И он бродил и бродил по комнатам, хватая и хватая новые предметы, стараясь насытиться этим чувством, наестся до отвала, до изнеможения. А оно все не приходило и не приходило.

Плед. Старый и потертый. Но до чего теплый и уютный. Барок тут же завернулся в него и некоторое время так ходил, наслаждаясь необычными ощущениями. Потом под руку подвернулся уникомп….

Вот это вещь! Сказка наяву. Да он же…. Это же…. Да это же целый мир под подушечками пальцев. А он-то, он-то…. Ха, теперь Барок свободен. Он может получать любую информацию, не основываясь на мнении Рудольфа. Ура! Так, а откуда приходит эта информация. Так, так, так….

Связь. О! Вот это да. Что это? Барок потратил час, разбираясь с настройками и принципом работы ком-центра. И в итоге понял, что куча народа пытается с ним связаться, чтобы…. Что? Ой, нет, не сейчас. Барок с опаской вновь отрубил доступ и постарался сделать вид, что ком-центр и не работал никогда. Не сейчас. Потом. Когда он разберется со своей новой оболочкой.

Он поднял голову и уперся взглядом в новую игрушку. Ух ты, а это что? Витранс? Надо же, надо же…. Так, где включается?

Ай! Наплевав на уже почти не работающие мышцы, Барок одним прыжком оказался за выступом стены. С плоского экрана на него скалилась отвратительная оскаленная морда неизвестного чудовища. Барок изготовился к бою: просто так он не дастся. Но морда вдруг исчезла, уступив место запыхавшемуся человеческому лицу. И запоздалая память подсказала, что это просто постановка. Развлечение.

Нет уж, Барок отрубил питание витранса от греха подальше. Ему и без чудовищ на ночь развлечений сегодня хватит. Какой идиот придумал эту гадость показывать? Для развлечения, ха. Барок презрительно сощурился в сторону погасшего экрана. Он был готов спорить на что угодно, что создатель этого «развлечения» толст, рыхл и слаб. Развлечение? Пойди пробежку сделай. Окунись воду. Отожмись раз пятьдесят. Вот тебе и развлечение. А если ты все это сделаешь, то тебе никакие чудовища уже грезиться не будут. Фу, гадость. Не понравилось.

Барок уже было отвернулся от мертвого экрана, как вдруг его царапнула мысль…. Стоп. А оно, это отвратительное создание больше не появится? Не то, чтобы он боялся, но лишний раз бездумно рисковать не хотелось совершенно. Особенно теперь, когда жизнь стала настолько интересной.

Так, обратимся к памяти. Барок посмотрел вглубь себя. Память тут же объяснила, что подобные страхи – это из разряда пятилетних детей. Спасибо, скривился Барок. Он не местный, всего неделю здесь. Можно для него отдельно лекцию? Память пожала плечам и объяснила. Так, угу, ага. Про сигналы, технологии передачи и сжатие информации Барок понял. А как гарантировать, что оно не вылезет? На это хихикнула даже собственная память. Как, как? Прервать канал, вытащить блок связи. Отключить питание. Все, вроде. Чего еще?

Блок связи витранса представлял собой тонкую пластину. К счастью, Рудольф уже имел проблемы со своим стареньким экраном и поэтому знал, как он меняется. На всю процедуру у Барока ушло секунд тридцать. Теперь осталось питание.

Нет, он прекрасно знал, что никто ниоткуда не вылезет. Конечно же, это глупость чистейшей воды. Ну как может вылезти из плоского металлопластикового полотна живое существо, которое есть всего лишь набор импульсов? Никак. Это Барок, благодаря Рудольфу знал совершенно точно.

Вот только что-то странное-странное в памяти, его, Барока, памяти, не рекомендовало быть настолько категоричным. Что? Барок присмотрелся внимательнее. Ну и конечно, под пристальным взглядом, это странное тут же испарилось. Растаяло, как ненадежный сон поутру. Ищи не ищи, не найдешь.

Но осадок остался. И Барок решил все же довести до конца начатое. Так, энергия. До глубокого копания, что есть «энергия», Барок решил пока не опускаться, и без того голова отказывается работать, а выяснить, откуда она, эта энергия, приходит на витранс надо.

Ух ты. Небольшая пристройка к дому (новая память Барока подсказала, что эта конструкция типовая для таких домов) была как будто окутана невидимым облаком. Невидимым, но, тем не менее, явственно ощутимым. Барок не понял, это его чувство или Рудольфа, но вникать не стал, сил нет. Четкие линии потоков энергии входили и выходили из причудливой формы конструкции, располагавшейся в хорошо экранированном помещении. В середине негромко гудел центральный блок, на который приходила энергия извне (из городского ретранслятора, это понятно, но о нем не сейчас, позже). На этот блок крепились все остальные, ответственные за передачу энергии непосредственно на приборы-потребители. Барок уверенно подался вперед.

«Схема», тут же напомнила память. «Зачем?», удивился он. И так все ясно. Вон он, витрансовый канал. Ярко-красный. Такой же, как и ощущения от самого витранса. Что непонятного? Память удивленно замолчала. Шаг вперед, и к ее удивлению добавилось еще что-то. Что-то странное, ожидающее. Злорадное….

И только взявшись за гудящий блок, потянув его на себя, Барок мгновенно, вспышкой, понял «что». И «кто»…. Голой рукой – за работающий транслятор….

Он рванулся остановить свое движение, но было поздно. Понимание «зачем» этот «кто» сделал «это» пришло несколько позже. Когда обжигающий, оскаленный зверь вырвался огненным змеем из выдернутого блока и бросился на потревожившего его размеренный покой. Куда там чудищу из витранса. Ослепительная искра, рванувшаяся навстречу, в одно мгновение погасила сознание Барока.

Последним угасло острое сожаление: надо же было так попасться….

На орбите сумерек нет. Сигма Лося или Колокол, светило Изюбра, либо за диском планеты, либо – светит. И наступление биологически близкого к человеку вечера с ним никак не связано. Люди сами себе определяют, когда считать вечер, а когда – утро. Для удобства орбитального трафика вся орбита вместе с наземными службами еще со времен первооткрывателей были поделены на четыре условных сектора: Север, Запад, Юг, Восток. И, соответственно, все орбитальные объекты, используемые людьми не для производства (жилые, офисные, развлекательные) развешивались на геостационарных орбитах в порядке прикрепления к одному из них.

И вот сейчас в секторе «Север» начинался вечер. На орбиту хлынул поток ботов. Большей частью, частных. Многоместные транспортники, перевозящие рабочих ферм и заводов, клерков и монтажников чаще встречались в «Юге» и «Западе». «Восток» был вотчиной силовиков, военных, спасателей, полиции. А в секторе «Север» в основном проживали управленцы все мастей, небедная творческая интеллигенция и просто обеспеченные люди. Самому Донкату на время приобретения жилья о покупке домика в «Севере» можно было только мечтать, хватило только на «Запад», поэтому сейчас ему каждый день приходилось пробираться через плотные рукава транспортных потоков, чтобы попасть в свой бар, расположенный на огромном орбитальном комплексе «Изюбр-младший». Это не радовало, но менять место жительства сейчас было совершенно не с руки.

Степа в кои-то веки в час-пик отдал управление автомату, а сам сидел, уставившись невидящим взглядом в мягко подсвеченную панель управления. Улыбался. Забытая сигарета обожгла пальцы. Донкат беззлобно зашипел.

– Вызов Декстер, – негромкий голос автомата заполнил кабину. Сигнал пришел на суперфон, но умный автомат, помня, что в ботах не используются сторонние устройства звука и изображения, перебросил вызов на систему связи «Параболы».

– Принять, – отозвался Степа.

– Привет, партнер, – гулкий, как рокот двигателей крейсера, голос спрессовал воздух в кабине. – Ты где?

– На подлете, – рассеянно сообщил Донкат.

– На подлете? – непонятно, чего больше, удивления или возмущения, было в голосе сакса. – На каком, …, подлете? Я думал ты уже на месте.

– Я тоже так думал, – Степа окинул взглядом приборы. – А ты, вот, позвонил, и я понял, что мне еще минут десять лететь. Пробки.

– Что? – изумленно переспросил Декстер. – Какие пробки?