Чувствуя слабость во всем теле, она повиновалась и оказалась в комнате, очевидно гостиной, в которой Даниел предпочел зажечь лишь бра.

Обстановка показалась ей простой, но достаточно удобной и намного более домашней, чем она ожидала увидеть в доме, снятом в аренду. В основном из-за книг, разбросанных тут и там.

— Я предпочитаю книги телевизору, — сообщил Даниел, изрядно напугав ее легкостью, с которой моментально прочитал ее мысли. — Садись в кресло, а я пока приготовлю чего-нибудь перекусить.

Гвендолин хотела возразить, что ей ничего не надо, но голос подвел ее. У нее возникло странное ощущение, будто все это происходит во сне — в странном сне, где она ничего может сделать, а ее действиями манипулирует кто-то совершенно посторонний.

Возможно, так проявлял себя шок, в котором она находилась после разыгравшейся в банкетном зале отеля сцены. Девушка не в силах была пошевелиться. Даже когда оглушенный потрясением разум вдруг подсказал, что никто и ничто не может помешать уйти из особняка, она продолжала послушно сидеть, где ей указали: в одном из глубоких кожаных кресел возле камина.

Вскоре появился Даниел с подносом, на котором стояли две чашки кофе и тарелка с сандвичами. Когда Даниел приблизился, Гвендолин отпрянула и вжалась в спинку кресла.

Он долго стоял и пристально глядел на нее, а затем тихо спросил:

— Ты ведь не боишься меня, а, Уинетт?

Гвендолин нашла в себе силы отрицательно помотать головой.

— Мне очень жаль, что все так произошло сегодня вечером, и я жалею, что не узнал тебя раньше, — сказал Даниел, как-то странно посмотрев на нее. — Может быть, если бы я обращал больше внимания на свои чувства и ощущения, я смог бы сделать это с самого начала.

Девушка уставилась на него, недоуменно размышляя, почему он так спокоен, почему говорит с ней вежливо, когда в действительности, должно быть, разъярен и, вероятно, искренне презирает ее. Но тут вдруг Даниел протянул руку и взял ее ладонь в свою.

Слишком ошеломленная, чтобы сопротивляться, Гвендолин подчинилась, поднимаясь на ноги, и позволила подвести себя к дивану.

— Мне кажется, тут нам будет удобнее разговаривать, как думаешь? — с улыбкой спросил Даниел, но не получил ответа.

Тогда он заговорил серьезнее, и улыбка исчезла с его лица.

— Замечание Юджина Флинкера было крайне оскорбительным, и я не удивлен, что ты так расстроена. Но…

— Но этого бы не случилось, если бы я была честной с вами, если бы с самого начала рассказала правду о том, кто я такая на самом деле, — дрожащим голосом прервала его Гвендолин. — Да, я знаю, что…

Она почувствовала, как слезы обжигают глаза, и нетерпеливо тряхнула головой, пытаясь избавиться от них. Меньше всего на свете ей хотелось сейчас расплакаться, однако она оказалась не готова к тому, что Даниел будет так добр с ней, проявит такую тактичность.

— Скажи, Уинетт, ты поэтому держалась от меня подальше? Из-за той ночи?

Разговор принял совсем не тот оборот, какой она ожидала. Гвендолин кинула на Даниела затравленный взгляд и пробормотала:

— Вы обвиняете меня? После… после того, как я провела с вами ночь, да?.. Юджин тоже начал строить относительно меня всякие оскорбительные предположения. А потом откровенно сказал… — Губы ее задрожали так сильно, что она не смогла продолжать.

— Что именно сказал тебе Юджин?

— Он сказал, что, совершенно очевидно, я… переспала с вами. А значит, должна быть счастлива, если и он… если он тоже переспит со мной. Он объяснил, как мужчины относятся к девицам вроде меня, готовым лечь в постель с незнакомым мужчиной…

Даниел молча глядел на нее, боясь неосторожным словом прервать ее исповедь.

— Я не могла больше выносить сплетни и всякие грязные намеки, а Юджин… он все время отпускал постыдные замечания на мой счет. Я подала заявление об уходе и вернулась домой, решив, что больше ни один мужчина не подумает, будто я… отношусь к женщинам, которым совершенно все равно, с кем заниматься сексом. К тому же подобные вещи не проходит бесследно. Я боялась, что…

Она снова замолчала. И Даниел мягко произнес:

— Мне кажется, я понимаю, что именно ты хочешь сказать, Уинетт. Но ведь, когда ты полюбила Оскара, ты должна была понять, что между нами ничего не было. Я всего лишь пытался напугать тебя, чтобы ты осознала, насколько опасным может быть подобное поведение. В тот вечер, когда мы впервые встретились, я понял, что ты неопытная, наивная девочка. Точно так же я понял, что все твои попытки флиртовать направлены не на меня, а на Юджина. У меня две сестры, обе моложе меня, и я отлично знаю, как ведут себя влюбленные девочки. Я конечно же сразу представил их на твоем месте.

А когда в машине ты заснула, так и не сказав, где живешь, я решил, что лучше всего отвезти тебя ко мне домой и уложить спать, надеясь, что ты протрезвеешь к утру. Вот тогда-то я и собирался прочитать тебе нотацию старшего заботливого братца. Однако утром я сам проспал, а мне предстояло еще успеть на тот проклятый самолет.

Даниел резко замолчал, внезапно заметив, как побледнела Гвендолин, как на лице ее проступило выражение крайнего недоверия.

— Что случилось? — обеспокоенно спросил он. — Уинетт, что с тобой?

Ему пришлось повторить вопрос несколько раз, прежде чем она наконец услышала его и тихим шепотом переспросила:

— Что вы имеете в виду, говоря, что между нами ничего не было?

— Только то, что сказал, — ответил он ей после небольшой паузы. — Мы с тобой не любовники, Уинетт. Ведь ты была еще ребенком, да к тому же и напилась. Неужели ты и в самом деле могла предположить, что я воспользовался ситуацией?

Он замолчал, глядя ей в лицо в ожидании ответа.

Гвендолин тихо произнесла:

— Господи, мне пришлось столько лет притворяться, что я — не я, а другой человек. Я не позволяла себе увлечься кем-нибудь, влюбиться, считая, что иначе мне придется все рассказать. Вы — мужчина. Вам не понять. Но тогда, после той ночи и всего, что наговорил мне Юджин… после того, как заставил меня понять, что все остальные мужчины будут думать, что со мной…

— Перестань, — резко оборвал ее Даниел. — Неужели ты пытаешься мне сказать, что из-за этого лишила себя любви, наслаждений, удовольствий чувственности? Но ведь ничего же не было! Я и пальцем тебя не тронул!

Даниел легонько потряс ее и застонал, увидев, что она не может больше сдерживать слез.

— А утром вы сказали, что…

— А, вот ты о чем. Мне вовсе не хотелось, чтобы все так вышло. Но… я был так же потрясен, как и ты, просто мне удалось скрыть это. Знаешь, потом я пытался связаться с тобой, — добавил он, пытаясь поймать ее взгляд, но она упорно отворачивалась. — Когда я вернулся из Ванкувера, то решил найти тебя, но в фирме мне сказали, что ты не оставила адреса… Ответь, ты именно поэтому порвала с Оскаром? — совсем тихо спросил Даниел. — Потому, что он захотел…

Гвендолин отчаянно затрясла головой, не давая ему договорить, и нервный смешок сорвался с ее губ.

— Нет, не поэтому. Меньше всего на свете Оскару хотелось моей любви.

— Но ведь ты-то до сих пор любишь его, да?

— Люблю его? — Она бросила на Даниела изумленный взгляд. — Я никогда не любила его. Мы были только друзьями, да и то вряд ли. Просто нам было удобно время от времени встречаться. — В голосе ее прозвучала неожиданная горечь. — Это ничем не грозило.

— Ох, Уинетт, что же я сделал с тобой! Я и представить не мог… У меня и в мыслях не было, что…

Гвендолин покачала головой.

— Это не ваша вина, во всем виновата только я одна. Прежде всего мне не следовало вести себя подобным образом, тогда Юджин ни за что бы… — Она услышала, как Даниел застонал, и замолчала.

— Ты же была еще совсем девочкой! — Он пристально посмотрел на нее и добавил: — И позволь сказать тебе вот что. Если бы с тобой действительно занимались любовью, то, как бы пьяна ты ни была, ты бы этого не забыла.

Ее дыхание стало прерывистым, а сердце застучало быстрее.

— Но мне очень хотелось этого, — услышала Гвендолин его слова. — Наверное, именно из-за этого я еще больше рассердился на тебя, ведь я отчаянно хотел тебя обнимать и целовать. Собственно говоря, и сейчас хочу…