— После концерта на электроламповом заводе…

— Это мы знаем, — прервал Маленков, — вам подменили машину. Не спешите, подробно расскажите, что произошло потом.

Рассказала им начало моего приключения, объяснив, кем является Наташа.

— Только не сажайте ее, — предупредила, — иначе она поймет, что это я проговорилась.

Мне было стыдно рассказывать о дальнейших событиях, но они настаивали: «Вера Александровна, мы — ваши верные друзья, мы отвечаем за вашу безопасность перед товарищем Сталиным…»

Я вынуждена была продолжать:

— Ягода приказал мне идти в свою спальню и сказал, что это — не последняя наша встреча. Грозил, что рассчитается со всеми и особенно с товарищем Сталиным. Проговорился, что Сергей Миронович Киров был убит по его приказу. Умоляю вас, спасите меня! У вас в руках армия, а этот пигмей грозит женщине, которая дорога товарищу Сталину… Если моя жизнь вам безразлична, я лучше отравлюсь, чем буду терпеть такое.

— Н-да…ситуация… — кашлянул Ежов. — Товарищи, какие будут предложения?

Тихо отозвался Поскребышев:

— Наталью Мокроусову переведем на новую работу, предположим, на фабрику. В один прекрасный день она во время уборки упадет в кипяток из-за нарушения правил безопасности. Потом будем ее «лечить», птичка запоет…

— На выполнение этой операции даю вам три дня. Ответственные — Поскребышев, Ежов, Власик и Мех-лис, — распорядился Маленков.

— Разрешите предложить вам следующую информацию, — сказал Поскребышев.

— Слушаем, Александр Николаевич.

— Варвара Петровна Кирюшкина, она же Наталья Мокроусова, Ольга Пеярова, Мария Карпенко, Алевтина Родимцева и так далее, родилась в Николаеве в 1910 году. Ее мать содержала дом свиданий. Она убежала в Турцию и живет в Константинополе. Отец погиб на Перекопе. После школы Наталья работала в аптеке, владельцами которой были два брата. Жила с обоими. Однажды обокрала их и подожгла аптеку. Потом организовала «малину» в Одессе на Дерибасовской, 19. Занималась контрабандой с Турцией, Югославией, Грецией, Румынией. Хорошо владеет немецким и французским. Во Владивостоке была арестована за торговлю собачьим мясом, убежала. В Омске вышла замуж за бывшего царского офицера, занимавшегося торговлей рыбой. Убила мужа, разрубила его тело и спрятала в подвале в бочке с солеными огурцами. Забрала все ценности и подожгла дом. Второй раз ее арестовали в Тамбове, но она убила одного из охранников и сбежала. Скоро объявилась в Ленинграде, а затем под другой фамилией в Москве, где торговала наркотиками. Демьян Бедный увлекся ею и рекомендовал на работу в Кремль. Так она стала массажисткой. Вскоре ее опознали и отправили на Лубянку. Там и произошла ее первая «знаменательная» встреча с Ягодой: народный комиссар сделал ее своей сожительницей.

— Товарищ Сталин ничего об этом не должен знать, — сказал Маленков. — Необходимо поставить круглосуточную охрану у дверей Веры Александровны. Ягоде надо подсунуть новую «забаву».

Сталин пригласил меня на новогодний прием 31 декабря.

Меня познакомили с Хрущевым и Шолоховым — неказистым мужчиной с кривыми ногами. Ягода приехал со своей некрасивой женой и, оставив ее в обществе Хрущева, подошел ко мне:

— Вера Александровна, кто-то из этих сукиных сынов пару недель тому назад обварил Наташу, она очень мучается. Верочка, когда мы снова увидимся? Я очень хочу вас.

— После премьеры «Садко», — обещала я только для того, чтобы он отстал.

— Наберусь терпения.

С приема вышли все вместе. Я решила пройтись пешком, но около меня остановился автомобиль, и шофер стал сигналить. За стеклом виднелись усы Буденного: «Верочка, садитесь. Покатаемся?»

Мне было все безразлично, жизнь опротивела, и я, неожиданно для себя, согласилась.

— В Переделкино! — весело приказал шоферу Буденный и предложил мне: — Отметим?

— Согласна, в новогоднюю ночь все можно!

Нам подавали пожилые солдаты. Семен Михайлович объяснил:

— Это — мои бывшие сержанты, они не хотят со мной расставаться. Вся их жизнь прошла в армии, говорят, что я для них — отец родной… Верочка, сделайте мне прият-пое: попробуйте огурчиков и грибов моей засолки, вот — икра, семга с лимоном. Пейте водку, не стесняйтесь, вчера мне доставили два ящика с завода. После ужина устроим горячую баньку, я вам спинку потру, вы — мне…

Услышав это предложение, я тотчас представила кремлевскую баню, Наташу, липкого Ягоду…

— Благодарю, — ответила сухо, — я — чистая.

— Вера Александровна, ответьте мне честно, без выкрутасов: можем мы поговорить «как мужчина с мужчиной»?

— Семен Михайлович, я не рассержусь, можете сказать все, что угодно.

— У меня — семья, преданная, добрая, хорошая жена. Она меня уважает и никогда со мной не спорит. В Москве у меня большая квартира. Эта дача тоже моя. Большая пенсия. Я уже старый — мне за шестьдесят, но когда я вижу вас, во мне кровь кипит. Я простой мужик, но может быть, мы поймем друг друга. Разведусь с женой, мне дадут другую квартиру, Ворошилов поможет — он меня уважает. Ты бросишь работу, у тебя слишком нежное горлышко, ты не должна больше петь для всех этих собак, которые ни черта не понимают в искусстве. У тебя будут самые дорогие шубы. Я пригоню батальон солдат, которые будут исполнять все твои желания. От тебя же потребуется только одно: не отворачиваться от меня в постели.

Всю эту речь Буденный произнес весело, шутливым тоном.

— Спасибо за прямоту, понимаю и уважаю ваши чувства, ценю вашу доброту. Женщине всегда приятно, когда она знает, что любима, но я замужем, и вы знакомы с моим мужем…

Семен Михайлович вздохнул, но продолжал в том же тоне:

— Ладно, будем жить так, станешь моей любовницей, будешь приходить ко мне раз в неделю. Не пожалеешь, отблагодарить могу… во всех отношениях.

— Семен Михайлович, мне пора домой, светает.

— Сколько дней будешь думать? — не уступал Буденный.

— Может, месяц, может, два, — ответила я шутливо.

— Парфен! Отвези нашу знаменитую гостью в Москву. — Можно вас поцеловать? — спросил он, когда я оделась.

— Только в щечку.

Лихой кавалерист обнял меня с такой силой, что от его гимнастерки отлетели все пуговицы.

— Какая ты сладкая, моя кобылка! Дай мне только оседлать тебя… — сказал он, облизывая губы, и проводил меня до машины.

Дома меня ждала записка Тухачевского, он просил срочно позвонить.

— Верочка, дорогая, куда вы пропали? Я очень нервничал.

Смеясь, ответила:

— Это вы все куда-то исчезли. Мой муж ушел с грудастой ткачихой, а меня увез на дачу «главный кавалерист» — Буденный.

Через час он был у меня, совершенно сбитый с толку:

— Удивляюсь, зачем вам эти экстравагантные усы?

— Мишенька, не ревнуйте. Это просто еще один поклонник в моей свите. А знаете, Семен Михайлович абсолютно серьезно предложил мне жениться. Не сердитесь, прошу! Я и так измучена этой мерзкой жизнью.

Однажды, когда я была на даче в Кунцеве, Сталину позвонили из проходной.

— Кто приехал?… Калинин… пропустите.

— Мне уйти? — спросила я.

— Останьтесь, Верочка. Приехал «попка-дурак», запутавшийся в грязных делах из-за того, что не может пропустить ни одной юбки. Если интересно, потом расскажу подробнее подноготную этого «небожителя»;

Вошел Калинин, приветствуя Сталина, как солдат. Было заметно, что он плохо видит.

— Садитесь, Михаил Иванович. Что нового? Что за срочность?

— Извините, Иосиф Виссарионович, но я незнаком с этой красивой дамой…

— У вас — склероз, Михаил Иванович? Вы не узнаете гордость Большого театра?

— Как можно… — поцеловал мне руку Калинин. — Я счастлив познакомиться с вами! Прошу ко мне, вот мой номер телефона, я всегда в вашем распоряжении.

Сталин укоризненно произнес:

— То не узнает, то сразу же приглашает в гости!

— Иосиф Виссарионович, — переменил тему старый