Энн не слышала, как открылась дверь, как человек поздоровался в холле с Аланом, как Алан попросил пронести ужин в гостиную, потом произнес слова благодарности. Как вновь распахнулась и затворилась дверь. Все эти несколько минут она просидела на кровати, погруженная в блаженную истому. Заставил ее вернуться в реальность тихий стук в дверь.

— Энн, — позвал Алан, — принесли ужин.

Она поднялась с кровати, рассеянно провела руками по лицу и волосам, покачала головой и глубоко вздохнула.

— Да-да. Сейчас приду.

Возвращаясь мыслями к событиям этого вечера впоследствии, она никак не могла выстроить их в последовательную цепочку. Вспоминала лишь, что несколько раз погружалась в состояние абсолютного счастья и полностью утрачивала контроль над происходящим. В промежутках между этими состояниями она частично приходила в себя, оглядывалась по сторонам, видела разбросанную по полу одежду, откупоренную бутылку, улыбавшегося Алана…

Они выпивали еще вина, ели и вдруг опять оказывались в объятиях друг друга… И очередная волна чувственного удовольствия накрывала их с головой.

Ей вспоминались тяжелые вздохи, собственные стоны, сдавленный шепот Алана, его ласковые слова, и она как будто вновь погружалась в хмельной омут беспредельного блаженства…

— С добрым утром, малышка, — услышала Энн, приоткрыв глаза.

Голос был до боли знакомый, но она точно знала, что это не Рейнолд. Прощаться со сном очень не хотелось, ведь ей снилось что-то чудесное.

Лениво потянувшись, она опять закрыла глаза и тут почувствовала нежное прикосновение чьей-то теплой руки к своему плечу.

Она вздрогнула, распахнула глаза и увидела склонившегося над ней Алана. Его волосы были непривычно взъерошены, глаза сияли, лицо выражало полное довольство. На мускулистых загорелых плечах играл лившийся сквозь окна с тонкими белыми занавесками свет утреннего солнца.

Энн, только сейчас вспомнившая, что находится вместе с Аланом на Ниагаре, резко приподнялась на локтях и осмотрела комнату.

Алан тихо засмеялся и сел лицом к ней.

— До спален мы вчера так и не дошли. Уснули в гостиной, — произнес он, отвечая на ее безмолвный вопрос.

— А?.. — Энн озадаченно оглядела простыню, накрывавшую ее до плеч.

— Это я принес ночью подушки и простыни, — догадавшись, что вызвало ее недоумение, объяснил Алан. — Неужели не помнишь?

Энн покачала головой.

— Не помню. Наверное, выпила слишком много вина. — Она повернула голову и посмотрела на бутылку на столе, опустошенную лишь на четверть. — Или… — Ее голос оборвался.

— Или? — спросил Алан, шире и счастливее улыбаясь.

— Или слишком увлеклась чем-то другим, — пробормотала Энн.

— Может, кем-то другим? — спросил Алан, и его глаза озорно блеснули, а уголки губ стали медленно расползаться в стороны.

Энн, покраснев, тоже заулыбалась, схватила лежавшую рядом подушку и запустила в него.

Алан, разразившись веселым смехом, упал боком на диван, изображая, что сражен наповал. Но тут же резко поднялся и бросил только что поваливший его «снаряд» обратно в Энн.

Она взвизгнула, перевела дыхание, вцепилась в подушку обеими руками и опять швырнула ее в Алана. Тот ловко увернулся, торжествующе рассмеялся и в это мгновение получил по голове второй подушкой, а Энн, обрадовавшись своей удаче, победно захлопала в ладоши.

— Ах ты мой маленький снайпер! — Алан с шутливой яростью отшвырнул подушку, наклонился к Энн и схватил руками за шею, якобы намереваясь задушить.

Энн уперлась ладонями ему в грудь, закрутила головой.

— Пусти! — закричала она, хохоча.

— Не дождешься! — прорычал Алан, еле удерживаясь, чтобы опять не рассмеяться. — Теперь ты у меня в плену и ответишь за все свои злодеяния.

Он нагнул голову ниже, их взгляды встретились, а губы, как по какой-то беззвучной команде, с жадностью потянулись друг к другу.

Алан разжал руки, сорвал с Энн простыню и принялся гладить горячими умелыми ладонями ее плечи, грудь, ласкать затвердевшие соски. Она запустила пальцы в его густые волосы, словно боясь, что он вдруг перестанет ее целовать…

По прошествии часа, вспотевшие и изможденные, они лежали, держась за руки и тяжело дыша.

— Который час? — хрипловатым голосом спросила Энн.

— Половина двенадцатого, — пробормотал Алан, приподняв голову и посмотрев на стоящие на телевизоре электронные часы со светящимися зелеными цифрами.

— Ничего себе! А мы до сих пор в постели!

— Ну и что? Ведь сегодня воскресенье. И потом, мы с тобой приехали сюда специально, чтобы отдохнуть.

— А как же подземелье? — спросила Энн, поднимая голову и глядя на Алана. — Ты сказал, что хочешь туда спуститься.

— Во-первых, попасть в подземелье я не жажду, упомянул о нем просто так, строя на этот уикенд предварительные планы. Во-вторых, времени у нас еще предостаточно. В-третьих… — Он придвинулся ближе к Энн и чмокнул ее в плечо. — В-третьих, я с огромным удовольствием до самого вечера пролежал бы с тобой на этом вот диване.

Энн состроила смешную рожицу и покачала головой.

— По-моему, сегодня отличная погода. Надо провести этот день на улице.

— Твое слово — закон, моя милая.

Алан еще раз поцеловал Энн в плечо, встал с дивана, поднял ее на руки и понес в спальню. Она, будто маленький ребенок, привыкший к подобному обращению, уверенным движением обхватила его рукой за шею и уткнулась носом в его висок.

— Только вместо подземелья давай сплаваем к водопаду? На лодочках, от Клифтон-Хилла, — пробормотала она ему в ухо.

— Конечно, сплаваем, малышка, — ответил Алан, растрогавшись.

Мобильный Энн зазвонил, когда на специальном автобусе они только приехали на набережную Клифтон-Хилл.

— Я слушаю, — сказала она, поднося трубку к уху.

— Энн, моему терпению скоро наступит конец, — не трудясь здороваться, пробасил Рейнолд. — Возвращайся домой немедленно или я буду вынужден перейти к решительным мерам!

— О чем это ты? — спросила Энн, стараясь не выразить голосом, как сильно ее напугали его слова.

— Если продолжишь упрямиться, скоро узнаешь! — рявкнул Рейнолд. — Кстати, где ты болтаешься? Я пытался дозвониться тебе домой и три раза прослушал запись на автоответчике.

— Тебя подобные вещи больше не касаются, — старательно сохраняя спокойствие, произнесла Энн.

Алан в тот момент, когда она начала разговаривать, тактично отошедший на два шага в сторону, повернул голову и посмотрел на нее встревоженно-озадаченным взглядом.

— Ошибаешься, — процедил Рейнолд сквозь зубы. — Меня касается все, что связано с тобой, поняла? Мы — семья, моя дорогая, и обязаны отчитываться друг перед другом за каждый проделанный шаг.

Энн чуть не прыснула.

— Странно слышать подобные речи из твоих уст, честное слово!

— Я ведь уже сказал, что раскаиваюсь в своем поведении, — прошипел Рейнолд.

Энн представила, как краснеют его глаза, как подергивается бровь, и ей стало тошно до отвращения.

— Ты уже как следует меня наказала, — добавил он, угрожающе напрягая голос. — Ответь, где ты, я сейчас же к тебе приеду, и мы обо всем спокойно побеседуем.

— Я не в Торонто. К тому же не могу долго с тобой говорить. — Она посмотрела на Алана, не сводящего с нее сосредоточенного взгляда.

— Еще раз предупреждаю: если не вернешься домой по-хорошему, мне придется заставить тебя это сделать, — произнес Рейнолд, чеканя каждое слово.

Энн фыркнула, старательно скрывая свой испуг.

— Не смеши меня!

— Уверяю тебя, если ты не перестанешь дурью маяться, то очень скоро надолго позабудешь о смехе.

Из трубки уже слышались короткие гудки, а Энн, похолодевшая от страха, еще некоторое время держала ее у уха.

— Какие-то проблемы? — спросил Алан, приближаясь. — До того, как тебе позвонили, ты выглядела счастливой и веселой, а теперь… — Он озабоченно сдвинул брови и посмотрел на ее окаменевшее лицо. — Теперь ты сильно побледнела и производишь впечатление человека, которому только что сообщили о гибели родственников или о чем-нибудь подобном.