– Ты хочешь сказать, что все это время он скрывался под сутаной доминиканца? То-то он все сидел в каюте.

– Ну почему так сразу – скрывался? Может, ему после нашей пьянки явление было, такая себе разновидность белой горячки. У него вообще сейчас тяжелый период в жизни. Сначала он бросил писать портреты, потом строить корабли…

– Погоди, погоди, Лис! Ты что же, хочешь сказать, что Якоб ван Хеллен и Роберт Рид – одно и то же лицо?

– Я б даже утверждал, что все остальные части тела тоже одни и те же. Как ты помнишь, ван Хеллена я не видел, однако краем глаза заприметил того самого мальчишку, который приносил ему пиво и сосиски.

– Да, я помню, который бесследно исчез.

– Ага, потому что его никогда и не было. Капитан, еще раз, оставь сердцу его прямую функцию – перекачивать кровь, а попутно напряги серое вещество. Мальчика не было, потому что была девочка! Столь приятная твоим глазам, рукам и бог весть еще чему Софи Рид. Они с братом, конечно, умеют здорово гримироваться и быстро менять костюмы, но есть маленькое «но» – манера двигаться у них остается та же. Не пощастило ребятам изучать систему Станиславского.

– Проклятье!

– Я хотел тебе сказать раньше, еще там, на борту, но, с другой стороны, это хорошая новость. Если бы мисс Рид оказалась мальчиком, тебя бы ждало глубочайшее разочарование в жизни.

Я лишь вздохнул, признавая правоту старого друга.

– Тогда выходит, они тащат нас в ловушку. Все эти басни про верфь в Риге и высокопоставленного дядю в Париже лишь для того, чтобы заманить нас во Францию, прямо в руки тамошней контрразведки.

– Может, и так, – согласился напарник. – Но я думаю, история с золотом на берегах Сакраменто их настолько подцепила, что банально сдавать нас на ужин мадам Гильйотен они вряд ли станут.

– Пожалуй. Скорее всего, действительно затеялась какая-то подковерная борьба. Хорошо бы выяснить, кто на самом деле эти двое и чего хотят. Естественно, кроме золота.

– А может, ничего, кроме него, душевного, и не хотят?

– Ив этом тоже неплохо бы убедиться. Но ответь мне, если ты уже давно понял, что мисс Рид и ее брат не те, за кого себя выдают, почему загодя не предупредил меня? Почему не остановил?

– Капитан, вот ты странный! Ты ж помнишь, что ван Хеллен слышал о твоей миссии, так сказать, в прямом эфире. Был это мистер Рид или его тайный агент – глубоко по барабану. В Париже уже, вероятно, готовят ковровые дорожки к твоему приезду, а заодно – почетный караул трех сортов войск. В принципе, эта семейка могла пустить дело на самотек. Ван Хеллен явился бы к принцу через пару дней после нашего отъезда, напел песен, как его похитили разбойники, надеясь получить выкуп, а намедни, скажем, упились, как свиньи, и вот он здесь, в цветах и в шляпе. Но они так не сделали. Стало быть, у них имеется явный тайный интерес. Так пусть до поры до времени думают, что все идет по их хитроумному плану. Я ж знаю, ты придумаешь, как выкрутиться.

– Спасибо, удружил.

– Да всегда пожалуйста, чуть шо, обращайся. Но, Капитан, я уже притомился с ответами и еще не закончил с вопросами.

– Давай задавай.

– В мои многочисленные таланты входит пилотирование легкомоторных самолетов, но в смысле кораблей я могу разве что с барышней, на веслах. Кстати, ты уже озаботился, где мы берем корабль?

– Конечно. Не только где, но и какой. Сейчас только обсудим с его капитаном детали, и можно будет стартовать.

– Я в тебя верил! Тогда я пойду окучивать ридное семейство.

– Только, пожалуйста, не переусердствуй.

– Ой, не делай мне смешно, я ж обещался быть серьезным.

Связь отключилась. До начала активных действий оставалось еще несколько часов, и следовало утрясти некоторые насущные вопросы.

– Красивый. – Я еще раз поглядел на куттер. – Действительно, стриж. Должно быть, быстроходный?

– Летит, как птица. Но, увы, по артиллерии с фрегатом ему не тягаться. А эти сволочи дежурят неподалеку от портов и перехватывают все, что выходит в море с нашей стороны.

– Да, – согласился я, – незадача. Жак, а что ты скажешь, если у тебя вдруг появится возможность вырваться отсюда?

– Приятель, если ты волшебник и превратишь меня самого в стрижа, я и на это соглашусь.

– Нет, колдовать я не умею.

– А сбежать отсюда невозможно. Стены тридцать футов, башня – все пятьдесят, да еще прибавь сюда высоту скалы, на которой она стоит.

– Господь с тобой, Жак! Я не умею не только колдовать, но также летать и проходить через стены. Я намерен уйти отсюда, и уйти через ворота, если ты со мной…

Молодой офицер поглядел на меня долгим, испытывающим взглядом.

– Гражданин Арно, если ты не шутишь, если ты и впрямь сделаешь это, то отныне и навек…

– Вот и отлично. Тогда ответь, экипаж «Стрижа» в крепости?

– Да, в матросских бараках.

– Ты можешь передать им, чтобы сегодня вечером они были готовы выполнить любой твой приказ, не задавая лишних вопросов и ничему не удивляясь?

– Попробую, Виктор. Матросов заставляют выносить баки с нечистотами из офицерских камер…

– Передай, это очень важно. И да сопутствует нам удача. – Я выставил вперед кулак, будто держа в нем стакан грога, и мой собрат по несчастью, уловив смысл жеста, ответил на него тем же.

Щеголеватый лейтенант постучал в дверь комнаты мисс Рид и, дождавшись ответа, толкнул ее.

– Софи, я так рад, что вы ответили на зов моей души! Я так ждал этой встречи. Вы самая прелестная девушка, которую я когда-либо видел. Софи, поверьте, я не какой-нибудь там вертопрах, я честный и благородный человек, я сквайр. Если вы скажете мне «да»… – Он страстно вцепился в плечи хрупкой девушки.

– Да! – раздался за дверью голос Лиса. – Софа! Я шо-то не понял, где мои чистые носки? – Лис распахнул дверь и замер на пороге, дико вращая глазами. – Я опять как-то не понял, шо делает этот грязный хмырь в покоях моей любимой маленькой сестрички?!

– Сэр, я все объясню!

– Святому Петру ты все объяснишь, если он тебе предварительно челюсть обратно приделает!

– Но, сэр!

Левый кулак Лиса врезался в печень лейтенанта, точно штурмовой таран в крепостные ворота, и офицер уселся мимо стула, хватая воздух ртом и глядя на мир бессмысленным взглядом.

– Поговори у меня тут! Софи, девочка моя, прошу тебя, сходи-ка покайся достопочтенному аббату в своих грехах. И мне очередь займи, я сейчас разберусь с этим коварным насильником, позорящим высокое звание лейтенанта военно-морских сил, и тоже приду каяться.

Софи Рид слегка присела в поклоне и, потупив взгляд, покинула комнату.

– Как говорится, – подытожил Лис, доставая из кармана тонкий, сплетенный из конского волоса шнур, – жизнь полна импровизаций. – Он привычным жестом свил петлю, накинул ее на шею офицера, затем рывком поднял его за шиворот и бросил на постель. – Ты ж сюда хотел? Ни в чем себе не отказывай, только одежку скинь, а то неудобно как-то – в койке и в сапогах. И давай без глупостей, а то следственная комиссия будет долго выяснять, почему молодой, подававший надежды сквайр решил вдруг повеситься в покоях одной милой девушки.

Проделав требуемое, лейтенант попробовал было рвануться в сторону, но получил от Сергея тяжелую затрещину и дальше старался не дергаться. Тем более, что попытки разорвать горлом волосяной шнур не доставляли ему приятности. Спустя пару минут все было закончено. Лейтенант лежал на боку с закрытыми глазами и дышал через раз, поза его была не слишком естественна, и попытки шевельнуть ногами все туже затягивали петлю. Но Лис и не требовал у противника шевелить ногами, он стоял над ним и вещал тоном заправского оратора:

– Военная стезя, она такая: бывают победы, а бывает и «ну его на фиг!». И вот этот «на фиг» надо встречать с достоинством. И запомни, эсквайр, если ты будешь дергаться, останешься без достоинства. Все, почтеннейший, не буду мешать. Подумай о вышнем, о пользе целибата, а я пойду каяться, ибо шо-то я загрузил душу грехами по самое не балуйся. А сколько мне их сегодня еще предстоит совершить! Прощавай, дружаня.