Все это время мы стояли в дверях, готовые откланяться и уйти или же, будь на то воля мистера Рида, остаться на ужин.

Сказать честно, последний вариант меня устраивал куда больше. Во-первых, вся эта детективная история с пропавшим художником не оставила нам времени пообедать, и, во-вторых, на горизонте замаячила маленькая зацепка для натурализации во Франции. Крупный чиновник морского интендантства – хорошее прикрытие для въезда в страну.