Три часа спустя, наблюдая за смеющимися и весело болтающими людьми, Гвендолин подумала, что решение Даниела собрать всех сотрудников, чтобы с честью проводить Чарлза Конрада, было совершенно правильным.

Несмотря на то, что поначалу Чарлз испытал настоящее потрясение, почти с неохотой позволяя вовлечь себя в происходящее, было ясно, что его тронули чуткость и внимательность подчиненных, их желание сделать ему приятное.

Когда вручали кубок с выгравированными на нем датами и названием студии, на глазах Чарлза Конрада выступили слезы. Гвендолин в очередной раз восхитилась Даниелом, когда в своей короткой речи он не упомянул причину, по которой мистер Конрад принял решение оставить компанию, предпочитая все внимание уделить заслугам своего предшественника.

Наблюдая за Хартли, Гвендолин неожиданно поймала себя на мысли, что лучше бы он был не столь приятным и обходительным, а походил на того, каким предстал перед ней на роковом для нее банкете. Теперь же, когда она ближе узнала его, просто не верилось, что это тот самый мужчина, который так безжалостно обошелся с ней той ночью.

К половине пятого прощальное торжество подошло к концу. Чарлз Конрад уехал одним из первых. За ним потянулись сотрудники студии, радуясь возможности пораньше уйти с работы накануне выходных. Нанятые официанты начали складывать столы и стулья, собирать остатки еды и использованную посуду.

Обыкновенно Оскар покидал свой офис около пяти, так что Гвендолин рассчитывала, что он появится у нее где-то в половине шестого.

Автомастерская закрывалась по пятницам в шесть. А это означало, что она вполне успевала забрать свой «форд».

Даниела не было видно, и Гвендолин решила, что он тоже уехал. Однако когда зашла в приемную, намереваясь закончить работу, которую начала с утра, то с удивлением увидела, что дверь в кабинет, в котором раньше работал Чарлз Конрад и который теперь принадлежал Даниелу, открыта. А сам он — без пиджака, в рубашке с закатанными рукавами — сидит за новеньким письменным столом, разложив перед собой целую кипу бумаг.

Вероятно, он услышал, как она вошла, потому что отложил бумаги и поднял на нее глаза.

— Жених еще не приехал?

Гвендолин помотала головой.

— Он появится не раньше половины шестого. И я подумала, что успею просмотреть еще одну заявку.

Пока она говорила, Даниел поднялся из-за стола и потянулся. Гвендолин услышала, как хрустнули его суставы, и поспешно опустила глаза, испытывая ненависть и отвращение к себе из-за мыслей о том, какой он большой и сильный, какая гладкая у него кожа, стройная и мужественная фигура.

— А я как раз собрался приготовить себе кофе. Вы не выпьете со мной?

Чарлз Конрад, несмотря на всю его вежливость и демократичность, никогда не предлагал ей такого. Гвендолин даже открыла от удивления рот. А Даниел, приняв молчание за согласие, прошел мимо нее в небольшой закуток, где секретарша обычно варила кофе, и, как ни в чем не бывало, включил кофеварку.

Гвендолин села за свой стол. Она чувствовала уже ставшее привычным смущение от того, что Даниел находится совсем близко. Она словно видела, как он готовит кофе, и никак не могла сконцентрироваться на том, что делает.

Задолго до того, как Даниел подошел и поставил на ее стол чашку с кофе, она уже знала, что он направляется к ней.

— А чем вы собираетесь заняться сегодня вечером — вы и ваш жених? — как бы между прочим поинтересовался он, возвышаясь нал ней.

Гвендолин нахмурилась, с удивлением поняв, что не может вспомнить этого. Затем сообразила, что сегодня пятница и мать Оскара играет в бридж. Это означает, что он должен будет отвезти мамочку к ее друзьям, а потом привезти обратно домой. Следовательно, сегодня они никуда не идут.

Странно, но ей не хотелось объяснять все это Даниелу, и она постаралась придумать правдоподобный в данной ситуации ответ.

— Пожалуй, ничем определенным. Может, сначала посидим в кафе, а потом поедем…

— К нему домой, — сухо закончил Даниел.

От его предположения, что они с Оскаром любовники, лицо ее вспыхнуло, хотя Гвендолин и понимала, что это вполне естественный вывод. Она ведь уже давно не молоденькая девушка, и все считают их с Оскаром женихом и невестой.

— Оскар живет вместе с матерью, — заявила она.

Наступило долгое молчание, во время которого Гвендолин не в силах была посмотреть на Даниела и притворилась, что внимательно вчитывается в лежащие перед ней бумаги. Однако Даниел стоял совсем рядом, а потому мысли ее разбегались, слова прыгали перед глазами.

Когда наконец молчание стало совсем уж невыносимым, Гвендолин быстро спросила:

— А вы… вы идете куда-нибудь сегодня вечером? — И в ту же секунду пожалела, что задала этот вопрос.

Ну какое ей дело до его частной жизни? Еще подумает, будто она интересуется им. Гвендолин пришла в отчаяние. Но Даниел ответил, причем гораздо подробнее, чем можно было ожидать:

— Собираюсь проведать родителей. Они живут в Пасадене. Переехали несколько лет назад, когда отец ушел на пенсию. Оттуда родом и молодой человек, с которым помолвлена моя младшая сестра. Вот родителям и захотелось обосноваться поближе к будущим внукам. У второй моей сестры двое сыновей, но она замужем за канадцем и переехала жить к мужу в Оттаву. Так что до них непросто добраться, да и холодно там для моих родителей, которые привыкли к калифорнийскому солнышку… А у вас есть братья или сестры?

— Нет, я в семье одна, — сказала Гвендолин и нахмурилась, поглядев на противоположную стену: висящие на ней часы показывали без четверти шесть.

— Что-нибудь не так? — спросил Даниел.

Она отрицательно покачала головой, но его трудно было провести.

— Жених опаздывает, — проницательно заметил он.

В ответ Гвендолин лишь закусила губу, а он ровным тоном произнес:

— Вам, наверное, следует позвонить ему. Вы упоминали, что он собирается заехать за вами и подбросить до автомастерской.

Сказав это, Даниел весьма тактично удалился в кабинет, а Гвендолин взяла трубку и набрала номер офиса Оскара. Как она и предполагала, никто не ответил. Она подождала несколько минут, с беспокойством размышляя о том, что не сможет добраться до мастерской вовремя, а затем с мрачной решимостью набрала домашний номер Оскара.

Он сам подошел к телефону и, едва Гвендолин напомнила, что он должен был заехать за ней на работу, резко и отрывисто бросил:

— Маме сегодня нездоровится. Мне даже пришлось раньше уехать с работы, и я просто не могу оставить ее в таком состоянии. У нее приступ хронического… аппендицита, а ты ведь знаешь, как скверно она себя чувствует в такое время!

О, из-за приступов всевозможных болезней твоей мамочки было отменено столько планов, что и сосчитать невозможно! — мысленно ответила ему Гвендолин, правда вслух произнесла совсем другое, но не менее язвительное:

— Ты мог бы соблаговолить хотя бы позвонить мне раньше и предупредить, Оскар. Теперь я не успею забрать машину.

— Ну, так сделаешь это завтра!.. Я хочу сказать, что она уже не понадобится тебе сегодня, а утром твой отец подбросит тебя до мастерской.

— Но ведь я еще на работе и мне надо добраться до дому! — сердито напомнила ему Гвендолин, изо всех сил пытаясь не расстраиваться из-за того, что Оскар в очередной раз наплевал на нее.

— Прости, — ответил он, однако тон его был отнюдь не извиняющимся. — Но сейчас, когда бедной мамочке так плохо…

Гвендолин пришлось напомнить себе, что ей уже двадцать шесть, а не шестнадцать лет. Лишь благодаря этому она не швырнула трубку на середине его фразы, а дослушала до конца и холодно распрощалась.

Девушка набирала номер вызова такси, когда в дверях своего кабинета появился Даниел.

— Ну как, все в порядке? — поинтересовался он.

Гвендолин отложила трубку и коротко ответила:

— Оскар не сможет заехать за мной, а потому я хочу вызвать такси.

— Не волнуйтесь, — беззаботно откликнулся Даниел. — Я подвезу вас.