– Он пришел за вами?

Вэйн кивнул.

Она прижала его голову к своей груди, желая все исправить и понимая, что не может. Но, по крайней мере, Вэйн, казалось, примирился с прошлым, со своими родителями и их безрассудной ненавистью к нему. Его сила поражала ее. Она не знала никого, кто, имея прошлое, наполненное подобной болью, оставался таким сострадательным и любящим.

– На что похожа жизнь в твоей коммуне? – спросила она, поражаясь, с каким достоинством он нес свои остальные шрамы.

– Ну, не знаю. Мы живем, как звери. Остаемся в основном волками, если не уходим в город за чем-нибудь.

– Например, за едой?

– Или сексом. Секс приятнее, когда ты в облике человека, а не волка. Намного больше возможностей к стимуляции, особенно, для наших женщин.

 Это – тема, которую она не желала обсуждать. Ей не нравилось представлять Вэйна с кем-то еще. Но, во всяком случае, она не боялась, что он изменит ей. Можно много чего сказать по этому вопросу. В настоящий момент ее сестра разводилась как раз из-за этой причины.

– Так что, вы в основном живете как волки? – спросила она.

Он кивнул.

– Для катагарийцев это действительно легко, так как волчья форма для них – основная. Они принимают ее всегда, когда ранены или отдыхают.

– Но ты – аркадианин.

Он застыл, и она поняла, что это беспокоит его.

– Да, для меня жестокой пыткой было оставаться в теле волка. Одна из причин моего могущества в магии в том, что мне пришлось научиться направлять мою энергию на сохранение волчьего обличья, когда я сражался, был ранен или спал. Все то, что должен был делать как человек.

– А татуировка на твоем лице?

– Она – как родимое пятно. – Он медленно выдохнул, и она снова появилась на его лице.

Брайд проследила пальцем завитушки, которые казались странно красивыми.

– Стражи – это защита аркадиан. – объяснил он. – Когда аркадианин достигает зрелости, парки выбирают того, кого считают достаточно сильным, чтобы охранять мир от слэйеров или животных, которые охотятся на аркадиан или людей.

Она вздрогнула, поняв его рассказ.

– Значит, став человеком, ты продолжал жить с волками, и потом превратился в их худшего врага?

– Да.

Ее сердце болело за него.

– Ты, наверное, был в ужасе. Почему ты не ушел?

– Наверное, мне следовало, но я был молод и напуган. Я ничего не знал о аркадианах, и еще меньше о людях. Помнишь, ребенком я был волк. Нашему молодняку не разрешается находиться рядом с настоящими людьми. Я понятия не имел, как вести себя или контактировать с вашим миром. Именно поэтому я заключил с Ашероном сделку, чтобы он перенес меня в прошлое для встречи с матерью. Я думал, когда скажу ей, что я больше не животное, она поможет мне приспособиться.

– Но она не сделала этого.

– Нет. Она назвала меня лжецом и прогнала.

Она убила бы Брайани за это. Что это за мать, которая так жестока? Но, с другой стороны, в мире повсюду присутствовала жестокость, даже там, где ей не следовало быть.

– А Фьюри проходил через те же самые вещи, только наоборот?

– Да.

Она не представляла, кому из них было хуже. Вероятно, Фьюри. У него не было брата или сестры, принявших его.

– Значит, после встречи с Брайани ты вернулся в стаю?

Он кивнул.

– Это все, что я знал, к тому же не мог просить Фанга и Аню уйти из стаи ради меня. Я думал, что если мой отец убьет меня, у них, по крайней мере, все еще останутся дом и защита.

– И никто никогда не узнал правды о твоей основной форме?

– За исключением Фанга и Ани, и, несомненно, Фьюри. Я должен был понять, когда он пришел к нам. Но он всегда таился. Штефан и другие пытались превратить его в омегу, но он не поддался. Недостаток магии он восполнял грубой силой и готовностью убить каждого, кто столкнется с ним.

Рука Брайд в его волосах замерла, когда она пыталась понять его слова.

– Омега?

Вэйн поцеловал ее живот.

– В каждой стае имеется козел отпущения. Это всегда мужчина, и называется волком-омегой.

– Отвратительно.

Он приподнялся и пристально взглянул на нее.

– Это – природа, а мы – животные. Ты сказала, что хочешь узнать меня, поэтому я отвечаю на все твои вопросы о моем мире, какими бы отвратительными не были ответы.

Брайд пробовала представить того Вэйна, которого она знала, холодным и беспощадным. Было трудно это сделать, когда он смотрел на нее с любовью и страстью в глазах.

– Ты когда-нибудь нападал на омегу?

Он отрицательно покачал головой.

– Обычно я вставал между омегой и остальными. Это причина, по которой стая ненавидит меня. Фанг всегда считал, что я идиот, раз меня это беспокоит.

Ее душа воспарила. Он – хороший человек, даже будучи волком. Она не должна была в нем сомневаться.

– Я не думаю, что ты – идиот. Я думаю, ты замечательный.

Он поцеловал в ответ.

Кто-то постучал в дверь.

– Эй, Вэйн, – позвал Отто из-за двери. – Я хотел сказать вам, двоим, что обед через час, так что если вы хотите поесть вместе с Валериусом, будьте в гостиной без опозданий, или случится ядерный взрыв.

– Он хочет, чтобы к обеду мы переоделись? – громко спросил Вэйн.

– Конечно, он хочет, но я надену бермуды и футболку.

Вэйн тихонько засмеялся.

– Он убьет тебя, Отто.

– Мне бы хотелось. Увидимся позже, – она услышала удаляющиеся вниз по коридору шаги оруженосца.

Брайд откинулась на подушки, с удивлением понимая, что рядом с Вэйном нисколько не беспокоится о своем теле. Хотя должна бы, учитывая, каким красивым было его мускулистое тело. Но нет, ее нисколько это не волновало.

Она чувствовала себя странно, находясь рядом с мужчиной, принимавшим ее всю, со всеми недостатками. Он не пытался ничего изменить в ней. Они с ним играли совсем по другим правилам.

Положив ладонь на его щетинистую щеку, она упивалась красотой этого худого, расслабленного лица.

Но в глубине ее мыслей продолжал шептать отвратительный голос: «Всему хорошему бывает конец».

 – Вэйн, ты веришь в вечную любовь?

Он кивнул.

– Когда живешь сотни лет, узнаешь много чего.

– Как понять отличие между любовью и страстным увлечением?

Он сел между ее ногами, потом притянул ее на свои колени и крепко обнял.

– Не думаю, что есть какое-то различие. Полагаю, страстное увлечение подобно саду. Если о нем заботиться и ухаживать, он превращается в любовь. Если им пренебрегать и неосторожно обращаться с ним, он умирает. Единственный способ сохранить вечную любовь – никогда не позволять своему сердцу забыть о том, на что похожа жизнь без нее.

Его мудрость ошеломляла. Брайд откинулась назад, глядя на него с недоверием.

– Звучит впечатляюще, особенно, когда это исходит от мужчины.

– Так всегда говорила Аня. – Скорбь в его глазах заставила сжаться ее сердце.

– Жаль, что я не знала ее. Кажется, она была замечательной женщиной.

– Да, замечательной.

Брайд нахмурилась от некой, пришедшей ей в голову, мысли:

– Разве ты не можешь вернуться в прошлое и навестить ее? Или еще лучше, спасти?

Он положил подбородок на ее голову и погладил по руке.

– Теоретически, да. Но мы не должны. Время – очень тонкая материя, и оно не тот предмет, в который можно слегка вмешаться. Что касается ее спасения, нет. Мойры имеют отвратительную привычку наказывать каждого, кто нарушает границы их сферы влияния. Когда жизнь обрывается, они сильно бесятся, если кто-то расстраивает их планы.

– Звучит так, как будто ты совершил такую ошибку.

– Я – нет. Но я знаю того, кто это сделал.

– Фанг?

– Нет. Я не хочу выдавать этого человека, называя его имя. Судьба есть судьба, и ни один смертный не в состоянии одержать над ней верх.

– Но как мы узнаем, что является нашей судьбой? Останусь я с тобой или нет?

– Я не знаю, Брайд. Мне известен только один человек, кто может дать ответ на твой вопрос. Это Эш, и он не скажет.

В это ей верилось с трудом.