— Он не может вернуться домой до тех пор, пока не будет доказана его невиновность.

— Но, находясь вдалеке от дома, как он надеется осуществить этот замысел?

— А как он смог бы это доказать, если бы находился в тюрьме в ожидании казни?

— Следовательно, это ты должна найти нужные доказательства.

— Я хочу это сделать. И ни за что не оставлю своих попыток добиться этого.

— Понимаю. Я помню, каким упрямством ты отличалась раньше. — Она рассмеялась. — Кто-то назвал бы это решительностью.

Мы продолжали говорить обо мне. Полагаю, мы снова и снова возвращались всё к той же теме, но Фелисити заявила, что ей это необходимо для того, чтобы составить точную картину тех событий. И это было характерно для неё — целиком вникнуть в мои дела.

— Было бы ещё интересно выяснить, почему сэр Эдвард ввёл его в свою семью, — сказала Фелисити.

— Очевидно, для того, чтобы подтвердить права Саймона как своего сына.

— Звучит убедительно.

— Но странность заключается в том, что сэр Эдвард был строгих правил и придерживался норм традиционной морали.

— Но и те правила имели свои исключения.

— То же самое говорит и Лукас. Но из того, что я слышала о самом сэре Эдварде, можно заключить, что он-то как раз был особенно непреклонен в отношении тех, кто нарушал нормы морали подобным образом.

— Конечно, и, как я уже говорила, так часто бывает, но возможно, что ключ к раскрытию этой тайны надо поискать в обстоятельствах рождения Саймона. Поэтому, узнав, как появился Саймон на свет, мы, возможно, узнаем и имена всех действующих лиц той драмы. Подумай, может быть, тебе удастся вспомнить ещё что-нибудь о рождении Саймона и его детстве.

— Я уже рассказывала тебе об Ангеле. Видишь ли, он даже не мог сказать толком, была ли она его матерью. Для него она была просто Ангелом.

— Ну, это как раз можно объяснить. Полагаю, что это она называла его своим ангелом, как поступают многие матери. Вероятно, этот эпизод относится к его ранним детским воспоминаниям. Потом у него в памяти это слово трансформировалось в её имя. Насколько мне известно, такое часто случается с детьми. Я знаю это по собственному опыту. Была ли она его матерью? Или она была женщиной, которая усыновила его? Это тоже возможно.

— А какое значение это имеет?

— Возможно, что никакого. Но нам это неизвестно, или я не права? А каждая мелочь может иметь очень важное значение в нашем расследовании. Так что ещё тебе известно о его детстве?

— Была ещё какая-то злобная тётка. Её звали тётушка Ада. Саймон боялся её, но когда Ангел умерла, та вознамерилась забрать его к себе. По-видимому, сэр Эдвард догадывался о страхе мальчика и вмешался в это дело. По крайней мере, Саймон запомнил те события именно так.

— А ты ничего не помнишь о той тётке? У неё должна быть ещё фамилия, не просто же она Ада.

— Я знаю только это. Саймон считал, что она была ведьмой, и он с Ангелом как-то был у неё. То место называется Уичес Хоум [3], и, возможно, из-за того, что это был дом той тётки, маленький Саймон и счёл её ведьмой.

— И он ничего не говорил, как выглядело это место?

— Рассказывал, что там был сад, а в Конце сада, по-моему, был какой-то водоём. Да, точно. Вероятно, то была река.

— Это всё?

— Да. Ему, должно быть, не было тогда ещё и пяти лет, потому что в Пэрривале он оказался в возрасте пяти лет.

— Ну, ладно, — проговорила Фелисити. — Итак, у нас есть местность, называемая Уичес Хоум, предположительно, река поблизости от неё и тётка Ада.

— Что же ты можешь предложить?

— Думаю, что мы могли бы попытаться отыскать эту тётку Аду. Непродолжительная беседа с ней могла бы послужить наградой за наши хлопоты.

— Фелисити, ты хочешь сказать, что собираешься…

— У меня появилась одна идея. Почему бы тебе не отправиться вместе со мной, прежде чем ты вернёшься в свой Корнуол, и мы провели бы вместе несколько дней. Джеймс и дети были бы счастливы повидаться с тобой.

— Мне давно пора вернуться к своим обязанностям. Получилось так, что я отсутствовала дольше, чем рассчитывала поначалу.

— Ах, да. Несносный ребёнок. Между прочим, как же с ней будут управляться, пока тебя нет?

— Надеюсь, что хорошо. Но мне, правда, нужно возвращаться. Я не могу отлучаться так надолго, хотя они и очень деликатные люди.

— Несколько лишних дней не составят большой разницы. В любом случае они не уволят тебя. Потому что будут очень рады, когда ты вернёшься.

— Кейт может опять вернуться к своим старым привычкам, от которых, смею надеяться, мне удалось отучить её.

— Если это и случится, то они потом будут больше ценить твой труд. Дело в том, что у меня созрел план. Мы с тобой разузнаем, существует ли место, называемое Уичес Хоум, или другое, но с похожим названием. И там должна быть река или какой-нибудь другой водоём. Этот факт может оказаться полезным для нас.

— Водоёмом может оказаться и пруд в глубине сада. Всё, что нам известно на самом деле, так это женщина по имени Ада из Уичес Хоум. Это довольно похоже на мать Бекета, которая приехала в Англию, зная только два слова «Лондон» и «Гилберт», а потом ходила по городским улицам, выкрикивая имя «Гилберт».

— Рада, что ты помнишь историю, которую я тебе рассказала в своё время.

— Так вот, Лондон — это совсем не Уичес Хоум, найти который будет несравнимо труднее.

— Мне кажется, что Уичес Хоум — это маленькая деревушка, в которой каждый житель прекрасно осведомлён о делах всех других обитателей.

— И где же ты собираешься искать этот Уичес Хоум?

— Давай-ка взглянем на карту.

— Маленькие деревни на картах не обозначены.

Фелисити, казалось, пришла в замешательство, но всего лишь на несколько мгновений. Затем глаза у неё заблестели.

— Есть решение, — проговорила она. — Профессор Хергуд. Вот ответ на твой вопрос.

— Кто он, этот профессор Хергуд?

— Дорогая моя Розетта. Я недаром живу в Оксфорде. Профессор Хергуд — величайший авторитет в области происхождения названий деревень в Англии. Это есть страсть, дело всей его жизни. Если потребуется, он может добраться до «Книги судного дня» [4]и даже дальше. Если в Англии существует место, называемое Уичес Хоум, он обязательно скажет об этом, не успеем мы и глазом моргнуть. Ага, я вижу, твой скептицизм быстро улетучивается. И верь мне, Розетта, профессор Хергуд нам поможет.

Как я была рада, что Фелисити теперь всё известно. Я жестоко корила себя, что не открылась ей раньше.

Фелисити и я отправились в клинику. Лукас постепенно поправлялся и ходил всё лучше и лучше. Он поведал нам, что больше уже не испытывает боль при каждом шаге. Все врачи в клинике были очень рады тому, что выздоровление у мистера Лоримера идёт столь быстро. Но ему всё ещё требовался длительный отдых после упражнений, и домой его могли отпустить не раньше, чем через неделю.

Я рассказала Лукасу, что посвятила Фелисити в свою тайну, и затем мы вместе стали строить различные планы установления местонахождения тётки Ады. Он довольно скептически оценил наши шансы на успех, заявив, что те сведения, которыми мы располагаем, весьма и весьма ненадёжны. Однако на него произвело заметное впечатление упоминание имени профессора Хергуда, о чьей репутации Лукас был довольно наслышан.

Я сказала, что Оксфорд находится по пути, и я могла бы отправиться в Корнуол прямо оттуда. Потом добавила, что больше уже не могу откладывать своё возвращение и должна буду попасть в Пэрриваль, вероятно, за несколько дней до того, как Лукас вернётся в Тренкорн Мэнор.

— На твоём месте я не очень бы надеялся на большой успех в этом новом расследовании, — предостерёг он меня. — Даже если вам повезёт и вы найдёте то место, — а с помощью такого знатока, как профессор Хергуд, это вполне возможно, — вам ещё придётся отыскать тётку Аду.

— Мы знаем, — ответила я, — но хотим всё-таки попытаться.