В тот день главный редактор, получив от Андрея статью про ученых-эниологов, больше ничем грузить его не стал и отпустил на все четыре стороны.

Дома, даже не посетив кухню, Андрей присел за стол и в который раз положил перед собой записку Анны О.:

«Девушка писала не волнуясь, не нервничая… Выполняла долг вежливости. Ведь могла бы позвонить, а? За столько-то времени! То, через что мы с ней прошли, вроде бы к чему-то обязывает».

Не хотелось себе признаваться, что он просто болезненно и глубоко обижен на Анну, не выказавшую той доли признательности, на которую он как будто был вправе рассчитывать.

«Да ведь буквально с колен поднял! Что бы с ней было, если бы не я? Хотя… Она же меня не просила… И ничем, следовательно, мне не обязана…»

Чувствуя, что вот-вот загонит себя в депрессию, Андрей решительно встал и пошел стряпать свой нехитрый холостяцкий ужин.

«Но ведь от ворот поворот Анна О. мне не давала – просто отлучилась по неотложным делам. Сделает – объявится. Надо просто подождать».

Аутотренинг, или горячий свежий чай, или все вместе помогло. Тяжелая волна отчаяния нехотя, как океанский отлив, уползла, оставив на берегу мусор и дохлых рыбок. Появилась мысль сходить в «Подкову», но Андрей уличил себя в безумном желании найти там Анну О. Но ее там не могло быть по определению, а сидеть просто так, вспоминая всю эту почти неправдоподобную историю, – нет смысла. И Тамарку Зуеву встречать совсем не хотелось. Хорошо, что он уже неплохо ориентируется на этой русалочьей местности и ее помощь ему стала не нужна.

– Ты чем сейчас занят? – спросил Борода у Андрея на следующее утро.

– Позвоню эниологам, может, они уже что-то там обработали… Надо ж продолжение ваять.

– А, да… Но это все равно через номер. Пока не горит. Возьми там у Вали – есть небольшое заданьице. На перспективу, а?

– Как скажете, шеф.

– Твоя тема – о скрытых пружинах событий, – услышал Андрей сказанное в спину, и эти слова ему почему-то не понравились.

– Валь, привет. Тут чего-то по факсу должно было прийти…

– Да, пришло. Я думала, это только для некролога, а тут такое…

– Опять кого-то убили? – завертелся ужом Андрей. – И я, как всегда, крайний?!

Выздороветь не дадут!

– Да нет, вроде нет.

– Вроде не убили или я не крайний?

– Не злись. Я свою долю, некролог то есть, уже набила.

Валя протянула ему два листика.

– А твоя доля – расследовательская журналистика. Ты ж у нас супер.

– Угу, то есть все-таки крайний.

Андрей сел за стол и принялся читать.

Первый лист, настуканный на пишущей машинке с нервно скачущими буквами, содержал этапы славной жизни заместителя директора одной из двух имевшихся в России канатных фабрик, нестарого еще человека, с младых ногтей тянувшего лямку создания всевозможных веревок, шнуров и шпагатов. Второй лист, написанный от руки, был письмом вдовы в органы и повествовал о том, что несколько месяцев назад замдиректора стал мучиться головными болями, похудел, а когда принялся ходить по врачам, не получил ни точного диагноза, ни лечения. Говорил, будто у него в голове словно зверь кровожадный поселился и мозги гложет, гложет…

В один прекрасный день, придя на работу, замдиректора свил петлю из той самой веревки, которой посвятил жизнь, и повесился в собственном служебном кабинете на люстре. Предсмертной записки не оставил.

«Да, замечательный материал – улет!.. Прямо руководство к действию».

Вдова просила расследовать причину гибели, подозревала, что это могло быть и убийство или, по крайней мере, доведение до самоубийства.

– Валь, я чёй-то не понял из контекста – эта история когда случилась? – поднял голову Андрей.

– Да месяц с лишним…

– А чего ты – «некролог, некролог»?

– Ну, это я так назвала. На сороковины заметочка. Я тебя дезориентировала?

– Пустяки. А ведь гадкая история!

– Гаже некуда. Ты чуешь, да? Довели мужика.

– Думаешь, довели?

– Просматривается. Жена видела, как он доходил.

На откопированном листке были дописаны фамилии и номера телефонов администрации канатного предприятия и домашний, вдовий.

– И чего они от нас хотят? Если органы ничего выяснить не смогли, мы-то тут при чем? Не нам их проверять.

– Мне кажется, – подняла жалостные глаза Валя, – они просто хотят, чтобы мы написали историю жизни и гибели человека. Он на это право имеет, даже если там и нет настоящего преступления. Наказать за такую доводку нельзя, а обличить можно. Мне кажется, Михал Юрич это имел в виду.

– Да… Но тут есть и еще что-то.

– Есть, Андрюша, есть… Какая-то злая воля. Чего-то они скрывают.

«Люди в белых халатах ничего не скажут. Они все друг друга покрывают. Тут надо консультироваться у тех, кто решительно не способен совершить смертельно опасной для больного ошибки».

– Валь, я отойду по этому заданию. – Андрей решительно встал.

Дошел до трамвайного кольца, отправился на свой любимый объект – в морг горбольницы. На улице стало прохладнее – видимо, кроме черемухи зацвел невзрачными зелеными цветочками еще и дуб. Небо нахмурилось рваными сине-серыми тучами.

В приземистое помещение морга Андрей входить не стал, попросил неприветливую санитарку в резиновом фартуке вызвать к нему заведующую. Появилась знакомая гражданка с буквой «М» на шапочке.

– Вот, опять к вашей любезности. Ведь приглашали?

Врачица натянуто улыбнулась.

– Пожалуйста. Давайте зайдем – холодно.

– Только неглубоко – я не могу привыкнуть к этому запаху. Мне кажется, он впитывается в одежду.

– Да… Но выветривается тоже легко.

«Чего не сделаешь, чтобы выполнить задание», – подумал Андрей и сделал-таки пару шагов внутрь склепа.

– Я по поводу гибели замдиректора канатной фабрики. Вы, конечно, не обязаны все помнить – он покончил с собой сорок дней назад.

– Нет-нет, помню… Предприятие уникальное в своем роде, его многие знали.

– И чем он болел?

– Ничем. Ничего не нашли. По инструкции, самоубийц мы можем и не подвергать аутопсии…

– Мария Алексеевна, ради бога!

– Чего вы всегда пугаетесь? Смерть – неотъемлемая часть жизни.

– Лучше бы была отъемлемая… Так что там с самоубийцами?

– Вдова настояла на полном исследовании, мы пошли навстречу. И ничего не нашли. Так, обычные возрастные изменения. Практически здоровый человек. Жил бы да жил.

– Но голова-то у него почему-то болела?

– Ну, невралгия, неврозы… Мало ли. Начальник ведь. Это стрессогенно.

Запах заношенных, лежалых тряпок непреодолимо проникал во все клетки тела изнемогающего Андрея.

– Диагноз наших коллег подтвердился. Это главное. Они ему говорили, что никаких органических изменений головного мозга у него не было. Рентген, сканирование – все чисто. Голова как голова. Наверное, просто усталость, скачки давления.

– Скажите, а его карточка сохранилась?

– Да, она здесь в поликлинике, в архиве. Год будет лежать, потом ее перешлют в областной архив – он в Зарайске. А через десять лет сожгут.

– А получить ее нельзя?

– Во-первых, нельзя, а во-вторых, что вы там поймете?

– Я не пойму – вы мне расскажете.

– Это не по правилам.

– А здорового человека до петли довести по правилам?

– Это вдова так думает. Наши врачи здесь ни при чем.

– А я и не говорю, что это ваши врачи. Тут кто-то другой постарался. Замдиректора по канатам был здоров и накладывать на себя руки, например из-за неизлечимого заболевания, у него не было никакой причины. Возможно, причина лежит в другой плоскости, немедицинской.