Я почувствовал, что настроение у меня окончательно портится.

– Да ладно, Капитан, – продолжал Лис, глядя на мое хмурое лицо, – ты старший, тебе решать. Авось порвемся.

Празднества затянулись за полночь, но пробуждение было совершенно безрадостным. Едва я попытался выйти из номера, как обнаружил у двери пару дюжих солдат национальной жандармерии с ружьями; насколько я успел заметить, еще двое стояли у соседнего номера, в котором любезный мэр, он же хозяин гостиницы, поселил Лиса. Чуть дальше, у номера лорда Габерлина, стражей было аж четверо во главе с сержантом. Можно было предположить, что силы нашего караула этим не ограничиваются. Как только я показался на пороге, часовые скрестили передо мной оружие, недвусмысленно давая понять, что дальше пути нет.

– Лис, – я вызвал друга, – у нас проблемы.

– Все лекарства в аптечке, – не просыпаясь, проворчал Сергей, – в потайном кармане у тебя пять золотых монет, бутылка лафита на столе. Отстань, дай выспаться!

– Какое там выспаться, мы под стражей!

– Ну и прекрасно. Значит, никто не потревожит мой сон, ну, кроме тебя, конечно… Стой! Под какой стражей?!

– Какой-какой? Неусыпной.

– Как интересно! И шо сия аллегория означает? Это генерал Орн так расстарался?

– Не знаю. Скорее всего, не он. У дверей национальная жандармерия, они подчиняются местной власти.

– Забавно. Ладно, узнавай, я пока приведу себя в порядок.

Я вернулся в комнату надел лейтенантский мундир и, распахнув дверь, потребовал к себе начальника караула. Сержант, замеченный мной у двери лорда Габерлина, устремился ко мне, как голодный к сдобному калачу.

– К вашим услугам, гражданин лейтенант!

– Что все это означает?

– Приказ мэра, – замялся собеседник и страдальчески поглядел на меня. – Прошу извинить, я бы никогда… Арестовать человека, утопившего собственноручно два английских фрегата и взорвавшего крепость при помощи одной лишь морской воды, объедков и перьев из плюмажа…

– Лис, это ты наплел?

– Переврал все ингредиенты! Я совсем не то имел в виду.

– Месье, прошу, не убегайте от нас. Я, конечно, понимаю, это не составит для вас труда, но поймите, мы лишь выполняем приказ и город ни в чем не повинен! – Похоже, сержант едва не плакал.

– Погоди, – остановил я поток его причитаний. – С чего ты взял, что я могу так поступить с соотечественниками? Я же не какой-нибудь там… мерзкий англичанин?!

На канале связи послышалось сдавленное хихиканье Лиса:

– О, браво! Бис!

– Мэр велел немедленно сообщить, как вы проснетесь, – видя, что гроза проходит мимо, радостно объявил начальник караула. – Не извольте беспокоиться, сейчас он прибудет и все объяснит.

– Что ж, подождем. – Я собрался было закрыть дверь.

– Прикажете подать бритвенный прибор и воду для умывания? – Сержант повернулся и сделал знак одному из своих подчиненных. – А пока суд да дело, может, расскажете, как вы шли на абордаж линейного корабля, используя ручных акул?

Мэр действительно не заставил себя долго ждать: я даже не успел вытереть пену с лица. Увидев в моей руке открытую бритву, он сделал большие глаза и попытался было сдать назад. Наверное, кровь застыла в его жилах, хотя за спиной маячили примерно дюжина жандармов.

– Месье лейтенант, я невиновен! – сразу объявил он.

– В этом мы сейчас разберемся, – многообещающе заявил я, обтирая лицо и складывая бритву.

– Это все приказ министра! – взволнованный мэр продолжал давить на жалость. – Я ни при чем!

– Какой еще приказ министра?

– Его доставил мне офицер сегодня утром.

– Постойте, уважаемый. Только вчера, почти в сумерках, мы вновь ступили на землю Франции. Откуда министру об этом знать? Когда он успел бы написать и прислать какой-то приказ?

– Именной! – Мэр чуть не плакал от смущения. – Касательно ваших особ.

– Чьих наших?

– Вас и господина Сержа Рейнара д’Орбиньяка приказано содержать три дня под домашним арестом, не чиня каких-либо притеснений.

– Что за бред?

– Лис, ты что-нибудь понимаешь?

– Какой заботливый министр. Знает, что у нас шила в заднице не утаишь, так он решил предоставить нам три дня оплачиваемого мэрией отпуска в такой навязчивой форме… Кстати, почему только нам? Где достойный пера, божьей милостью, художественный кораблестроитель?

– Откуда мне знать? Я из номера так и не выходил.

– Ну так узнай, а то он мне очень нужен.

– Зачем?

– Ну, понимаешь, Капитан, это ж я вчера еще был до омерзения благородным британским джентльменом, а сегодня я опять меркантильный гасконец. И меня так гнетет, что я оставил без присмотра английскую казну, шо я еле встал с кровати, причем с головной болью.

– Вероятно, ты просто вчера перебрал.

– Тоже мне доктор выискался.

– Художник-то тебе зачем?

– Как зачем? Нарисовать карту.

– В каком смысле карту?

– Ну не даму пик, конечно! – Лис взвыл. – Уж Германн близится, а полночи все нет. Понимаешь, я тут вчера одному энтузиасту рассказывал, как мы утопили фрегат с английской казной…

– Постой, она ведь была на суше!

– Это было в другой раз! Короче, я получил сотню золотых за карту. Понятно, это лишь задаток, и я, как честный человек, обязан предоставить ее заказчику. Желательно, чтобы она представляла хоть какую-то ценность. Например, художественную. Слушай, Капитан! Если что, ты ж у нас тоже карты рисовать умеешь?

Я вдруг замер от неожиданной мысли.

– Лис, ты гений!

– Да не, посредственная в общем-то афера, можно было и круче. За три дня я точно шо-нибудь придумаю.

– Я не о том! Погоди, сейчас надо с мэром пообщаться.

– Достопочтенный господин мэр, во-первых, я хочу знать, какой именно министр приказал вам арестовать адъютанта командующего армией, выполняющего свой прямой долг?

– Как это какой? Министр полиции.

– Замечательно. Мог бы я посмотреть приказ?

Толстяк в трехцветном шарфе раскрыл сафьяновую папку и протянул мне лист. Я поднес его к свету и начал внимательно изучать текст, почерк и линии печати.

– Господин мэр, у меня для вас неприятные новости.

– В чем дело? – всполошился собеседник.

– Во-первых, как вы сами видите, лист не согнут, в то время как адъютанты, уж поверьте, я знаю, возят пакеты, а не папки с документами. Так удобнее. А лист в пакете складывается пополам. Кроме того, пакет, как вы, несомненно, знаете, опечатывается сургучной печатью, чего в данном случае нет. Во-вторых, поглядите внимательно на текст письма.

– Гражданин лейтенант, я пять раз прочитал текст, прежде чем отдал приказ.

– Я не о том. Поглядите на него вблизи: кое-где на буквах видны следы песка, которым посыпали адресованное вам послание. Если бы приказ был написан хотя бы вчера и его везли даже не обязательно из Парижа, хотя бы из ближайшей деревни, песчинок бы уже не было. Стало быть, текст написан сегодня утром и сразу передан вам. То, что приказ фальшивый, подтверждает и печать.

– Но она выглядит совсем как настоящая!

– Ключевое слово здесь «как». Если вы присмотритесь, линии этой печати чуть толще, чем должны быть.

– Да?

– Можете сравнить. Обычная министерская печать гравируется на металле, а эта, хоть и мастерски вырезана, но из менее твердого материала, на котором нельзя достичь подобной тонкости линий.

– Но подпись!

– Если хотите, мой друг Рейнар нарисует вам на этом месте еще штук двадцать неотличимых подписей. Это фальшивка, месье.

Мэр выглядел окончательно и бесповоротно обескураженным.

– Кто же осмелился так глупо пошутить? Этот офицер…

– Кстати, как он выглядел?

– Высокий, статный, рыжеволосый, усы, бакенбарды, полицейский мундир.